Чекисты - Александр Александрович Тамоников

Что такое антисоветская организация, я узнал еще в Гражданскую. Не одну такую раздавил. Их участники безраздельно во власти лютой ненависти к политическим противникам, готовы лить кровь в любых количествах. Здесь же просто трепачи, любящие намаз, традиции предков и не шибко любящие советскую власть.

– Ну пусть черканет перерожденец-текстильщик, что золотишко для бухаринского подполья собирал, – предложил начальник УНКВД. – Ему уже все равно. А нам хлеб.

– Попробуем, – кивнул я.

Да и господь с ним – для подполья так для подполья. Главное, этот нарост сковырнули, и государственное добро не будет обращаться в царские червонцы.

Меня больше тревожила информация по «Пролетарскому дизелю». По фигуранту, на которого навел железнодорожный грабитель. Это дело серьезное. Нам только теракта там не хватало.

Я посмотрел на часы. Ну что, пора.

Взял папку и сбежал вниз по лестнице. Кивнул сидевшему в дежурке водителю:

– Поехали! Сперва в обком. Потом на «Дизель»…

В назначенное время я зашел в узкий и длинный кабинет, обставленный достаточно скромной канцелярской мебелью.

Второй секретарь обкома Порфирий Белобородько поднялся из-за стола. Шагнул мне навстречу. Улыбка у него скромная, грустная и будто бы виноватая. Он пожал мне руку.

В полувоенном френче, немножко полноватый, сутулящийся партийный лидер вид имел абсолютно обывательский – чистый счетовод из конторы. А рукопожатие крепкое. Видно, что не только авторучку в жизни держал.

Усевшись на стул, я протянул ему папку с секретными документами. И Белобородько стал внимательно вычитывать бумаги, касающиеся предстоящих мероприятий против членов партии, а также грядущих арестов.

Он делал в блокноте отметки. Красным карандашом поставил несколько галочек на документах, объявив:

– За этих людей ручаюсь. К остальным присмотритесь.

– Я понял, Порфирий Панкратьевич. Будет сделано.

Нас связывали если не дружеские, то уважительные отношения, местами переходящие в доверительные. А еще прошлые большие дела. Главное из которых – строительство «Пролетарского дизеля».

Белобородько, несмотря на обывательский внешний вид, был героическим трудягой и великолепным организатором. Он зажигал измотанных людей парой фраз, и те делали невозможное. Аскетичный, надрывающий здоровье, забывающий поесть и поспать, он никогда не забывал накрутить хвоста подчиненным за опоздание на полчаса платформы с трубами. Он да Алымов – на их здоровье и крови взошел и заработал завод. Ну и моя лепта тоже была.

Позже Алымов стал директором «Дизеля», каковым пребывает до сих пор. А Белобородько призвали на должность второго секретаря обкома. В этом качестве он отвечал за партийный контроль за органами НКВД. Через него проходили материалы по тройке. И, надо отдать должное, он старался соблюдать объективность, насколько это возможно в наших обстоятельствах. В отличие, кстати, от первого секретаря обкома, все время призывавшего рубить шашкой гидру контрреволюции и нещадно давить всех сомневающихся.

Именно с помощью Белобородько удавалось порой перенаправить заехавшую не на ту ветку мотодрезину нашего правосудия. Он вытащил с того света несколько весьма ценных руководителей промышленности. И я ему был благодарен.

Надеюсь, уважение у нас взаимное. Он не раз говорил, что именно в моем лице видит настоящего чекиста. Про остальных тактично умалчивал.

– Значит, Свинолупенко взяли, – неожиданно сказал секретарь обкома.

– Да. И его. И чемодан с бриллиантами, царскими золотыми червонцами.

– Почему так? Я ведь устанавливал с ним советскую власть в Туркестане. Мужик боевой был. Ничего не боялся. Спали на голой земле. Ели, что бог послал. Голодали. Теряли друзей. Были счастливы тем, что живем в поворотное время. И вот теперь – чемодан с червонцами.

– Люди меняются.

– Или раньше хорошо мимикрировали, а теперь сбрасывают маски?.. И чего, «Текстиль» и его партнеры пойдут через тройку?

– Обязательно.

– Вы проводите по политическим статьям обычных расхитителей и мздоимцев, – с укоризной произнес Белобородько.

– Вор и дурак натворит порой столько, что ни одному иностранному шпиону не по силам.

– Но они все же не шпионы. Значит, мухлюем мы с вами.

– А если их не выковырять, мы с такими кадрами индустриализацию никогда не проведем. Украдут все. А что не украдут – то разбазарят. Хозяйственное дело два года длится. Требует квалифицированных следователей, бухгалтеров, которых катастрофически не хватает. И что, нечисть всякая будет ждать очереди, пока органы найдут время ими заняться? Ничего. Пускай побудут врагами народа.

– Может быть. Только учти, Ермолай Платонович, тут легко увлечься и наломать дров. Опасайся самоуверенности вершителя судеб, чекист.

Я кивнул. Много чего мог в ответ ему сказать. Например, что идея пускать мздоимцев по контрреволюционным статьям вовсе не моя. Когда еще начинались массовые чистки, один из старших товарищей, устами которого глаголет высокая истина, намекнул, что такова теперь политика.

Мы ведь до сих пор пожинаем плоды проникновения в партийную среду и советскую бюрократию чуждых элементов и чудовищного перерождения части большевиков. Почивший в бозе нэп – новая экономическая политика, когда вернулась частная собственность на средства производства, создал целый класс советской, но оттого не менее бесстыдной буржуазии. Та быстро срослась с властью, пошли шальные деньги. Я же помню, как милиция работала в спарке с бандитами и расхитителями. А сотрудники ОГПУ покрывали контрабандистов. Райсоветы и райкомы миловались с нэпманами. Высокопоставленные партийные деятели, в числе которых был Троцкий, проталкивали передачу за копейки в концессии иностранцам целых регионов, где англичане и французы будут бесконтрольно добывать пушнину и полезные ископаемые. А что творилось во внешней торговле! Втридорога закупалось ненужное оборудование, за что шли щедрые пожертвования нашим бюрократам. Неудивительно, что внешторговцы, как припекло, пачками стали оседать на Западе. А взять швейцарские банки, где на безличных счетах наших номенклатурных деятелей лежат миллионы за распродажу страны! И даже когда эксперимент с нэпом был прекращен, привычка жрать в три горла у перерожденцев, занявших многие ключевые позиции, никуда не делась. До сих пор идут чудовищные хищения и махинации.

Да, перерожденцев скопилось на всех уровнях государства немало. И они обеими руками за советскую власть. Благодарны ей, что зажили как графья. Только вот не выйдет у них кататься как сыр в масле. Если и будут кататься, только в «воронках», да на троечку.

«Они украдут все, сколько ты ни произведи материальных ценностей. Потому что их жадность неутолима. Единственное лечение – пуля», – сказал мне тогда старший товарищ.

Я эти наставления помню и реализую. Только вот Белобородько сказать об этом права у меня нет.

– Больше не буду отнимать ваше время. – Я захлопнул папку.

– Передавайте привет Летчику, – сказал напоследок второй секретарь.

Он оказывал своеобразное покровительство аэроклубу Осоавиахима. Любил пообщаться с его начальником – Николаем Соболевым, которого в народе зовут Летчиком. Вообще, летчиков много, но Летчик с большой буквы у нас в области один. А еще он очень хороший мой друг