Петр Катериничев - Банкир

Встречал вертолет один человек. Как только стрелки с пулеметами наперевес выпрыгнули на землю, он приветственно помахал рукой и, очевидно, пошутил — боевики разом осклабились. Что это была за шутка — расслышать было невозможно, но она оказалась последней в жизни этого незатейливого весельчака — пистолетная пуля разнесла ему голову на куски. Выстрела за форсированным шумом винтов никто не услышал. Как никто не услышал второго и третьего — пули отбросили каждого из стрелков на несколько метров: один, сделав в воздухе немыслимый пируэт, ткнулся лицом в бетонку площадки, другой упал спиной, словно тряпичная кукла.

Шум стих разом — пилот перевел машину на нейтралку. Спрыгнув на площадку, он понял, насколько поторопился: совсем рядом, словно призрак, возник боевой пловец, как две капли схожий с теми, что были расстреляны с борта его машины двадцать минут назад… Только на этом почему-то был еще и пиджак… Впрочем, деталей костюма пилот не рассматривал: прямо в лоб ему был направлен черный зрачок крупнокалиберного пистолета, делающий его обладателя в эту секунду всем: и судьбой, и ангелом мщения, и демоном смерти.

— Повернись спиной! — приказал Корт. Одним движением он вытянул из ножен изящный, словно плавник хищной рыбы, клинок, обхватил шею пилота, приставив к кадыку остро отточенное лезвие. — Не вздумай дергаться!

Предупреждение было излишним: вертолетчик затаил дыхание, словно боялся потревожить каленую сталь даже мимолетным движением. Корт поднял пистолет и выстрелил дважды — пули разнесли головы пулеметчиков.

— Заводи!

— Бензин почти на нуле.

— Не болтай зря. Ты взлетишь, даже если в бензобаке ослиная моча, — хмыкнул Корт и подытожил:

— Потому что жить хочешь.

К вертолету уже бежали. Почти не целясь. Корт прострелял весь магазин, заставив преследователей затаиться. Машина затряслась и плавно пошла вверх.

Корт удовлетворенно оглядел удаляющиеся, распластанные на земле фигурки, заметил вспышки выстрелов. Пилота торопить не нужно — теперь они были «в одной лодке». Вертолет круто взял в сторону… Ушли!

Вспышку на балкончике особняка он отметил как данность. Ни о чем не думая, просто шагнул в черный проем двери. «Вертушка» разбухла, как налитый огнем шар, и развалилась в воздухе. Последнее, что видел боевой пловец перед страшным ударом, была несущаяся навстречу земля.

Альбер опустил гранатомет.

Услышав рокот вертолета, он вышел на балкончик. Единственное, что увидел в предутренней дымке, — это вспышки выстрелов. Быстро вернулся в кабинет, вытащил из шкафа реактивный гранатомет, оснащенный ночным прицелом. Он сумел поймать вертолет на взлете — пилот успел заложить вираж, еще секунда, и он ушел бы из зоны выстрела… Хорошо, что навыки остаются. В Афганистане Альбер в свое время работал советником по вопросам идеологии, но на караваны выезжал: любимый спорт «кремлевских пташек» разного ранга — поохотиться на людей. Естественно, при наличии «загонщиков» и почти с полной гарантией безопасности. Альбер был тогда у них вроде как «егерем».

Сейчас мужчина работал на себя — он зарабатывал деньги. Большие. Очень большие. От работы же получал удовольствие: сутью ее оставалось властвование. И что бы ни думали себе московские денежные мешки, именно люди действия продолжали осуществлять непосредственную власть в стране.

Жаль Корта. Один из немногих профессионалов экстракласса. Теперь — просто груда паленого мяса… Последние «романтики профессии» уходят. И с кем работать? С этими недоумками?

— Вертолет взорвался! — прокричал вбежавший охранник.

— Это я заметил, — хмыкнул мужчина, кивнув на гранатомет на подоконнике.

М-да… Работать с идиотами — себе дороже. Это не Корт — тот даже его самого считал любителем — этакая корпоративная самонадеянность. Вычислил в нем «идеолога» и относился соответственно. Хотя не все в «пятерке» были дебилами, далеко не все… И кто, интересно, прикрывал всю «контору» перед цэкистами, если не они? Да и идеологическая основа нужна любому государству; если у страны нет своей идеологии, ее подменит чужая. Для любой страны это губительно, для России — просто убийственно.

— Болек убит, — выдавил из себя охранник.

— Об этом я тоже догадался. Что делали вы?

— Виноват.

Охранник беспомощно лупал глазами. Нет, этих раздолбаев нужно менять, и немедленно! Если человек дурак, то он дурак во всем! Из-за чьей-то тупости, нерасторопности и непрофессионализма навалена куча дерьма, и теперь ее нужно разгребать!

— Все — на уборку территории.

— Что? — переспросил охранник. Дебилы! Корту не нужно было объяснять подобные вещи — азбука. То, что он и его «скаты» попали под грубую зачистку, — тоже азбука; будь Корт на его месте, он поступил бы так же.

— Всех — на свежий воздух. Уничтожить следы перестрелки, насколько возможно. Представить все обычной авиакатастрофой, вызванной утечкой горючего.

Вам ясно?

— Да.

— Выполняйте.

— Есть.

Альбер закурил сигарету, не отрывая от губ, сделал несколько затяжек, поднес к губам микрофон спецсвязи:

— Дельта-два, я Дельта-один, прием.

— Дельта-два слушает Дельту-один, прием.

— Готовность по полной зачистке Базы.

— Чистильщики готовы.

— Ждите сигнал.

— Есть.

Альбер выключил спецсвязь, поднял трубку внутреннего телефона.

— Доктора ко мне.

— Есть.

Он прикрыл глаза, постарался расслабиться. Если он не доложит через полтора часа, Москва свяжется с ним сама. Отговорок типа «Связь не работала, потому что свет отключили» там не понимают. Им нужен результат. Только положительный. Конечно, кассеты. И еще — полная картинка происшедшего. Может быть, через пару часов она прояснится. Может быть… Вот тогда и будем говорить с Магистром. Даже если кристальной чистоты и не будет, не важно. В мутной водице тоже плавается… Но сам он должен знать, что происходит. Наверняка.

— Не волнуйтесь, Доктор, все уже позади. Сигарету?

— А мне можно?

— Меня заверили, что никакой опасности. Просто большая кровопотеря. Прошу.

— Хозяин кабинета приподнялся из-за стола, вставил в рот сидящему напротив в кресле-каталке тщедушному человечку сигарету, чиркнул зажигалкой. Живот и ноги сидящего были плотно закутаны простыней, он опасливо посмотрел вниз, увидел ступни:

— Вы знаете, я совсем не чувствую ног… И туловища тоже… — Он затянулся сигаретой, поднес руку к губам, взял ее аккуратно двумя пальцами, с удивлением посмотрел на них и на тлеющий огонек, затянулся снова, так что горящая точечка оказалась между средним и указательным пальцами, обжегся и едва успел перехватить сигарету другой рукой. Дым выдохнул с видимым облегчением.

Хозяин кабинета наблюдал за ним молча, укрываясь за пучками света, бьющего из-за спины прямо на сидящего. Экспериментатор! Проверяет чувствительность…

Ну-ну…

— Так что произошло? — быстро спросил Альбер, бросив тело резко вперед и приблизив лицо так, что маленькие глазки-буравчики впились в глаза раненого; во взгляде была угроза: коль скоро Доктор решил, что будет жить, и жить долго, пусть теперь почувствует и цену возможной лжи… Только страх дает власть, только страх, больше ничего! — Ну?

— Он… Он убил всех.

— Кто?

— О… Объект.

— Как это случилось?

— Вдруг… Вдруг он вскочил…

— Погодите, Доктор. По порядку. — Альбер снова укрылся в тени, и Доктор почувствовал мгновенное облегчение. Он всегда боялся этого человека, боялся, как боятся люди неотвратимого ночного кошмара… — Когда вы начали допрос?

— Сразу, как только легли в дрейф.

— И это было?..

— После полудня.

— А точнее?

— Сначала… Сначала Смоляр… Он пытался напугать этого человека… Но это ведь еще не было допросом, ведь так? Он еще был сильно раздосадован тем, что нельзя применить пытку.

— Да, я категорически это запретил.

— Вот тогда я, собственно, и приступил к допросу. К телу были подведены датчики, но вы знаете, как сейчас относятся к этому…

— Да.

— Хочу отметить, справедливо. Ни реакция зрачков, ни повышение пульса или давления не способны в достаточной степени…

Альбер не прерывал этого велеречивого яйцеголового дегенерата. Жить ему осталось от силы минут двадцать, а он рассуждает о каких-то там реогенных зонах эпителия… Бред! Но прерывать нельзя. Каждый думает в понятных ему образах и выражает их в понятных ему словах… Тут важно уловить детали, чтобы составить картинку.

— …и приступил к химиостимуляции в сочетании со световым гипнорефлектором… Знаете, его еще называют на сленге «чертова лампадка»…

— Какие препараты вы применили?

— О! — Доктор мечтательно улыбнулся. — Сначала самое простенькое, общеизвестное: пентонал, скополамин, амитал. Естественно, в просчитанных сочетаниях. Нет, и эти средства могут давать прекрасный эффект в отдельных случаях, но если есть большее время для работы — неделя или две. Тогда черепушку, — сидящий легонько похлопал себя по темечку, — можно было выпотрошить очень основательно с их помощью…