Эдуард Байков - Фантасофия. Выпуск 4. Шпионский триллер

И, не попрощавшись, он выскочил из номера.

«Что за дерьмо?!» — удивился полковник. Мысль его лихорадочно заработала. Ерунда какая-то складывалась. На кой черт сдался этот храм, он никак не мог понять этого. Впрочем, в подобных случаях все решает скорость и беспрекословное подчинение приказам, а не попытки логически обосновать принятые решения.

Подхватив багаж, они поспешили к машине. Муромов на ходу огляделся — вокруг, как будто было все тихо. Вчерашний «Опель» — прикрытие майора Пупырышкина — нигде не наблюдался. Заведя двигатель, он вырулил со стоянки и уверенной рукой направил «Фольксваген» к автотрассе. На этот раз они поехали вдоль побережья по хорошей дороге.

Пока машина мчалась на предельно допустимой скорости, Муромов ломал голову над странным выбором места встречи. Может быть, их хотят спрятать на время в глубинке, а потом, когда страсти немного улягутся, по-тихому переправят с острова на материк и оттуда доставят в Москву? Других разумных объяснений он пока не находил.

Местность вокруг храма была столь же безлюдной, как и во время их ночного визита. Виктор достал пистолет, заткнув его за пояс стволом вниз — в таком положении легче всего выхватить оружие мгновенно. Посмотрел на побледневшую Татьяну и, немного поколебавшись, решил взять с собой, чтобы не оставлять одну в машине.

Виктор первым вошел в храм, окунаясь в прохладный полумрак огромного помещения, за ним — Татьяна. Они медленно, осторожно продвигались вперед, придерживаясь правой стороны и заглядывая в каждую из келий. Храм казался совершенно пустым.

«Внимательно смотри по сторонам», — шепнул ей Муромов, напряженный и собранный, похожий сейчас на настороженного и опасного хищника.

Они почти достигли противоположной стены, где был изображен так поразивший их лик Христа, когда Таня встревожено вскрикнула. В ту же секунду полковник развернулся и, выхватив из-за пояса пистолет, левой рукой повалил ее на пол — сейчас было не до церемоний — а сам отпрыгнул в сторону, снимая оружие с предохранителя. Он успел заметить два крадущихся силуэта, появившихся из келий напротив, и, не раздумывая ни мгновения, поняв, что это ловушка, открыл по ним огонь. Оба стрелка в свою очередь принялись палить по нему. Выстрелов практически не было слышно — лишь сухой треск да громкие щелчки — у обеих сторон оружие было с глушителем. Пули визжали вокруг него, одна ужалила в ногу, другая пробила левое плечо, но и он сумел положить обоих противников меткими выстрелами.

— Виктор! — в ужасе закричала распластавшаяся на полу Татьяна.

Услышав ее выкрик, он опрокинулся на спину, но не успел на какую-то долю секунды. Приглушенная автоматная очередь прошлась по нему, вспоров живую плоть. Упав навзничь, он затих, все еще сжимая готовое к бою оружие в вытянутой вдоль туловища руке.

Киллер, которого он проворонил, некоторое время выжидал, засев в укрытии на втором этаже, затем, решившись, принялся спускаться вниз. Виктор держался из последних сил, не позволяя черному мраку затопить сознание, увлечь за собой в пустоту небытия. И, когда враг приблизился на достаточное расстояние, полковник вскинул руку и из положения лежа выстрелил несколько раз, вышибив тому мозги. Затем повернулся на бок, пытаясь сфокусировать взгляд на окружающих предметах.

— Витя! — вскочив, Татьяна бросилась к нему. — Витенька, милый, что с тобой?! Ты ранен? О, Господи, ты же ранен! Ты весь в крови! Что делать, Витюша, подскажи, что мне делать?!

— Телефон… — прошептал он, — там, в машине… трубка мобильника… позвони…

Он продиктовал номер майора Пупырышкина.

— Хорошо, хорошо! — воскликнула, плача, она и кинулась к машине. Вскоре вернулась, прихватив с собой аптечку.

— Ты… позвонила?..

— Сейчас, — глотая слезы, промолвила девушка, — сейчас позвоню, только сначала перевяжу тебя.

— Нет, — он остановил ее слабой рукой, — звони.

— Хорошо.

Связавшись с майором, она скороговоркой сообщила о том, что здесь произошло и что ее другу срочно нужна помощь врачей. Тот, в отчаянии выругавшись, пообещал прибыть к ним так быстро, как только сможет.

Татьяна перевязала кровоточащие раны, обработав перекисью водорода — всего она насчитала пять пулевых отверстий. Взяв за руку, она принялась разговаривать с ним, ни на минуту не смолкая. Когда прибыл резидент с полицией и врачами, Виктор уже был без сознания. Его осторожно подняли и отнесли в карету «скорой помощи», где тут же сделали переливание крови.

— Восемьдесят-девяносто процентов, что пациент не дотянет до госпиталя, — мрачно заявил врач на чистом английском, — большая потеря крови, задеты органы брюшной полости.

— Везите, — распорядился Борис Пупырышкин, — все равно здесь он точно загнется, а так хоть шанс есть.

Он с вздохом посмотрел на отъезжающую машину «неотложки» и направился к полицейскому офицеру, пытающемуся успокоить бившуюся в истерике девушку.

Позже майор долго хлопотал, улаживая возникшие проблемы, благо один из руководящих чинов местной полиции являлся его агентом. Все списали на нападение вооруженных грабителей, никому не хотелось осложнений. Пупырышкин все же добился, чтобы у реанимационной палаты с больным дежурил охранник. Девушку он поселил в снятом им номере отеля. Та категорически не соглашалась улететь домой без Виктора.

«Ну и вляпался же я! — досадливо морщился разведчик. — Полное дерьмо».

Троих его парней с пулевыми отверстиями в черепах нашли в обгорелом «Опеле» на дне ущелья. Полиция решила, что это — разборки русской «братвы». Для их группы же это был полный провал.

«И все этот сука, Каданников! — с ненавистью думал майор. — Продажная тварь, ублюдок, попадешься еще, не долго тебе по земле топать!»

Первым делом он занялся поиском ускользнувшего предателя, используя для этого все свои связи и возможности. Одного из агентов попросил глаз не спускать с лежащего в больнице и находящегося пока в коме Муромова.

Капитан Каданников вскоре нашелся, точнее его обезображенный труп — киллеры знали свое дело, обрубив все ниточки, которые могли бы привести к ним.

Майор собирался передать зашифрованное сообщение в Центр, когда запиликал сотовый.

— Он пришел в сознание, — сообщил его агент из больницы.

Прошло несколько месяцев. В Москве выпал первый снег, который тут же благополучно растаял. Из-за полученных ранений Муромов был признан непригодным к дальнейшей оперативной работе. Шеф-генерал выбил для него место преподавателя в разведшколе, строго наказав, не унывать. Он и не унывал, благодарил провидение, что вообще остался жив, выкарабкавшись с того света.

Татьяна не бросила его, да и зачем — ведь, несмотря на удаленную почку, и несколько свежих шрамов, как мужчина он оставался на высоте. В скором времени они собирались пожениться.

Так что к положению своему Виктор отнесся философски, заявив как-то навестившему его, вернувшемуся, наконец, на Родину теперь уже подполковнику Пупырышкину: «Знаешь, Борис, я как в той библейской притче — всю свою жизнь разбрасывал камни. Вот теперь настало время их собирать. Но и это тоже жизнь, и нужно принимать ее такой, какая она есть. Все под Богом ходим».

Ноябрь 2000 г.

Самолет гигантским птеродактилем тяжело ухнул на толстенное бетонное покрытие и резво кинулся вперед, постепенно замедляя свой бег. Взревели напоследок двигатели, пассажиры затряслись в своих креслах. За иллюминаторами проплывала залитая ослепительным солнцем африканская земля. Лайнер, словно сбившаяся с курса арктическая птица, окунулся в пекло.

В аэропорту их встречали люди Васильева. Алексей с легкостью вызвал в памяти электронное досье на новорусского магната. Опуская подробности, можно было резюмировать: владелец заводов и пароходов из тех, кого называли предпринимателями-патриотами — из новой волны национально ориентированных бизнесменов, исповедующих идею сильной и независимой России и стойко не переносящих разных олигархов-инородцев и иже с ними. Васильев упрямо поднимал производственную инфраструктуру, соединяя в единую империю множество разбросанных по регионам промышленных объектов, дышащих на ладан. Учредил несколько культурных фондов, строил школы и детские сады, открывал дома культуры и новые храмы, финансировал издание российских литературных журналов и деятельность отечественных киностудий. И еще много чего делал, неизменно добиваясь успехов — действуя, где напором и нажимом, а где хитростью и коварством. Не жалел денег на подкуп чиновников самого высокого ранга, раздавая щедрые подарки, оказывая разнообразные услуги нужным людям.

Георгий Иванович Васильев слыл прагматичным, трезвомыслящим реалистом и циником. Но, как и у всякого, истинно русского человека, присутствовала в его широкой натуре некая загадка, необъяснимая глубинная суть, заставляющая расчетливого нувориша поддерживать проекты, ну совершенно невыгодные с точки зрения делового человека, а где-то и прямо убыточные. Выгода то этих начинаний лежала в плоскости иной, виртуальной — возрождение духовности России, самосознания ее народа, идейности ее сынов и дочерей, самоуважения и достоинства ее граждан, и еще Бог знает чего, столь же, на первый взгляд, эфемерного. Но лишь на первый взгляд…