Сергей Самаров - Волкодавам виза не нужна

Сразу после побега с зоны ему явно не хотелось сильно светиться перед множеством незнакомых людей. Он справедливо считал, что его описание уже разослано всем ментовским осведомителям.

Точно такие же основания проявлять осторожность были и у самого Лесничего. Но Сергей Ильич понимал, что искать надо.

Полковник спустился, чтобы получить от курьера какие-то важные документы и деньги. Кто-то мог посягнуть и на то, и на другое.

– Не думаю, что он выше нас забрался. Мы на четвертом. Будем исходить из самого правдоподобного варианта, – проговорил Лесничий.

– Резонно. Давай-ка начнем с первого. Там бабуля на вахте сидит. Долго меня допрашивала, к кому я и по какому вопросу. Никак пропускать не хотела. Название нашей фирмы ей ничего не говорит. Бабуля особая, носки на работе не вяжет, всех и все видит. Такой в разведке работать!..

– Ты на лифте, я пешком, – распорядился Лесничий, резко входя в деловой темп. – Можешь сразу со старушкой на вахте побеседовать. Здесь, наверное, не часто ходят люди в военных мундирах. Должна запомнить.

Сергей Ильич сразу сообразил, что лестница должна находиться в торце здания. Он прошагал по длинному коридору и вышел на лестничную площадку.

Чуть ниже, между третьим и вторым этажами, курили два молодых тощих парня. Они пускали дым в потолок, стряхивали пепел за радиатор отопления, сквозь краску которого проглядывала ржавчина, и прислушивались к звукам, доносившимся снизу.

Там разговаривали несколько человек, причем весьма возбужденно. Слов разобрать было невозможно. Это могло свидетельствовать о том, что здесь что-то случилось. Когда ты думаешь о том, что произошло с человеком, которого ищешь, любое непонятное событие невольно привлекает внимание.

Прежде чем спуститься, Сергей Ильич спросил курильщиков:

– Вы не видели здесь человека в мундире армейского полковника?

Они показали, что не понимают, и выдали на-гора по длиннющей фразе, похоже, на итальянском языке.

Лесничий еще не успел привыкнуть к тому, что в Москве много иностранцев, не говорящих по-русски. Итальянского языка он не знал, даже не был полностью уверен в том, что обратился с вопросом именно к представителям этой страны. Просто произношение показалось ему именно таким.

Бывший старлей махнул рукой на непонятливых курильщиков и стал торопливо спускаться ниже. На следующей лестничной площадке стояли двое мужчин и столько же женщин. Они тоже разговаривали на итальянском, сильно при этом жестикулируя.

Лесничий прошел мимо, спустился на первый этаж, оказался в холле и увидел Иващенко, идущего навстречу. Виктор Юрьевич двигался от входных дверей, где восседала за стойкой пожилая женщина, в настоящий момент допрашивающая какого-то человека.

– Поговорил с разведчицей? – с ходу осведомился Лесничий.

– Да, такая бабуля неплохо работала бы на нас. Особенно во вражеских тылах. Все видит, всех помнит. Полковник выходил с пустыми руками. Через пару минут вернулся, неся в руке кейс. Пошел к лифту. Тут еще местный народ толпился. Кабинка вмещает только пять человек. Полковнику и еще двоим места не хватило. Другой лифт, а их в нашем крыле всего два, вызывать не стали. Этажей много, ждать долго. Пошли в сторону лестницы. Парни эти местные. Кажется, с третьего этажа.

– Тебе кажется?

– Разведчице. Точно она не знает, поскольку по этажам не шастает. У нее и здесь работы хватает.

– Толковая бабуля. Лестниц две. По какой пошли?

– По которой ты спускался.

– На втором этаже итальянцы что-то активно обсуждают. Возбуждены. Может, что видели? Давай глянем. Вдруг выясним что-нибудь? Или переводчик подвернется? Что там за фирма у них такая?

– Архитектурное бюро.

– Ты еще договор о найме не подписал, а уже все знаешь.

– Вывеску на фасаде видел. Написано на итальянском, ниже – на русском.

– Идем. С клиентами они же должны по-русски беседовать. У них наверняка есть переводчик. Давай в темпе!

На лестничной площадке уже никого не было. Два бывших старших лейтенанта сразу двинулись в коридор второго этажа. Тем более что одна из ближних дверей была открыта. Из кабинета слышалась темпераментная итальянская речь, которую разве что в Одессе могли бы назвать нормальным разговором.

Иващенко, идущий впереди, шагнул за порог кабинета. Сергей Ильич собирался последовать за ним, когда услышал торопливые шаги за спиной и увидел, как с лестницы выходят два парня в медицинских халатах. За ними третий нес свернутые носилки. Бригада «Скорой помощи» двигалась прямо к открытой двери. Лесничий поспешил опередить медиков.

Георгий Игоревич лежал на коротком диванчике. Его ноги, согнутые в коленях, переваливались через боковую спинку и свисали. Полковник был без сознания. Под голову ему кто-то подсунул небольшую подушечку с другого дивана, покрытую какой-то клеенчатой бумагой. Рядом с затылком Селиверстова виднелись следы свежей крови.

– Что с ним случилось? – спросил Лесничий у итальянцев.

– Никто не знает, – отвечал низкорослый немолодой человек с блестящей загорелой лысиной. – К нам два русских парня заглянули. Сказали, видимо, что на лестнице человек упал, голову себе разбил, попросили вызвать «Скорую помощь». Меня не было в кабинете, перевести никто не мог. Но парни жестами показали, написали на бумажке «03». Телефон «Скорой помощи». Две наши женщины вышли на лестницу и увидели этого полковника, лежащего без сознания. Наверное, упал и затылком о перила стукнулся. Или даже об лестницу. Я как раз в этот момент подошел вместе с синьором Грассильяни, директором нашего бюро. Полковника занесли в кабинет, положили на кушетку и вызвали «Скорую». Вот и все. Хотели еще в полицию позвонить, потом решили, что случай не тот. Просто упал человек. Мало ли что с ним могло случиться.

– Когда это было?

– Минут пятнадцать назад. Может быть, даже десять.

– В сознание не приходил? – поинтересовался врач.

Переводчик задал этот вопрос итальянцам, стоящим здесь же, и озвучил их ответ:

– Приходил. Сразу после того, как принесли. Попытался даже сесть, потом спросил что-то и снова упал. Меня в этот момент здесь не было. Я сам не видел.

Врач протянул руку и приложил два пальца к сонной артерии Георгия Игоревича. Он, видимо, остался доволен биением пульса, кивнул сам себе, пододвинул ближе к диванчику стул, сел и ощупал затылок пациента.

– Голова не проломлена, – констатировал он. – Видимо, сильный ушиб. Гарантированное сотрясение мозга. – Доктор посмотрел на фельдшера с чемоданчиком и скомандовал: – Нашатырь!..

Фельдшер быстро нашел крупную ампулу, обломал ее конец, основательно смочил кусок ваты и протянул врачу. Тот несколько раз провел им перед носом полковника.

Селиверстов вдруг зашевелился, зашмыгал носом, открыл глаза и попытался сесть.

– Лежите! – строго сказал врач.

Но полковник давно и прочно решил, что командовать собой имеет полное право. Он все же сел, пусть и затратил много сил на эту простейшую операцию. Потом Селиверстов стал ощупывать голову, которую положил на руки, упертые в колени. Только после этого, словно убедившись в том, что ее не оторвали, он встрепенулся, что-то вспомнил и сразу нашел глазами Лесничего с Иващенко.

– Выйдите все посторонние, – строго сказал полковник, не сообразив сразу, что находится в чужом кабинете.

Но возвращение к текущим обстоятельствам произошло, видимо, тут же, поскольку полковник поправил себя:

– Извините, я просто не понял, где оказался.

– Вам бы лучше полежать, Георгий Игоревич, – с сочувствием сказал Иващенко.

– Что со мной случилось? – не исполнив совета, спросил Селиверстов.

Врач «Скорой помощи» в этот момент наклонил голову полковника, чтобы как следует рассмотреть его затылок, который до этого только прощупывал. Пациент поморщился, когда пальцы врача стали давить на голову, но не издал ни звука.

– Свет не загораживайте. Отойдите от окна! – потребовал доктор.

Лысый толмач перевел его слова двум необыкновенно худым и жилистым женщинам с распахнутыми испуганными глазами. Они быстро вышли в смежный кабинет и смотрели оттуда через раскрытую дверь.

– Я так понимаю, что это был просто тяжелый нокаут, – сказал врач. – Сотрясение мозга вам гарантировано, но черепная коробка, как мне кажется после предварительного осмотра, только ушиблена, хотя и сильно. Необходимо будет сделать снимок. На всякий случай. Возможны множественные мелкие трещины. Так-так-так… – Он склонился над затылком полковника. – Есть в этом кабинете настольная лампа? Посветите мне.

Один из итальянцев, обладатель недельной небритости на лице, после перевода сходил в соседний кабинет, принес настольную лампу какой-то замысловатой футуристической формы, подключил ее к розетке, поднес и посветил.