Илья Деревянко - Пленных не брать

Кто такие люди «Z», источник не знает. Вместе с тем он обещал за дополнительную плату предоставить нам новую личину Хавьера Дюбуа в полном объеме, но сразу оговорился — это займет не менее двух-трех недель, так как действовать ему придется очень осторожно. Последнее время Вильям Эйдеман стал крайне подозрителен и при малейшем подозрении отправляет на «конвейер»[13] любого из приближенных…

— Это они верно подметили, насчет охотников, — ознакомив нас с шифровкой, хищно сощурился Нелюбин. — Именно так и произойдет! А за Игоря с семьей я с них… — генерал громко скрипнул зубами, усилием воли натянул обратно обычную, непроницаемую маску и елейным голосом подытожил: — А пока займемся сортировкой вражеских трупов и допросом пленного наемника. (Как упоминалось выше, «омеговцам» удалось захватить живым одного из типов, напавших на генеральский кортеж.)

Сортировкой трупов мы, разумеется, занялись не собственноручно. (Генерал отдал соответствующий приказ подчиненным.) Зато в допросе пленного (некоего Юрия Танькова) приняли участие всем скопом. Необходимо отметить, что после посещения усадьбы Марковых мы прямиком направились в служебные апартаменты Бориса Ивановича на Лукьянской площади и с тех пор безвылазно находились там. Правда, я хотел съездить переодеться (чужая одежда сильно жала в плечах), но Нелюбин категорически запретил. Он молча отвел меня в уже знакомую костюмерную (см. «Штрафники), широким жестом предложил выбрать любой костюм и любую обувь, а ко мне на квартиру послал группу специалистов. Потом, спустя несколько часов, генерал также молча дал почитать их отчет. Моя однокомнатная берлога действительно оказалась с сюрпризами общей мощностью до пятидесяти килограммов в тротиловом эквиваленте. Причем одно СВУ неизвестные доброжелатели вмонтировали в паркет, сразу за порогом комнаты. Второе спрятали на кухне, третье в ванной, четвертое в туалете, а пятое в холле, за вешалкой с одеждой. То есть куда бы я ни сунулся, по возвращении домой прогремел бы страшный взрыв, похоронивший на веки и вашего покорного слугу, и бо?льшую часть жильцов подъезда за компанию. (Все бомбы были связаны друг с другом и рванули бы одновременно.)

Но вернемся к допросу пленного наемника. Он происходил, разумеется, не в генеральском кабинете, а в подвальном помещении, значительно ниже секретной тюрьмы Аппарата внутренних расследований (см. «Штрафники»). Мы спустились туда на лифте, начинавшемся прямо в кабинете Нелюбина (вход в него был замаскирован под шкаф) и заканчивавшемся в угрюмом, сыром подземелье со стальными решетчатыми тамбурами через каждые пятьдесят шагов. Возле них бдили громадные, вооруженные до зубов охранники с физиономиями потомственных палачей. Миновав три тамбура, мы подошли к бронированной двери с «кормушкой» и точно таким же стражем около нее.

— Докладывайте, — сухо приказал Борис Иванович.

— Поначалу буйствовал, — охотно сообщил детина.

— То есть?!

— Орал, что на дворе не тридцать седьмой год, и мы ответим за произвол по всей строгости закона. Хамил, обзывался, требовал адвоката. Пришлось конкретно усмирить.

— Конкретно?! Покалечили небось?! — в голосе генерала послышались отдаленные громовые раскаты.

— Нет, нет! — видимо, ощутив надвигающуюся грозу, побледнел охранник. — Дали раза три по болевым точкам. Ничего не повредили. Доктор потом осматривал, подтвердил…

— Хорошо, — смягчился Нелюбин. — Доставьте его в «процедурную».

«Процедурная» оказалась просторной, отделанной кафелем комнатой с лампами дневного света под потолком, длинной скамьей вдоль стенки и оцинкованным столом посередине. К нашему появлению там уже находились два незнакомых врача с медицинскими чемоданчиками в руках.

— В принципе обследование можно не проводить, — завидев генерала, сказал один из них. — Подопечный здоров как бык. Я недавно…

— Знаю, — вежливо перебил Борис Иванович, — охранник доложил. Значит, не будем терять времени и приступим непосредственно к «иглоукалыванию».

— Интересно, почему хмырь права качать пытался. Совсем сбрендил? — полюбопытствовал я.

— По словам «омеговцев», он к моменту задержания успел сбросить автомат, «разгрузку» и переоделся в гражданскую одежду. Дескать, «гулял тут просто», — пояснил Рябов. — Вот только про синяк на плече[14] да про парафиновый тест забыл, — в глазах полковника отразилось презрение. — То ли в армии не служил, то ли совсем дурак, то ли… Да хрен с ним! Какая, собственно, разница?!

Спустя несколько минут двое бугаев втащили в «процедурную» крепкого мужчину лет двадцати пяти с темными волосами, маленькими усиками и рябым неприятным лицом. Он вздрагивал в мелком ознобе и затравленно озирался по сторонам.

— Форма два, — холодно приказал генерал.

Охранники сорвали с пленного одежду до пояса, не слишком бережно уложили его на стол и закрепили ноги специальными зажимами. Один из врачей тем временем наполнил шприц психотропным препаратом.

— Ну-с, послушаем голубчика, — Борис Иванович уселся на лавку, жестом пригласив нас с Рябовым устраиваться рядом.

Через пару минут после инъекции наемник начал с готовностью отвечать на все задаваемые вопросы.

Он оказался уроженцем Н-ска, выпускником экономического вуза, в недавнем прошлом менеджером фирмы по поставкам презервативов (уволенным с работы за нечистоплотность в делах); активным членом Союза Прозападных Сил и… заместителем начальника главного учебного центра по идеологической подготовке! В армии Таньков действительно не служил, во время боя находился в арьергарде (идеолог как-никак!), а потому остался жив и чуть было не удрал. Благодаря своему особому статусу он знал достаточно много и выложил следующую информацию: имя, фамилию, паспортные данные командира отряда (это тот последний, который сумел скрыться), месторасположение вышеуказанного центра, нескольких тренировочных лагерей и вербовочных пунктов «боевиков 2008» (в Н-ске и Н-ской области). Назвал одного из видных функционеров СПС, от коего получал инструкции и агитационную литературу. Описал систему подготовки наемников, а также примерный план действий их отрядов во время готовящихся беспорядков. И перечислил поименно известных ему агентов натовских спецслужб. Все они происходили из числа уроженцев бывшего СССР, имели российское гражданство, возглавляли учебный центр и работали инструкторами в тренировочных лагерях. Один из них, кстати, командовал отрядом, напавшим на кортеж генерала Нелюбина. Однако Таньков ничего не знал ни о плане Эйдемана, ни тем более о новой личине Хавьера Дюбуа. Засаду на К…м шоссе командир (некто Борис Лоскот) объяснил просто: «Вам платят хорошие деньги. Начинайте отрабатывать помаленьку. А тебе, гондон штопаный… (это Танькову. — Д.К.)… хватит жопу в штабе просиживать. Понюхай немного пороху. Не помешает!»

Кроме того, пленник понятия не имел, кто такие люди «Z». Он вообще впервые слышал этот термин.

— Снимайте, — когда запас знаний «идеолога» иссяк, распорядился генерал.

— Куда его? — безучастно спросил один из громил.

— Расстрелять.

Врач, вводивший препарат, удивленно глянул на Нелюбина, но ничего не сказал.

Охранники же восприняли полученный приказ как нечто само собой разумеющееся. Они отстегнули Танькова от стола и полуголого грубо вытащили в коридор. Тот не сопротивлялся, что-то гнусаво мычал под нос и вряд ли даже понимал свою дальнейшую участь. (Судя по всему, ловил тяжелый отходняк.[15])

— Ну-с, с наемниками вроде понятно, — потер ладони генерал, достал странного вида переговорное устройство, жестом удалил врачей, вызвал какого-то «нулевого», продиктовал ему имена, фамилии, назвал адреса Главного центра и вербовочных пунктов, указал точное месторасположение загородных лагерей по подготовке боевиков… (ну и память! — Д.К.)… подробно проинструктировал и обратился к нам с Рябовым: — А теперь, господа офицеры, поехали обратно наверх. Надеюсь, мои ребята уже рассортировали трупы…

Так оно и оказалось. Едва мы вернулись в кабинет, там, словно из-под земли, возник Ерохин с отчетом в руках.

— Прочитайте вслух, — устало попросил Нелюбин. — Тут все свои…

Дабы не утомлять читателя, перескажу лишь общую суть, без подробностей и точного перечня фамилий опознанных. (Слушание отчета заняло свыше часа.) Виталий Федорович не торопился, отчетливо выговаривал каждое слово, а некоторые особо важные места повторял дважды.

ИТАК:

1. Большинство убиенных были наемниками, в том числе те, кто обстрелял нашу «Волгу» в первый раз. Правда, из них (в смысле, «первых») смогли опознать пока одного, поскольку трупы сильно пострадали от взрыва и огня. Опознанный оказался неким Олегом Фомичевым, в прошлом офицером-десантником, служившим азербайджанцам в Карабахе, грузинам в Абхазии и молдаванам в Приднестровье. И эксперты не сомневались — трое его безымянных еще подельников из той же породы.