Виктор Доценко - Срок для Бешеного

— А Люсткин? Он же не успеет разгрузить один, старый…

— Ничего, в ШИЗО не захочет — успеет! — Мастер снова ухмыльнулся и повернулся к Савелию: — За брак вычту: в первый раз без рапорта, а потом — не взыщи! — И он развел руками. — Два рапорта — ШИЗО!

Потом раскрыл тетрадь, написал фамилию Савелия:

— Распишись против своей фамилии!

— ПТБ, что ли? — буркнул Савелий.

— Грамотный! — поморщился мастер. — Не за пять же лет расстрела?

— И каждый год — до смерти! — подхватил бригадир и захихикал, поддерживая тон мастера.

— Савелий тяжело взглянул на него, быстро расписался и недовольно бросил:

— Веди, шутник!..

— Погоди! — остановил мастер. — А мы ведь с тобой тезки, меня тоже Савелием назвали — Савелий Петрович… Редкое имя в наше время… Савелий хмуро пожал плечами.

— Ладно, Савелий, иди, — вздохнул мастер. Автомат, куда его привел бригадир, очень спешно и коротко рассказав, как на нем работать, представлял собой длинный агрегат с металлической лентой, которая нагревалась до высокой температуры. Эта лента скрывалась между двумя стенками автомата с прижимными валиками, которые и продвигали мебельную деталь из ДСП. К их станку детали подавались уже с ошпоненными боками, и нужно было покрыть шпоном ребра детали. На первый взгляд операция простая: взял из стопки деталь (стенку шкафа, крышку стола, бок стола или какую другую), провел ребром по резиновому валику, крутящемуся в специальном клее, прижал ребро к полоске шпона и с прилипшей полоской провел по горячей ленте вперед, до захвата прижимными валиками, которые двигают ее к твоему напарнику, взял следующую деталь и так далее, до конца смены.

Без привычки, без опыта, сноровки поспевать за все возрастающей стопкой деталей, поступающих с обратного автомата, довольно трудно: то рука соскользнет — сжегся об огненную ленту, то шпон в сторону соскользнет — брак…

Пот заливал глаза и уши Савелия, промокла насквозь куртка спецовки, когда раздался гудок сирены — резкий, противный звук…

— Обед! — крикнул молодой напарник Савелия. С другого конца автомата и тут же выключил рубильник станка.

Почти мгновенно в цехе воцарилась тишина: повыключав станки, зеки потянулись к выходу в столовую.

— Ты идешь? — спросил напарник Савелия Варавин, вытаскивая из закуточка пайку хлеба и ложку. — Торопись, а то без обеда останешься: наша бригада в первых списках обедает, — бросил он и пошел к выходу.

Савелий смахнул рукавом пот с лица, вытащил из ящика верстака свою пайку, завернутую в газету, ложку, а когда выпрямился, увидел стоящего рядом мастера.

— Ну как, Говорков, браку много?

— Хватает… — пробурчал устало Савелий и кивнул на стопку сложенных у станка деталей.

— Так… девять? — подсчитал мастер. — До вечера исправишь — не вычту… Савелий безразлично пожал плечами.

— Чего молчишь? Или забыл? Два рапорта, и в ШИЗО пойдешь…

— ШИЗО так ШИЗО… — невозмутимо заметил он.

— Ты погляди на него, ничего не боится! — Мастер покачал головой. — Вот что, Савелий, рано ты характер кажешь! Помни: до конца смены… Иди, догоняй бригаду.

Несколько дней прошли для Савелия тяжело и однообразно: большую часть времени он старался проводить на промзоне, оставаясь на вторую, а то и на третью смену. Мастера и бригадира это устраивало, так как он довольно быстро вникал в работу и относился к ней добросовестно. Постепенно и собригадники перестали замечать его. Он стал как бы частью их существования, нота с кем не сближался, жить старался уединенно. Возвращаясь с работы, съедал оставшуюся часть пайки со сладким кипятком (суточную норму сахара — 25 граммов — он оставлял на ужин) и тут же заваливался спать до самого подъема. Казалось, что Савелий специально истязал себя работой, чтобы отвлечь мысли от каких-то тяжелых воспоминаний.

Однажды, возвращаясь с отрядом из столовой, Савелий медленно брел в конце строя, не замечая наблюдавшего за ним паренька.

Осмотревшись по сторонам, тот поравнялся с Савелием и, не глядя в его сторону, Тихон быстро сказал:

— Тормозни: базар есть! Иди за мной! — И пошел в сторону санчасти, бросая по сторонам быстрые взгляды.

Пожав плечами, Савелий немного подумал и решил пойти.

— Не помнишь меня, Савва? — спросил паренек, когда он подошел.

Говорков поморщился и отрицательно покачал головой.

— В Бутырке!.. В девяносто шестой хате?.. Ну?.. Ты за меня еще в отмазку пошел… Бег в мешках?.. Ну, вспомнил?..

После таких подсказок Савелий, конечно, вспомнил паренька. Они действительно сидели с ним в одной камере во время следствия. Этот паренек пришел позднее его и был вовлечен в одну из тюремных игр. А тюремные игры — это своеобразные испытания, «прописка» новичков, а также обычное развлечение для изнывающих от скуки, томящихся под замком подследственных.

Казалось бы, чего плохого или страшного может быть в таком народном состязании, как «бег в мешках»? Но именно на это и рассчитывали более опытные, прошедшие огонь и воду уголовники…

Появляется, например, в камере новичок, и на него поначалу старательно не обращают внимания, а вечером, как бы между прочим, кто-нибудь предлагает: «Может, развеемся, поиграем?.. Во что?.. Хотя бы в „бег в мешках“… А что, давайте…» После этого записывают всех желающих и обязательно делают все, чтобы и новичок записался…

Сначала все идет по четким правилам: постепенно выбывают проигравшие, но среди победителей всегда остаются и Новичок, и один из числа посвященных в секрет… В конце концов именно эти двое и остаются для поединка, и «главный судья» (один из «блатных» уголовников камеры) предлагает усложнить условия состязаний: надеть мешок, который заменял матрасовку, не только на ноги, но и на голову.

Приз победителя — сахар, собранный всеми участниками соревнования, а побежденного — в пять раз меньше…

Первым мешок надевают новичку и тут же дают в руки подушку, выдвигая еще одно условие: вместо бега оставшаяся пара будет лупить друг друга подушками. Победитель тот, кто нанесет больше ударов по сопернику… Новичок, конечно же, чувствуя подвох, тут же сдергивает с головы мешок, чтобы проверить соперника, но тот стоит с мешком на голове и готов к «бою»… Под градом насмешек сконфуженный новичок напяливает на себя мешок и устремляется на своего соперника, который тем временем сбрасывает с себя мешок и лупит новичка подушкой. Все желающие присоединяются к этому избиению…

Этот паренек, быстро догадавшись, что его провели, сумел сорвать с себя мешок и бросился на обидчиков. Началась серьезная потасовка, и Савелий вступился за новичка….

Камеру, как, нарушителей режима содержания, разбросали по разным этажам, и он больше не встречал этого своенравного паренька…

— Больше ни во что не подписывался? — улыбнулся Савелий.

— Нет, потом все ништяк было, в хорошую хату попал… Окрестили на пятак и на этап… — Он тяжело вздохнул. — Но я не для этого… — Парень помялся.

— Я в ШИЗО баланду таскаю… — Он снова зыркнул по сторонам. — Базар слышал: в ночь выхода Аршина из ШИЗО он к тебе заявится…

— И что?

— Сволочной он, на все способен… Короче, мочкануть тебя хотят!

— Пусть… попытаются! — безразлично ответил Савелий.

— Ты что, не понимаешь? Он же не один придет! Может, кумовьям?..

— Никогда стукачом не был и тебе не советую, понял? — мрачно оборвал Савелий.

— Это я так… от растерянности… Делать-то что? Покалечит он тебя, а то и… Ему что: двенашка впереди, до потолка накинут, и все… Ой, бля… — Он побледнел, глядя за спину Савелия.

— Что? — обернулся быстро Савелий и увидел, как за углом барака скрылось чье-то лицо.

— "Шестерка" Аршина!.. Кранты мне теперь!.. Сразу ему настучит.

— Не штормуй!.. Ну видел, что с того?.. Да будь мужиком!.. Ну стоял. Мало ли о чем базарили! Былое вспоминали… Бутырку!

— Ты Аршина не знаешь, он же по фазе сдвинутый — разбираться не будет… Нет, к Королю надо!

— Что за царственная особа?

— Не слышал? — искренне удивился паренек. — Вор в законе! — уважительно пояснил он. — Уже год здесь… Менты с ним только на «вы»!.. Справедливый! Никого зря в обиду не даст… Перед ним все в ажуре будет!..

— Лично я — перебьюсь! — Савелий хлопнул его по плечу. — А в общем, спасибо тебе, беги!

— Чего там… Заходи, холь с руки будет… На куме спросишь Мити… Чифирнем, картошечки поджарим… Ладно, побежал!.. Будь!.. — Пожав руку Савелия, он быстро пошел в сторону столовой.

СТОЛКНОВЕНИЕ С ЗЕЛИНСКИМ

На следующий день, когда Савелий возвращался с бригадой с работы, его неожиданно окликнул капитан, доставивший их этап в зону. Он стоял среди тех, кто снимал спецконтингент с промзоны. Бригада уже миновала их, направляясь к своему бараку, когда Савелия и окликнул капитан:

— Осужденный Говорков!