Олег Алякринский - Гастролер

Кто-то из сидящих за столом воров грустно посмеялся над историей, рассказанной Лисом, но многие понурили головы. Они-то помнили, как сами втянулись в передел воровского имущества и как им тяжело приходилось в нескончаемых битвах и со старыми нэпмановскими, и с новыми «польскими» ворами.

Но Лис продолжал рассказывать о своих трудностях, связанных с его регионом, где он был смотрящим.

— Еще одна особенность есть у этих местных отморозков, — говорил он, все так же с ленцой, накручивая в сметане уже остывшие пельмени. — В их среде существует сильное предубеждение, что состояться на воровском поприще можно, только мочканув какого-нибудь влиятельного авторитета. Чем крупнее будет убитая тобою птица, тем больше у тебя шансов подняться. Причем убивать надо собственными руками. Нанимать киллеров со стороны — дурной тон. Любой авторитет из новых должен уметь убивать сам. В крайнем случае с подручными. Шмаляют они своих конкурентов чаще всего в упор, из ТТ, в подъездах собственных домов. А после расстрела хорошо еще и ножом убитого искромсать, чтоб все знали, с кем вскоре они будут иметь дело…

— Это что-то японское, в духе ихней якудзы, — вставил свое словцо простоватый, с крестьянской внешностью, вор в законе Федул, но Лис ему не ответил.

— …Весть о том, что такой-то замочил такого-то и в такой-то форме, мгновенно доходит до всех городских авторитетов. И те, кто раньше ходил под крышей убитого, идут на поклон к новоиспеченному «крестному отцу», — продолжал Лис. — И еще особенность — ни у одной местной группировки, кроме духоборов, нет исконной территории. Кто где успел крышу построить — тот там и сидит. Так и идет эта нескончаемая война. И нет никакой силы, чтобы усмирить это распоясавшееся быдло. А под этим соусом наступление ментов продолжается… — сказал Лис и подытожил: — Может, только это их всех к уму приведет. Что, мало я знаю городов, где ментовская мафия захапала в свои руки все. Да взять хотя бы Мурманскую область, там в небольших городах все под ментовской крышей сидят и все им платят. А сколько еще таких городков по России перешло под «красную» крышу! А там поборы и никакого порядку! Пора кончать с этим, люди!

— Правильно говоришь! — поддержал его Семен Рябов по кличке Рябой, под чьим контролем стояли многие рынки Москвы. — Мусорня на всех оптовках, как у себя дома, поборы устраивает! А куда в таком разе честной братве деваться? Как бизнесом заниматься?

Все посмотрели на задумавшегося Ангела, который в отсутствие Медведя был его как бы заместителем.

Наконец, когда волнение за столом успокоилось, он произнес, обращаясь к Лису:

— Так ты, Лис, договорись с этими своими «духоборами», пусть берут город под свой контроль. А мы им поддержку сделаем, кого надо уберем, остальных предупредим. И тебе жизнь облегчим. Они же, как я понимаю, в общак не отказываются платить, духоборы-то? Пора, в натуре, кончать с этим бардаком. Нам с духоборами делить нечего, у нас нет дележа на касты и религии. Перед нами, как перед Иисусом Христом, все равны: русские ли, грузины ли или азербайджанцы… Московские, сибирские или черноморские… — с улыбкой обратил Ангел взгляд на Шоту Черноморского, влиятельного законного вора из Сухуми. — Главное, пусть только в общак откатывают все сполна.

Сидящие за столом единодушно согласились с таким мудрым выводом.

Как и всякий настоящий вор в законе, пускай и глубоко законспирированный, пускай и не имеющий ни малейших внешних признаков матерого урки и тем не менее остающийся блатарем до мозга костей, Варяг и в мыслях не мог представить себе, что он настолько тесно свяжет свою судьбу с женщиной! Это было наваждение, но настолько сладостное. что за право переживать его снова и снова он готов был перегрызть горло любому.

И в минуту полного счастья, когда он с тайным стыдом признавался самому себе в своей совершенной беззащитности перед этой красивой, мягкой, но по-своему властной девушкой, когда он ненадолго забывал о том, что является одним из главных законников страны, Владислав пугался: а что, если кто посягнет на нее? Что, если кому-то из урок взбредет в голову поставить вопрос на сходе: чего это, мол, Варяг вконец обабился? Как это так, мол, живет с этой Светкой как семейный, а для вора его жена и семья — это зона да тюрьма?

Но его успокаивало только одно: Медведь ни разу за все то время, что они общались после первой сходки в Кусково, не укорил его за связь со Светланой. Воровской патриарх, разумеется, знал о ее существовании, не мог не знать, потому что каждый шаг нового участника большого сходняка рассматривался точно под микроскопом. Варяг в разных городах открывал коммерческие фирмы и кооперативные банки, с головой окунулся в университетскую науку, не забывая о том, зачем и с какими целями сход перекроил ему биографию, лицо и дальнейшую судьбу. Вот только Светланы в первоначальных планах Медведя не было — она просто не была предусмотрена, хотя появилась в жизни Варяга задолго до его вхождения в ближний круг старого воровского вожака. И если кое-кто из воров посматривал на «семейного» Варяга косо, сам Георгий Иванович хранил молчание.

Однажды осенью Варяг получил официальное приглашение на прием, устраивавшийся Георгием Ивановичем в загородном ресторане «Изба». Алек, который известил его лично о приглашении, сообщил с ленивой усмешкой, что ожидаются кое-какие большие люди, будут и из правительства — мол, куда же без них! — будут и из столичной богемы: знаменитый вокально-инструментальный ансамбль, певец — всенародный любимец и народный артист да молодые ногастые певички. Причем Медведь особенно подчеркнул, чтобы и Светлана тоже присутствовала. Хочет с ней познакомиться, наверное, ответил Алек на невысказанный вопрос Варяга.

Конечно, ничего странного в подобном приглашении ехать вдвоем не было. К Медведю как раз все его приближенные ездили с женами или, в крайнем случае, с любовницами. Если бы Варяг прихватил с собой какую-нибудь шалаву, никто бы и слова не сказал. Однако здесь другое. Варяг — вор в законе, и приглашение его с дамой, как выразился Алек, имело важный смысл. Светлана тоже уловила необычность события и весь день бродила по дому как во сне. Потом и Варяг начал испытывать беспокойство…

Но вот время подошло. Варяг встал и отправился надевать костюм. Светлана, выйдя в гостиную, застыла на месте, задумалась, не в силах сделать и шага. Варяг вышел из спальни, и они спустились вниз.

В специально присланной за ними от Медведя «ауди» ехали вдвоем. Варяг отпустил шофера и сел за руль, зная, что тяжелый джип с охраной все равно будет следовать за ними — это было недавнее распоряжение Медведя. Отныне Варяга опекали и охраняли ну просто как члена политбюро…

Теплый день начал сереть, скоро сумерки опустятся на землю. Светлана утонула в мягком кожаном сиденье, и за городом, когда уже свернули на дорогу к ресторану, машина мягко подскакивала на колдобинах. Светлане стало страшно, словно ее везли на тайную казнь, о которой боялись высказаться вслух.

— Что с тобой? — спросил Варяг, заметив, как она вздрогнула.

— Мне страшно, Владик!

— И чего ты боишься? — усмехнулся он.

— Этот человек нас погубит.

— Какой? — спросил Варяг, зная, кого Светлана имеет в виду.

— Сам знаешь! К кому мы едем…

— Он мой наставник и благодетель, Света.

— В первую очередь он твой хозяин… И хозяин властный, жестокий… Ты будешь вынужден жить по его прихоти!

— Перестань! — осерчал Варяг.

— Не перестану!

— Пойми ты раз и навсегда… — начал он, но тут же умолк Светлана судорожно прижалась к нему. — Хватит! — жестко подытожил он и затормозил перед шлагбаумом.

Завернутый с ног до головы в камуфляж, растолстевший от пухлого бронежилета, с автоматом на груди, охранник направился к ним. Нагнулся, чтобы заглянуть в окно, Варяга не узнал, но, чиркнув взглядом по сопровождающему их джипу охраны, поднял полосатый брус с «кирпичом» и махнул рукой, разрешая следовать дальше.

Не проехали и трехсот метров, как новый шлагбаум. С двух сторон к «ауди» приблизились вооруженные быки, но Варягу даже не пришлось на этот раз притормаживать — номер узнали сразу и чинно расступились. У самого ресторана к ним подошли еще трое, на этот раз одетые в черные костюмы — хотя под белыми рубашками и цветными галстуками все равно угадывались бронежилеты. Старший сверил имена гостей по записной книжке.

Варяг со Светланой вошли в большой светлый зал, где стоял ровный гул десятков одновременно говорящих людей. Негромко играл оркестр, и музыка тонула в круговерти разных голосов и смеха.

Две пожилые дамы беседовали у самых дверей зала.

— Да-да, — громко шептала одна из них, поправляя бриллиантовую брошь на ослепительно белом пышном платье, — я ему говорю, Николай Иваныч, с вашим-то опытом вы непременно должны стать президентом компании.