Андрей Поповский - Второй раунд

— Мы, конечно, попробуем…

— Ну вот! — обрадовался Валеха, до этого молча наблюдавший безобразную сцену ссоры Егора с Мариком. — Вот слова настоящего мужика. Но время не терпит. Нам надо ехать, а ты иди и успокой этого буйного Ромео.

Валеха и Марик обнялись на прощание с ошеломленным Виталиком, сели в «мерс» и тотчас покинули отстойник.

Егор и Виталик хмуро отдали ключи от «шестерки» Аслану, который сдела вид, что ничего особого не произошло и поехали на автобусе в сторону метро.

Егор стоял в вагоне рядом с товарищем и просто бурлил от распиравшего его гнева.

— Все Виталя! Меня это достало. Я выхожу из этой драной команды. Мне уже вообще ничего не надо, лишь бы больше не видеть поганой рожи Марика.

— Ты не кипятись, — попытался успокоить товарища Виталик, — Поцапались вы с ним, так потом помиритесь.

— Да разве мы поцапались? — разозлился еще сильнее Егор. — Ты не понял, что они нас тут бросили без денег, без ничего, типа сами отсюда выбирайтесь как хотите. Да и не только это! Марик в последнее время одеяло тянет только на себя. Вся эта бодяга с машинами, кредитами и прочей байдой мне уже вот где! — Егор в сердцах демонстративно провел ребром ладони по шее. — Я бы давно уже ушел, меня только этот гадский кредит держит. Вернемся домой, и я потребую, чтобы Марик переоформил его на себя. Или пусть он продает этот «мерс» и общаковый «бумер» и отдает кредит с вырученных денег. Их на это должно хватить с лихвой, даже останется.

— Да, кредит надо срочно отдавать, — пробасил Виталик. — А то мне перед дядей уже неудобно. Срок подходит, а мы не чешемся. Он уже несколько раз спрашивал, как у нас дела.

— Ну вот, — Егор взял товарища за локоть и придвинулся к нему поближе. — Тогда давай, когда вернемся, вместе надавим на Марика, чтобы немедленно отдать деньги банку. Ведь твой дядя нам деньги дал и под твое слово. Подводить его мы не можем. Ну как, ты поддержишь меня?

— Конечно, поддержу, — неуверенно ответил Виталик, для которого краснобай и пройдоха Марик был кем-то вроде второго папы — постоянно указывающего ему что делать и как поступать в каждом конкретном случае.

Еще со времен совместной учебы в университете огромный, сильный, но очень наивный Виталик попал под полное влияние Марика и буквально заглядывал ему в рот, простодушно доверяя каждому слову.

Егор, целиком находясь во власти гнева, не заметил неуверенности в голосе Виталика и посчитал, что сумел перетянуть его на свою сторону. Это было его ошибкой.

— А что с деньгами-то делать будем? Как мы домой улетим?

— Деньги я у Лины займу, — вздохнул Егор. — Неудобно конечно, но деваться-то некуда. Хорошо еще, что у тебя гостиница оплачена до завтра. В общем, план такой. Сейчас разбегаемся, я — к Лине, ты — в гостиницу, а завтра я за тобой заскочу с утра пораньше и полетим домой.

— Ага, — повеселел Виталик, обрадовавшись, что вопрос с деньгами предстоит решать не ему.

Вечером следующего дня голый по пояс Егор лежал дома на своей кровати и мрачно пялился в телевизор. Происходящее на экране парня волновало мало, его занимали куда более важные мысли. Злость на эгоистичное поведение Марика и его возросшие лидерские амбиции, которая копилась уже несколько месяцев, достигла предельной величины — Егор твердо решил выйти из бригады.

К такому решению его подталкивала и любовь к Лине. Если все будет продолжаться так, как было раньше, — то она уедет в Канаду и будет для него потеряна навсегда. Если он хочет ее сохранить, ему нужно бросать этот образ жизни, порядком уже ему опостылевший, и фактически начинать все с нуля.

Такая перспектива не пугала Егора — заново, так заново. Единственным препятствием было даже не полное отсутствие денег, а кредит, висящий на нем.

Днем, когда он только вернулся домой, к нему в комнату зашла мама и затеяла серьезный разговор. Сначала она ему сказала, что к ним домой заезжали какие-то молодые люди из службы безопасности банка и просили его срочно зайти, чтобы обсудить важные вопросы по кредиту.

— Егор! — мать была очень взволнована. — Куда ты вляпался? Что это за кредит, и почему к нам домой приходят какие-то мужики самой бандитской наружности?

— Мама, не переживай, — ответил Егор, сохраняя на лице улыбку. — Завтра я прямо с утра заеду в банк и улажу все вопросы. Не волнуйся, все будет хорошо.

— Сынок, — у матери на глазах показались слезы. — Я давно вижу, что ты связался с плохой компанией. Ты где-то пропадаешь месяцами, потом внезапно появляешься, вокруг постоянно тебя трутся какие-то темные личности. Вы ездите на дорогих машинах и меняете их как перчатки. Егор, откуда у тебя деньги на такую жизнь? И зачем тебе оружие, которое я нашла у тебя под кроватью? Я чуть не обмерла от ужаса, когда увидела там автомат и гранаты.

— Мама, ну ты прямо как следователь. Все, сдаюсь, — Егор шутливо вскинул руки вверх. — Ты же знаешь, что я занимаюсь коммерцией, отсюда и разные знакомые, и дорогие машины, и оружие. Сейчас без этого нельзя, понимаешь, время сейчас такое. Но ты успокойся, мне самому все это уже надоело. Я решил все бросить и устроиться на работу, правда, это будет не здесь, а в Москве…

Мать перебила его:

— Егор, уезжай поскорее отсюда! В Москву или на Камчатку — неважно, лишь бы подальше от твоих нынешних друзей. Пропадешь ты с ними.

— Не переживай мама, не пропаду, тем более что друзей у меня тут сейчас особо-то и не осталось.

Мысли Егора перескочили на его прощание с Линой. Как он и ожидал, она без проблем дала ему деньги для покупки билетов на самолет.

Уходя из квартиры рано утром, он уже собирался открыть входную дверь, когда Лина его тихо окликнула:

— Егор — она стояла босиком в коридоре и смотрела на него жалобными глазами — Мне нужно что-то решать с Канадой, а ты мне так ничего определенного и не сказал.

— Девочка моя, — Егор обнял девушку. — Я же тебе обещал, что у нас все будет хорошо. Дай мне еще всего пару месяцев. Я разберусь со всеми делами и приеду к тебе уже насовсем.

Он с трудом оторвался от прильнувшей к нему девушки, открыл дверь и шагнул на лестничную площадку.

— Возвращайся, пожалуйста, побыстрее. Я буду тебя очень сильно ждать, — донесся до него ее тихий шепот.

Мрачные размышления Егора прервал сигнал машины под окном. Выглянув на улицу, он увидел знакомый пятисотый «Мерседес», тот самый, который ему и Виталику пришлось сторожить целую неделю в Москве. Егор накинул майку, залез босыми ногами в расшнурованные кроссовки и прямо в таком виде вышел на улицу. Не обращая никакого внимания на стайку мальчишек, восторженно рассматривающих диковинную дорогую машину, он открыл дверь и сразу утонул в уютной роскоши огромного кожаного кресла. Массивная дверь с тихим чмоканьем закрылась, надежно отгородив салон автомобиля от уличного шума и июньской жары.

В машине его ждал Марик, он был один.

— Ты чего в таком расхристанном виде? — мрачно буркнул он, протягивая руку Егору.

— Неохота было одеваться, — вяло поздоровавшись, ответил ему тот.

— Быстрее собирайся, поедем отметим наше удачное возращение. Ресторан уже заказан.

— Я не поеду, — отрицательно покачал головой Егор.

— В каком смысле не поедешь? Ты что, заболел? — растерялся Марик.

— А в прямом, — глядя ему в глаза, твердо ответил Егор. — Я вообще выхожу из бригады и больше с тобой не работаю.

— Вот даже как! — в голосе Марика прорезалась злая ирония. — Вон ты как теперь заговорил.

— Да, именно так. Сейчас, наверное, тебе не до этого, а завтра давай встретимся и обсудим условия расхода.

— Нечего там обсуждать, — криво ухмыльнулся Марик.

— Я думаю, найдется.

— Тогда давай поговорим прямо сейчас, — Марик выключил музыку, тихо игравшую в салоне, и откинулся на сиденье. — Я тебя слушаю.

— А у меня все просто. Я выхожу из бригады. Поэтому мы сейчас должны продать «мерс» и «бумер», чтобы рассчитаться с банком. На то, что останется сверху, я не претендую. Я уйду, как и пришел — без копья в кармане.

— А зачем это мы должны деньги за машины отдавать банку? — прищурился Марик.

— А затем!.. Если ты не забыл, на мне висит кредит, который брался не для меня лично, а для общей работы.

— Кредит, говоришь, — издевательски покачал головой Марик. — Так деньги с того кредита уже давно тю-тю. Уплыли эти денежки-то. Или ты забыл про спирт, который Борик вместе с Черой скрысили, упокой господь их грешные души? Воров-то мы наказали, а вот деньги пропали. Нет этих денег.