Олег Алякринский - Клятва на верность

Тогда эта ярость помогла ему выстоять и одержать верх над озверевшим громилой. Но даже победив Артура, Варяг так и не смог простить его. Он поклялся найти спецназовца и отомстить. И вот подарок судьбы, которая свела их только сейчас, в минуту высшего торжества Варяга, — словно ей показалось мало наградить его депутатским креслом, и в довершение одарила встречей со старым врагом.

Только теперь расклад сил был иной. Хотя и оказался Артур в свите президента, но ведь и Варяг давно уже не находился под прицелом автоматов.

— Знаешь того человека, который идет справа от президента? — поинтересовался он у Ярополка.

— Конечно. В последнее время он отвечает в Кремле за личную безопасность самого.

— Слушай меня внимательно. Я хочу, чтобы ты разобрался с ним и как можно скорее…

— Владислав Геннадьевич, это невозможно! Разобраться с ним — все равно что с самим президентом.

— Ну это ты брось! Сам он себя охранять и не подумает. Это он возле президента, словно волчара, а одного его поймать будет не так уж трудно. Все ясно? Или я непонятно выразился?

— Нет, Владислав Геннадьевич, но…

— Тогда о чем базар? Тебе приходилось когда-нибудь отбывать срок?

— Нет, но…

— А я кое-что об этом охраннике знаю, — усмехнулся Варяг. — Этот человек давно приговорен. И приговор давно пора привести в исполнение. Я не хочу больше возвращаться к этому вопросу. Все ясно?

— Да.

— Нет больше вопросов?

— Нет.

— Я позвоню, если ты понадобишься.

Больше в этот день не предвиделось ничего интересного. Разве что насладиться исходом задуманной операции.

Наступило время обеда, и господа парламентарии неторопливо поднимались из почти уже насиженных кресел и — группами, поодиночке — направились в столовую. Варяг один остался сидеть, прислушиваясь к монотонному гулу гигантского учреждения. Вдруг привычная уже монотонность звуков нарушилась. Раздался приглушенный вскрик, потом послышались возмущенные возгласы, смех, и все голоса слились в единый гомон, и Варяг понял, что коллеги-депутаты увлеклись-таки лицезрением вывешенных фотографий, на которых кандидат в председатели Думы предстал перед публикой в неожиданных, очень непристойных, но чрезвычайно фотогеничных позах.

После перерыва все в зале только и обсуждали что скандал с фотографиями депутата Федотова. И когда кто-то — а это был человек Варяга — предложил-таки перейти к голосованию, это было воспринято всеми как верх бестактности. Но все же голосование провели, благополучно провалив опозоренного кандидата. Скандал, впрочем, замять не удалось, узнали как-то об этом прискорбном происшествии вездесущие журналисты, поэтому вся страна могла убедиться, что большинство депутатов благородно защищали своего товарища по палате.

Прошло два дня. За это время произошло два события, внешне, кажется, не связанных друг с другом. Во всяком случае, никто, кроме Варяга, не смог бы их связать. Во-первых, трагически-нелепо погиб начальник службы безопасности президента. Его нашли в собственном автомобиле в гараже, отравившимся угарным газом. А во-вторых, президент выдвинул нового кандидата на пост спикера Думы. Не такого удобного для Кремля, каким мог бы стать Федотов, но все равно подходящего, отобранного заранее. И заметно было, что президент в этот день был явно не в духе.

Новый кандидат — Никита Зарецкий — был приятным во всех отношениях мужчиной — высокий брюнет с печально-добродушным взглядом. По всему было видно: из такого можно веревки вить. Однако, несмотря на присутствие в зале президента, прения и на этот раз затянулись. А потом неожиданно был провален и этот кандидат. Президент был явно раздосадован. Он встал и демонстративно ушел.

Его настроение незаметно передалось и парламентариям. Большинство уже хотели одного: побыстрее закончить с этой канителью, принять решение и разойтись. К Варягу подошел довольный Ярополк. Склонился к креслу и торопливо произнес:

— Все складывается так, как вы и хотели, Владислав Геннадьевич. Теперь надо только улучить момент для выдвижения нашей кандидатуры. Если больше не будет никаких изменений, мы заявляем…

— Изменения будут, — сказал Варяг.

— Как? — смутился Ярополк. — Мы все уже предварительно обсудили с руководителями фракций… Мы не успеем!

— И тем не менее…

— Ну хорошо, — продолжал волноваться Ярополк. — Так кого же нам выдвигать?

— Меня.

— Вас?!

— А чем я не подхожу? Или, может, я хуже этого любителя девочек, которого мы обидели позавчера?

— Нет, конечно, нет, но мы ведь не успеваем договориться…

— Придется обойтись без долгих переговоров. Дотянем до перерыва, а там быстренько сообщим кому следует, и дело с концом. Главное натиск, порыв. Как-нибудь переварят. Действуй.

Ярополк исчез. А Варяг задумался. То, что сейчас произошло, и впрямь не было ни с кем обсуждено. Еще вчера они с академиком остановились совсем на другой кандидатуре. Да и в отношении лично его, Варяга, у Нестеренко были свои планы. Варягу следовало для начала пройти обкатку в парламенте, набраться политического опыта, узнать на практике о всех хитростях подковерной дипломатии и только после этого исподволь начать осторожное продвижение наверх.

Собственное решение озадачило даже самого Варяга. Он и сейчас понимал, что даже в случае избрания его могут в ближайшее же время подставить таким же образом, как два дня назад он сам подставил Федотова. А стоит на таком посту оступиться — клевать будут всем птичником. Тут уж держись, пока у него останется хоть одно живое место, терзать будут планомерно, истово. В этом смысле парламент ничем не отличается от воровской зоны. И там ведь оступившемуся законнику уже нет нормальной жизни: каждая шваль будет пинать, если свои, урки, не замочат из жалости.

А Варягу было весело. Каким-то шестым чувством он уловил, что именно сейчас для него есть шанс проскочить и спикеры. Это как фарт в картах: либо есть, либо нет. Опытный картежник, Варяг интуитивно чуял пруху. А уж если выберут, он наведет порядок…

В зале вдруг стало заметно оживление. Он видел, как разлетались по радам записки. Многие, прочитав, украдкой бросали взгляд в его сторону. Удивительно, как и в этом случае происходившее напоминало рассылку маляв по воровской почте.

— Я предлагаю на место спикера Владислава Геннадьевича Щербатова, — вдруг раздалось в зале. Один из парламентариев уже успел просочиться к микрофону. — Несмотря на молодость, он успел многое сделать: доктор наук, сильный администратор. Попрошу поддержать кандидатуру Владислава Геннадьевича Щербатова, председателя Новой республиканской партии России.

Председательствующий машинально записал малоизвестную фамилию. Впрочем, нет, кажется где-то он ее слышал. И все равно был удивлен. Набралось еще четверо кандидатов. Всего, стало быть, пятеро.

Один сразу же взял самоотвод в пользу Щербатова.

— Господа депутаты! Голосуем сразу за всех четверых, — предложил председательствующий. — Обсуждение двух кандидатур, набравших больше всего голосов, мы продолжим после перерыва.

Предложение было принято. На табло замелькали цифры. Прошла секунда, другая, и скоро они запылали неоновым светом.

— Уважаемые коллеги, на место председателя палаты могут претендовать два человека. Это Виталий Борисович Кисилев и Владислав Геннадьевич Щербатов. Я думаю, нам не стоит затягивать с выборами. Сразу после перерыва мы начнем обсуждение кандидатуры, потом дадим слово Кисилеву и Щербатову, а уже после этого проголосуем, — сказал председательствующий, поймав в последний момент невозмутимый, а скорее, отрешенный взгляд президента в президиуме. Президенту еще никто не успел разъяснить особенность момента, и он, видимо, думал, что все идет, как задумано его аппаратом.

— Мне кажется, нужно согласиться с мнением нашего председательствующего, — медленно заговорил президент, давая понять, кто здесь хозяин. — Сейчас устроим небольшой перерыв, а через полчаса продолжим наше заседание.

И первым поднялся с кресла.

Виталия Борисовича Кисилева Варяг лично не знал, хотя наслышан был достаточно, чтобы ожидать в нем возможного соперника. Весь его сытый облик выражал привычку к неутомимому труду и сладкой жизни. С лица не сходила хитроватая улыбка, и, глядя на него, можно было с уверенностью сказать, что не сыскать более счастливого и удачливого человека в России, чем Кисилев Виталий Борисович.

Варяг знал о том, что Кисилев начал заниматься бизнесом в конце восьмидесятых — сразу, как это стало возможным. Начинал с подвального кооперативного магазинчика, а сейчас уже имел сеть ликероводочных заводов и целлюлозных комбинатов, разбросанных по всей России. Варяг прекрасно был осведомлен и о том, что его заводы аккуратно пополняют воровской общак, а с недавнего времени Кисилев имел большие поступления и в валюте. Виталию Борисовичу дали понять, что следует делиться и валютным ручейком, и немедленно в одном из банков Лихтенштейна был открыт счет, доступ к которому могли иметь только два человека — сам Кисилев и Варяг. Кисилев часто появлялся на телеэкране, давал интервью, делился планами на ближайший год и улыбался, улыбался, улыбался. Такой тип мужчин нравится женщинам, и Варяг был уверен в том, что если бы сейчас проходили президентские выборы, где одним из кандидатов был Кисилев, то женская половина России безоговорочно отдала бы ему свои голоса.