Свет истины - Ямалеев Рамиль Кимович

«Зомби… Сам под машину кинулся… Гипноз…» Начитался «жёлтой» прессы, вот и несёт все подряд, совершенно не думая!

— Но помочь ему все равно надо!

— Обойдётся!

— А я говорю — надо… так они спорили примерно минут десять, потом Сурков неожиданно уступил.

Делай что хочешь, махнул рукой он, а я за это не отвечаю… Проведя рекогносцировку, они наметили места слежения, прикинули, где можно разместить людей, которые будут блокировать подходы к «Поплавку». После этого показали все это на схеме полковнику Тарасову. Для утверждения.

Иван Иванович довольно долго изучал схему, задавал каверзные вопросы и, наконец, видимо удовлетворённый ответами подчинённых, изрёк:

— Получается, что все вы предусмотрели, все варианты просчитали и все ходы-выходы перекрыты, так, что ли?

— Так точно! — вылез первым толстый Сурков, он всегда любил лишний раз показать начальству, что предан и верен до последнего.

— Ты тоже так думаешь? — обратился Тарасов к Алексею.

Тот пожал плечами. Ему не понравилось, что полковник трижды упомянул слово «все». Это прозвучало так, словно Тарасов знал что-то такое, о чем его подчинённые не догадывались. Это отдалённо напоминало ситуацию, когда учитель, вызвав ученика к доске, ясно видит допущенную им ошибку, видит, но молчит, исходя из каких-то своих подлых педагогических соображений… Николаев помрачнел (он не любил загадок), набычился. В нем вдруг заговорил дух противоречия. Если на него вдруг оказывалось самое малейшее давление, то он тут же «выпускал иглы» — стоял на своём до конца, даже если видел, что его позиция ошибочная.

— А чего тут думать… Трясти надо!

Полковник недовольно хмыкнул. Он в глубине души любил Николаева, справедливо считая его неплохим сотрудником, но внешне старался это не показывать. К тому же ему претила внешняя раскованность Алексея, за которую Иван Иванович его не раз прилюдно называл раздолбаем и шпаной. Николаев на «шпану» не обижался. Он был с Лиговки, а там все парни так себя называли.

— Что ж, добре, хлопцы! Как говорят братья-киргизы — седлайте верблюдов. И смотрите у меня, чтобы без ЧП. Ты, Алексей, не отворачивайся, не отворачивайся, тебя это в первую очередь касается… — Сделаем, товарищ полковник.

— Элементарно, Иван Иванович, — с лёгкостью заметил и Сурков. — Что мы, одного психа не проконтролируем? Запросто!

Но вышло иначе…

Алексей и Сурков приехали минут за двадцать до встречи на старенькой вишнёвой «шестёрке». Машина принадлежала Суркову, он относился к ней бережно и не любил, когда на ней ездят чужие. Алексей это знал и, желая лишний раз поддеть напарника, нарочно хлопнул дверцей, когда выбрался из машины. Сурков сразу же закипел:

— Ты чего, Леха?! Ты дома дверцей холодильника так хлопаешь?!

— А у меня нет холодильника! — засмеялся Николаев.

— Сколько раз я тебе говорил — когда садишься в машину, дверь закрывай мягче, нежно, как будто женщину ласкаешь… У неё замки старые, стёртые, ты разок громыхнёшь, и все — кранты. Мне что, потом дверь проволокой прикручивать?

— Ну и зануда ты, Сурок! Давай кончай!

— Шпана ты, Николаев! Как тебя только на работу в органы взяли?

— Тебя забыли спросить!

— Самая настоящая шпана… — Ага, — легко согласился Алексей, — у нас вся Лиговка из шпаны состоит.

— Да пошёл ты!..

— Вместе пойдём. До ресторана всего два шага.

Негромко переругиваясь, приятели вошли в ресторан и устроились за столиком, который ещё раньше Сурков заказал по телефону. Он специально попросил администратора, чтобы им оставили два места с правой стороны возле первого окна — отсюда прекрасно просматривался не только весь ресторан, но и вход, к тому же рядом в кадке рос небольшой декоративный куст, который скрывал наблюдающих.

Приняв заказ, официант беззвучно удалился, чтобы вскоре вновь материализоваться с огромным подносом. Чего только на нем не было! И пять сортов морских салатов, и трепанги, и мидии, и фаршированная рыба «по-староевропейски» и кальмары из Греции… Толстый Сурков поесть любил, никогда этого не скрывал и всегда напрашивался на такие задания, где значилось «наблюдение за объектом» в ресторане. Вот тут он давал себе волю — порой заказывал столько закусок, что когда в бухгалтерии Управления принимали очередной его отчёт, всегда недовольно ворчали:

— Сурков, скажи честно, ты что, привёл с собой все семейство?

— Да нет, я был один! — оправдывался Сурков.

— Ты в одиночку съел целого поросёнка?!

— Ну он же был совсем маленький… приняв от официанта тарелки, Сурков с ловкостью профессионального фокусника расставил их на столе и сразу же принялся за еду. Спиртное они заказывать не стали, даже пиво себе не позволили. Если бы полковник Тарасов узнал о спиртном!.. нет, лучше лишний раз не рисковать.

— Расслабимся после операции, — произнёс Алексей, стараясь не смотреть, как за соседними столиками весело откупоривали бутылки и разливали по рюмкам фирменную «Метаксу».

— Это точно! — легко согласился Сурков. — Иваныч узнает, башку оторвёт… — Как там наш клиент? — Николаев сидел спиной к Кучерову и не видел, что тот делает.

Сурков быстро и равнодушно взглянул на бывшего прапорщика, после чего вновь вернулся к своему любимому занятию — поесть на халяву.

— Сидит.

— Ничего особенного не заметил?

— Нет.

— Ты хоть погляди, Сурок!

— А я и так знаю, — беспечно отозвался Сурков. — Сидит парень и нервничает… Леха, да ты не волнуйся. Нам-то что! Лишь бы по микрофону не стучал… — У тебя хорошо все слышно?

Сурков наконец оторвался от еды и демонстративно глубоко вздохнул.

Поправил миниатюрный наушник в ухе. У Кучерова, который находился в противоположном углу ресторана, на груди были спрятаны микрофоны и передающее устройство. На тот случай, если на встречу кто-нибудь придёт. Тогда бы они услышали каждое слово их разговора, даже если те говорили бы шёпотом.

Николаев взглянул на часы.

— Пора бы уж! — нетерпеливо произнёс он.

— Ты ешь, никуда они от нас не денутся… к столику, где сидел Кучеров, подошла официантка.

— Проверь-ка аппаратуру, — приказал Алексей.

Сурков снова тяжело вздохнул. Он был старше напарника на восемь лет, но на эту операцию полковник Тарасов старшим назначил именно Николаева. И теперь приходилось подчиняться. Отодвинув тарелку, Сурков сунул руку во внутренний карман костюма, покрутил настройку. В левом ухе отчётливо раздался грохот передвигаемой посуды — это официантка производила перемену блюд на столе Кучерова. Сурков поморщился, он не любил громкого шума.

— Ну? — поинтересовался Алексей.

— Грохочет, как на рок-концерте! — пожаловался Сурков.

— Ну и отлично… Николаев снова посмотрел на часы. Тот, кто должен был прийти на встречу, уже опаздывал довольно сильно. Неужели обманули? Неужели действительно Сурков прав и все то, что говорил их странный клиент, не более чем плод его воспалённого воображения?.. Это было бы обидно. Алексей уже мысленно нарисовал себе психологический портрет бывшего прапорщика — простой, честный мужик, запутался, но не более того. Да, запутался, да, слабохарактерный… Но честный!

Не подлец какой-нибудь, не бандюга… Они проверяли сегодня, действительно машина ГАИ сбила на Каменноостровском проспекте человека, и фамилия того человека действительно была Зуйков, но самое главное — и Зуйков, и Кучеров служили в одной воинской части в Афганистане. И секта «Свет истины» существует… И ему теперь очень хотелось, чтобы к Кучерову кто-нибудь пришёл на свидание из секты.

Только прослушав их разговор, можно было бы предпринимать дальнейшие шаги.

А пока все это лишь рассказы одного бывшего прапорщика.

Ещё один короткий взгляд на часы. Часовая стрелка, казалось, застыла на месте, а минутная ползла еле-еле, из последних сил… Покончив с едой, Сурков с удовлетворением откинулся на спинку стула:

— Наколол он нас. Точно тебе говорю!

— Может, ещё придут?