Русский камикадзе - Рощин Валерий Георгиевич

Старшеклассник припал к ее губам, пустил ладони по аппетитным формам…

— Не здесь, Ваня, — дав ему немного времени на исследование своего тела, смутилась она, прервав упоительный поцелуй и горячо зашептала: — Приезжай сегодня вечером в общежитие…

Не выпуская девушку из объятий, он начал говорить, точно предлагая ультиматум: или выполнишь просьбу или я перестану быть послушным…

— У директора сидят два мента. Мне нужно знать, о чем они базарят, — нашептывал Старчук в ее аккуратненькое ушко.

Та слушала и замирала, еле сдерживая стон, оттого что россыпи мурашек волнами бежали по телу, вызывая страстное желание близости с чрезвычайно нахальным, но столь же беспредельно очаровательным мальчиком.

— Срочно, Машенька! — поцеловал он напоследок нежную шею.

— Хорошо… Я сейчас поднимусь в учительскую и как только узнаю — найду тебя. Не исчезай с уроков…

Проведенное ментами на скорую руку расследование, результатов не дало. Не было им особого дела до драк сопливых подростков — весть о странном самоубийстве мэра Горбатова, о предсмертной записке, написанной его неверной рукой, будоражила и сотрясала властные и силовые структуры куда интенсивнее, чем заурядная преступность. Газеты и телеканалы чуть не каждый божий день вещали об убийствах, грандиозных махинациях, разбойных нападениях, скандалах… А тут какая-то шантрапа! Мелкая потасовка. Ссора. Спор.

Но методы обогащения молодежной банде следовало поскорее менять, и майор улыбнулся, припомнив, как тяжело давалось Бритому решение перейти к более цивилизованной форме отъема денежных знаков — рэкету. Долго, очень долго его уговаривали друзья, а убедить смог лишь он — новичок Белозеров, предложив хорошо продуманный и реальный план действий…

— Вот, «одолжили» с того длинномера, — волоча по земле тяжелый трос, кивнул Валерон на стоящую рядом с высотным домом огромную фуру.

— Молодцы, — прошептал вдохновитель идеи Палермо, обматывая висевший на конце троса небольшой железный крюк мокрой тряпкой. — Теперь осторожно цепляйте крюк за силовой каркас ларька. Только очень тихо — старайтесь не греметь, чтоб продавец не услышал.

— Да он подушку, небось, давно щекой придавил, — хихикнул Клава.

— Делай, что говорят, — приструнил Бритый.

Пригнувшись, Валерон с Клавой метнулись к металлической будке, с нарисованной во всю боковую стенку уродливой пачкой «Мальборо». Маленькое оконце за решеткой, обращенное к дороге, светилось тусклым светом — торговая точка работала круглосуточно, обслуживая в ночное время в основном проезжавших мимо водителей.

Скоро крюк был аккуратно зацеплен за толстый стальной швеллер.

— Отлично. Осталось дождаться покупателя на мощном автомобиле, — оценил Павел работу товарищей.

Кажется, задумка Зубко и Белозерова начала понемногу доходить до боксерского разума лидера группировки. Лицо Зубко озарила довольная улыбка и, не сдержавшись, он вполголоса похвалил приятеля:

— Ну, ты изобретатель!.. Прям этот… Лобачевский! Что бы мы без тебя делали?!

— Лобачевский — математик, — поправил Пашка.

— Один хрен — не дурак же!

А скоро к убогой металлической будке подкатил приемлемый транспорт — из-за поворота вырулил припозднившийся рейсовый автобус, вальяжно завернул на обочину и плавно остановился вровень с ларьком. На асфальт спрыгнул пожилой водила, усталой походкой обошел спереди тупоносую кабину и направился к решетчатому окошку…

В ту же секунду проинструктированный Павлом Валерон по-кошачьи прошмыгнул к корме старого тарантаса, подтянул подаваемый Клавой трос и накинул его петлю на задний автобусный крюк. Затем четверка парней незаметно отбежала от дороги, юркнула меж жилых домов и, задержавшись у ровного рядочка недавно посаженных молодых деревьев, наблюдала за происходящим с безопасного расстояния.

Вот водитель с покупками под мышкой снова обошел кабину в обратном направлении. Хлопнула дверца, загудел двигатель, автобус тронулся и стал набирать скорость. Вдруг послышался жуткий скрежет металла — ларек резко качнулся, крутанулся вокруг собственной оси и начал заваливаться набок; свет внутри его погас — рассыпав сноп искр, от крыши отлетел электрический провод.

Автобус резко тормознул, да было уж поздно — сварная будка с грохотом и звоном разбивавшихся внутри бутылок ухнула наземь.

— Бли-ин!.. Сковырнули, братва! — с детской искренностью возрадовался Бритый.

— Крепкий оказался «скворечник»! Гы-гы-гы… — прерывисто заржал Клава. — Не развалился!

— И насколько я понимаю, — веско добавил Валерон, — ни одна сволочь не докажет, что это наших рук дело.

— Пошли по домам, — усмехнулся Палермо. — Нам нужно выдержать небольшую паузу, а потом снова наведаться к Фирсу. Думаю, через пару дней этот долбогрыз будет сговорчивей.

И четверка счастливых приятелей разошлась к разным подъездам длинной многоэтажки…

Прижимистый Фирс после этого случая действительно стал сговорчивей, но перед этим, сволочь, успел нацарапать заявление в отделение милиции. Легавые дважды прислали то ли опера, то ли следака — тот мирно и без особых надежд на успех беседовал с какими-то сомнительными свидетелями, и даже с тремя парнями из банды: с Бритым, Клавой и Валероном. Они же, загодя сговорившись, спокойно стояли на своем: знать, мол, ничего не знаем, спали без задних ног и ничего не видели — родители могут подтвердить. Так и отбыл мужичок в гражданке из микрорайона Солнечный не солоно хлебавши.

А зараза Фирс, матерно повздыхав и исплевав пол отремонтированного ларька, дней через пять сам нашел Бритого.

— Ладно, хрен с вами, держи, — пробурчал он недовольно, протягивая Сереге двадцать тысяч, — надеюсь, мой новый ларек не перевернется набок.

— Точняк — не перевернется. Мы об этом побеспокоимся, — расплылся боксер в широченной улыбке и попрощался с владельцем взятого «под охрану» объекта ровно на неделю.

Через неделю торгаш должен был выложить очередную двадцатку — не столь великие деньги по сегодняшним меркам, однако успешное начало процессу обогащения стартовало.

Спустя двое суток под вторым ларьком, хозяин которого — хохол Визглявых прославился неимоверной жадностью, бабахнуло самодельное взрывное устройство. Незатейливую штуковину из спичек, охотничьего пороха, проводов, батарейки и старого будильника собирал начитавшийся боевиков и детективов Палермо. Заряд он постарался рассчитать таким образом, чтобы не причинить вреда молоденькой продавщице. Говоря языком настоящих профессионалов: это была шумовая мина, доработанная обычным часовым механизмом. И грохнула эта мина так, что перепуганную, но целехонькую девчонку отпаивали валерьянкой врачи скорой помощи. А потом она наотрез отказалась вставать за прилавок, пока хозяин не уладит дела с бандитствующими «минерами». Других охотников заменить девицу в таких взрывоопасных условиях не сыскалось, и пришлось Визглявых идти на поклон к Бритому.

Третий ларек, обустроенный воедино с автобусной остановкой, «случайно» затопило. Палермо присматривался к нему пару дней, нарезая преогромные круги вокруг, пока в голову не пришла удачная мысль. Будка занимала «выгодное» расположение — стояла в кювете, немного ниже насыпи проложенного из города шоссе; сбоку к шоссе полукольцом примыкала второстепенная дорога, образуя этакое замкнутое пространство в низменности. А сзади, метрах в двадцати от ларька, очень кстати находился канализационный люк местного «Водоканала». Дело было обстряпано в считанные минуты: под покровом ночи здоровяк Бритый снял тяжелую крышку; Валерон улегся рядом с люком и светил фонариком, а Клава спустился вниз и открыл исполинский вентиль какого-то крана. Внутри заклокотала вода, заполняя узкие подземные магистрали, а через полчаса, не найдя боле свободных полостей, бурные потоки хлынули через край и ровнехонько понеслись к уродливому торговому сооружению. Продавец мирно дремал, пока уровень воды не достиг его расслабленного тела. Потом он отважно сражался за спасение еще не погибшего товара — закидывал размокшие коробки на верхние полки стеллажей, орал дурным голосом редким прохожим, требуя куда-нибудь позвонить… Да было уж поздно.