Андрей Таманцев - Закон подлости

— Полиграф, — приказал Голубков.

Стало ясно, что полковник зря времени не терял и основательно подготовился к допросу Коперника.

Через минуту в комнату вошел молодой человек с портативным компьютером и небольшой к нему приставкой-полиграфом. Все те киношные образы «детектора лжи» как какой-то машины с самописцами на полкомнаты давно уже устарели. Теперь это просто компьютер с соответствующей программой и датчики.

Молодой человек привычным движением прикрепил датчики на пальцы Коперника и на его грудь. Еще через несколько минут проверка на полиграфе началась.

08.20 Проверочный тест закончился. Оператор задавал вопросы и, не дожидаясь ответа, делал отметки в блокноте. Полиграфная проверка в наше время освобождает проверяемого даже от необходимости отвечать. Просто проверяемым сообщается какая-то информация (все равно какая), и, если она соответствует действительности, полиграф показывает это.

— Северный округ, — диктовал оператор. — Южный… Юго-восточный… Центральный… Есть! — Оператор, с удовлетворением ученого, открывшего новый закон, расплылся в улыбке. — Бомба в Центральном округе.

Далее он начал перечислять названия кварталов. Когда прозвучало название Чистопрудного бульвара, полиграф вновь дал положительный результат.

Теперь уже Коперник поглядывал на часы с неподдельной тревогой. Вот стрелка подошла к половине восьмого. Было заметно, что Коперник нервничает. Оператор, разложив перед собой карту Москвы, бубнил названия переулков.

В 09.05 Коперник с тоской посмотрел на компьютер и вдруг сказал:

— Ладно, хватит!..

— Почему же, — возразил Пастух с садистской улыбкой. — Продолжим.

— На часы посмотри, капитан! — огрызнулся побледневший Коперник. — Ну найдете вы переулок. Верю. Но на перечисление всех домов и квартир у вас уйдет не меньше часа!.. Будет уже поздно. И это не блеф… — Ну так, твою мать! — не выдержал Пастух. — Поехали! Человек ты или маньяк? В Бога не веришь, так хоть о себе подумай! Я ж тебя на кусочки порежу, а перед этим заставлю всем умирающим «утки» менять!..

— Меньше слов, капитан, — угрюмо ответил Коперник. — Едем, и быстрее, быстрее!..

— Вот и славно, — вскочил на ноги Пастух. — Давно бы так!..

09.15 Почти бегом Коперник в сопровождении Пастуха и все еще немного заторможенного Дока выскочили из подъезда и направились к ждавшей их машине с маячком на крыше. Они были уже в паре шагов от ее открытой двери, когда вдруг раздались два приглушенных хлопка, и Коперник как подкошенный свалился в сугроб.

Белый снег вокруг его головы быстро набухал алым пятном.

Доку, который прошел не одну боевую переделку, не нужно было ставить диагноз — работал снайпер. Пригнувшись, Пастух подбежал к машине. В руке его блеснул пистолет.

— Суки!.. Суки!.. — повторял он в бессильной злобе.

Док, не обращая внимания на опасность тоже получить пулю, нагнулся к еще живому Копернику.

— Давай, Шах, давай!..

— …Школа… — скорее прочитал по губам, чем услышал, Док. — …Прогулы… Леха Сомин дернулся и затих. Так закончил свою жизнь капитан ГРУ по кличке Коперник… "Вот и кранты мрази, — подумал Док. — Жаль только, Коле это не поможет.

Второй инсульт — это почти конец… Речь потеряна, правосторонний паралич… Эх, из-за какого-то дерьма — и такой парень… Ладно, будем мстить за Колю, будем действовать дальше!"

— Бери снайпера! — крикнул он Пастуху и бросился к машине.

Пастух с каким-то изумлением взглянул на друга, но подчинился. Впрочем, в его взгляде явственно читалось: «На хрена мне снайпер, когда через пятнадцать минут все полетит к чертям собачьим!..» Но так уж был устроен капитан Пастухов.

В самом безвыходном положении он предпочитал действовать, а не ждать. Да и Док не был похож на человека в растерянности. Счет шел на секунды, и Док явно соображал, что он делает. А это главное — в бою ведь некогда переспрашивать. В бою главное — верить, что товарищ прикроет… Все эти мысли пронеслись в голове Пастухова за одно мгновение. А в следующее он уже несся к противоположной стороне улицы, к дому, откуда стрелял снайпер.

Краем глаза на бегу он видел, как Иван прыгнул в машину, как та рванула с места, взвыв сиреной.

Впереди в подворотне хлопнул еще один выстрел. Пастух прижался к стене и заглянул за угол, для того чтобы тут же вновь отпрянуть назад. Прямо на него из подворотни несся новенький «БМВ». Набирая скорость, автомобиль, взвизгнув на оттаявшем асфальте, повернул на улицу, где с глухим ударом врезался в припаркованый «жигуль» и тут же, дико взревев двигателем, рванул вперед.

Пастух упал на одно колено и очередью выпустил вслед «БМВ» весь магазин своего «стечкина». Он ясно видел, как на дорогу посыпались осколки фар и заднего стекла. Автомобиль вильнул несколько раз и вновь врезался — теперь уже в припаркованый на обочине фургон. Через секунду с шипением взорвался его пробитый бензобак, и «БМВ» превратился в громадный полыхающий факел.

Пастух поднялся на ноги и, пошатываясь, побрел во двор, откуда только что выскочила расстрелянная им машина. Посреди двора лежал в луже крови молодой парень. Пастух нагнулся и пощупал пульс — парень был мертв.

— Снайпер — свои же убрали, — раздался за спиной Сергея голос Артиста. — Надо пойти поискать винтовку на чердаке… — Генералы? — поднял голову Пастух.

— А кто еще… — махнул рукой Артист. — Коперника выследили. Он в любом случае должен был замолчать… У нас еще есть десять минут. — Семен взглянул на часы. — Что будем делать, командир?

— Молиться, чтобы Док успел.

— Я видел, как он умчался словно наскипидаренный. А славно ты их срезал, говнюков. Догорают теперь, голубчики…

09.30 — Здесь! — приказал Док водителю. Парень оказался профессионалом. Когда Иван впрыгнул к нему в салон и заорал: «Гони!..» — тот и ухом не повел — выжал газ и рванул с места.

В результате головокружительного пути по городу, когда водитель умудрился буквально растолкать две пробки — на бортах машины появились вмятины, а вслед им полетели проклятия, — они успели.

Услышав приказ остановиться, водитель ударил по тормозам, и машина замерла как вкопанная посередине одного из переулков в районе Чистопрудного бульвара.

Док выскочил из салона, метнулся к подъезду старого дома. Распахнув тяжелую дверь, он чуть не сбил с ног выходившую женщину с собачкой. Женщина отскочила к стене, а пекинес, встретившись с Ивановой ногой, с визгом полетел в глубь парадного.

— Пардон, мадам… — пробормотал Док и нырнул под лестничный пролет.

— Хам!.. — взвизгнула женщина в ответ.

Но в следующий момент она пожалела о сказанном и, позабыв про любимого песика, с криками бросилась на улицу — из-под лестничного пролета грохнули три выстрела. Это Док торопливо расстреливал висячий замок на двери в подвал.

Когда замок со звоном упал на пол, Иван рванул на себя дверь и бросился вниз. В подвале было темно и сыро. Из вентиляционных отверстий лился дневной свет.

Несколько секунд Док стоял, привыкая к полумраку. Потом он двинулся в глубь помещения, стараясь не удариться головой о нависающие трубы и уворачиваясь от струй горячего пара. У дальней стены он наткнулся на то, ради чего погибло столько людей.

Серебряного цвета чемодан стоял под трубой.

Сбоку к нему была прилеплена лепешка пластиковой взрывчатки с взрывателем.

От взрывателя с жидкокристаллическим циферблатом к черной коробочке пейджера тянулись два проводка.

В последние минуты своей жизни Леха Шах не врал. Док нагнулся к взрывателю и осторожно отлепил от него капсюль детонатора.

На циферблате истекали последние секунды. Вот исчезла последняя единица, вот замерли на нем, как страшное напоминание о смерти, четыре грозных нуля.

Раздался легкий щелчок, и между двумя проводками проскочила искра… Обессиленный от напряжения Док сел прямо на сырой пол. По его лицу стекали капельки пота. Взгляд Дока скользнул по стене и наткнулся на выцарапанную на закопченном кирпиче надпись:

«Здесь прогуливали свои уроки Шах и Вано».

…И внизу дата из давно забытого, но замечательного школьного года…

Что еще?

Дело было закрыто, проблемы закончились, головная боль прошла. Они теперь опять могли отдохнуть, опять раствориться в обычной жизни, все меньше и меньше привычной для них. Усталость была колоссальной, ни с чем не сравнимой. Усталость валила с ног. И еще страшнее она была оттого, что такой недолгой оказалась радость от возвращения Трубача, сменившись горем новой потери.

Найтись, чтобы вновь исчезнуть из жизни, теперь уже навсегда, — какая жестокая ирония судьбы!

Голубков распорядился выплатить им их обычный гонорар — пятьдесят тысяч баксов на человека — за отлично выполненную работу. Они не то чтобы отказывались — какой же дурак будет отказываться от денег? — но просто восприняли этот факт с равнодушием. Уход Трубача, который нельзя было назвать гибелью в бою, был словно тревожный звонок для каждого из них: ведь Трубача постигла смерть не от руки убийцы — от старых ран, от накопившейся за все эти неспокойные годы усталости, на которую им не приходило в голову сетовать.