Александр Бушков - Пиранья. Озорные призраки

– И все?

– А что еще-то нужно? – вылупил на него глаза Хайнц с искренним удивлением. – Это же не Форт-Нокс с его золотым запасом, чтобы разрабатывать изощренные планы... Простенько и изящно. Для здешних макак этого вполне достаточно.

Мазур должен был мысленно признать, что этот ловец удачи абсолютно прав. Чтобы устроить здесь качественный переворот, достаточно и такого воинства, и таких планов...

– Как называется шхуна?

– «Виктория». Стоит в столице Сент-Каррадина, на пятом пирсе.

До Сент-Каррадина, точно такого же острова-государства – сто двадцать миль морем, припомнил Мазур. Можно сказать, за углом.

– Значит, послезавтра... – сказал Лаврик. – Акция, таким образом, назначена на...

– Ни черта еще не назначено, – сказал Хайнц. – Мало ли что может случиться, верно? Скажем, шторм, тайфун, еще какая-нибудь неувязка... Как только «Виктория» придет сюда, на следующее утро и начнется карусель. Самый рациональный способ. Майк, конечно, сволочь и любит обделять соратников, но голова у него варит...

– Не сомневаюсь, – сказал Лаврик и спрыгнул с подоконника. – Ну что же, Хайнц, всего наилучшего. Наслаждайтесь новообретенным богатством, не будем мешать...

– Вы, главное, смотрите, чтоб все так и было, как вы мне тут... – настороженно сказал Хайнц.

– Уж в этом, дружище, не сомневайтесь, – усмехнулся Лаврик, не останавливаясь для прощального рукопожатия.

Мазур вышел в коридор первым. Там было грязновато и совершенно пусто, никто на них не бросился ни на лестнице, ни в вестибюле, где так и не объявился портье. Они вышли на улицу совершенно беспрепятственно, и японская коробушка стояла на том же месте, и никто у нее ни единой шины не спустил и даже дворники не спер.

Уже включая зажигание, Лаврик кратко, энергично выругался.

– Это к чему? – спросил Мазур.

– Поодаль стоит такси, – сказал Лаврик, выруливая на середину улицы. – А в такси сидит наш приятель, любитель мотоспорта... Ага! Следом поехал... Какой отсюда вывод, стажер?

– Он знает Хайнца, – сказал Мазур. – Знает, где обитает Хайнц.

– Растешь на глазах. Скоро можно будет в Белый Дом внедрять под видом горничной-негритянки... Все правильно. Иного объяснения не подберешь. Он знает, где сидит Хайнц... и ему совершенно не нужно с Хайнцем общаться, он почему-то к нам прилип. И понятно, что ничего пока не понятно... Проверим кое-какие цепочки, конечно, теперь-то ясно, что где-то утечка произошла, на подходах к лысому... Но тебе это неинтересно, это исключительно моя головная боль... У меня для тебя задача полегче, попроще и, что греха таить, вовсе не тягостная...

Он откровенно ухмылялся, и Мазур осторожно спросил:

– Что еще на мои хлипкие плечи?

– Да пустяки, – сказал Лаврик. – Надоело мне что-то быть исключительно обороняющейся стороной. Пожалуй, самое время и мне, ответного хода ради, поинтересоваться, что твоя соседка держит под подушкой, а что – в шкафу. Нынче же ночью. Если не будет у нас с тобой других инструкций.

– Подожди, а как...

– Да проще некуда, – сказал Лаврик, ухмыляясь во весь рот. – Я у нее в комнате пошарю со всем усердием, ну а ты, соответственно, позаботишься, чтобы этой ночью она к себе ни за что не вернулась. Объяснять подробнее, или ты уже совершеннолетний у нас?

– Да чего там объяснять, – сказал Мазур.

– Чего насупился? Я ж тебя не в бар для гомосеков отправляю. – Он бросил взгляд в зеркальце: – А этот урод так по пятам и тащится, что характерно. Чтоб у него радиатор закипел...

На месте луны, к счастью, висел лишь узенький золотой серпик, и, если провести по его острым концам воображаемую прямую, получилась бы буква «Р» – «растущий». Прием незамысловатый, но далеко не все знают, как отличить стареющий месяц от растущего...

В общем, тиха была карибская ночь и, что приятнее, темноватая, без ненавидимого определенной категорией людей лунного сияния. Звезд, правда, было не перечесть, так и кишели в безоблачных небесах, кое-где заслоняемые разлапистыми верхушками пальм.

– Опаздывают твои, что ли? – тихонько спросил Мазур, терпеливо подпиравший спиной пальму, по его убеждению, уже отполированную до блеска.

– Всему свое время... Ага!

Теперь и Мазур услышал, что неподалеку шествует по темной улочке развеселая компания, определенно поддавшая: доносились громкие обрывки непонятных разговоров, бессмысленный смех, громкое немелодичное пение. Внезапно настала тишина, потом раздались азартные вопли – судя по интонации, кого-то осенила прямо-таки гениальная идея, охотно поддержанная остальными.

– Внимание, – сказал Лаврик.

Мазур напрягся, вновь прикинул в который раз уже просчитанное расстояние, отделявшее их закуток от стены из рифленой жести. За углом, где остановились гуляки, внезапно оглушительно бабахнуло, и в звездные небеса с шипением и свистом взмыла карнавальная шутиха, оглушительно лопнула над самой крышей облюбованного ребятами Майка дома, разбрызгалась снопами разноцветных искр. Гуляки восторженно заорали, и в небо рванулась новая ракета, а за ней еще одна...

Под этот свист, вой и грохот Мазур в три прыжка одолел расстояние до стены, в долю секунды толкнул ее ладонью, проверяя на устойчивость, подпрыгнул, ухватился за тоненькую кромку и перебросил тело на ту сторону. Приземлился на согнутые в коленках ноги. Рядом столь же бесшумно десантировался Лаврик.

Они сидели на корточках под стеной, в углу, неподвижные, как пальмы, но гораздо более чуткие и опасные, нежели безмозглые деревья. Темнота их надежно укрывала – и забор, и ангар были выкрашены в темный цвет, иначе, оставаясь белыми, накалялись бы нестерпимо к вечеру.

Вскоре компания, исчерпав, должно быть, все запасы пиротехники, с гомоном и хохотом повалила дальше. Настала тишина. Но они еще долго торчали истуканами. Задняя дверь дома так и не открылась. Ну разумеется, не следовало опасаться ни электронной сторожевой системы, ни обученного волкодава – они, что приятно, на сей раз имели дело не с государством, а просто-напросто с долбаным наемником, стесненным в возможностях и полагавшимся в таких случаях исключительно на стволы в сочетании с везением...

Переглянувшись, они двинулись вперед, бесшумные, как тени, каждый следующий шаг делая с наработанной осторожностью. Иные субъекты того же пошиба, что и Бешеный Майк, в похожих случаях непременно набросали бы вдоль забора обрезки колючей проволоки или протянули меж пальм бечевку с пустыми консервными банками – примитивные, но эффективные приемчики. Однако здешние, судя по всему, чересчур уж уверовали, что явились незамеченными и притаились надежно...

Ворота ангара. Высокие темные створки плотно притворены, но длинный засов не то что не заперт на висячий замок, но даже и не задвинут. С равной вероятностью это может оказаться и беззаботностью, и ловушкой...

Они обменялись выразительными жестами, и Лаврик прижался к стене возле угла так, чтобы при необходимости встретитьобитателей домика, а Мазур взялся за засов и осторожненько, по миллиметру, потянул створку на себя, готовый немедленно ее придержать, если раздастся хоть малейший скрип.

У него была с собой масленка, но она не понадобилась – створка отошла бесшумно, ее, должно быть, хорошо смазали. Мазур скользнул в образовавшуюся щель, присел и метнулся в сторону на случай, если внутри кто-то все же сидел в засаде, чтобы приложить незваному гостю как следует.

Никого. В зарешеченные окошечки все же проникало немного скудного ночного света, чтобы не чувствовать себя ныряльщиком, погрузившимся с головой в чернила. Прямо напротив входа расположился отливавший в полумраке молочно-призрачной белизной пассажирский автобус – овальная фордовская эмблема над радиатором, сдвижная боковая дверь, не новенький, но и не развалина. Даже номер имеется – значит, скорее всего, куплен здесь легально, а не угнан, с угнанного моментально свинтили бы номера...

Мазур обошел его вокруг, осторожно переступая через какие-то железки и круглые жестянки, валявшиеся там и сям. Ну что же, сюда и двадцать человек войдет, и еще останется место для стволов и прочих атрибутов приличного государственного переворота. Приходилось констатировать, что Хайнц пока что не вешал им лапши на уши – автобус в гараже, и точно, имелся по тому адресу, который он дал, не предполагая, что им эта берлога уже известна. Знать бы еще, что и с остальным не наколол.

Выскользнув наружу, Мазур аккуратно притворил за собой створку, возвращая ее в прежнее положение.

Лаврик обернулся к нему, сделал резкий жест – из разряда заранее оговоренных. И Мазур, не мешкая, кинулся за противоположный угол ангара. Он уже слышал, как захлопнулась дверь и явственно звучат шаги, направлявшиеся прямехонько в их сторону.

Оба притаились за углом, глядя в разные стороны – на случай атаки с любой стороны. Пока, правда, не походило, чтобы их заметили. Двое шагали лениво, шумно, вот разве что явственно послышался характерный звук, с каким затвор пистолета отходит назад и возвращается, загоняя патрон в ствол.