Дмитрий Черкасов - Рокировка

Во-первых, неизвестно еще, что выйдет из их недолгого знакомства, при его-то отнюдь не классических пропорциях… Соперник Рома в этом смысле выглядел куда предпочтительнее. Психологи в управлении как-то разъяснили Андрею, что женщины, предпочитающие рослых мужчин, испытывают неосознанный страх перед окружающими их людьми — и он с удовольствием пересказал эту версию Маринке, зная ее тягу к самостоятельности и независимости.

Нанес, так сказать, превентивный удар по образу соперника.

Во-вторых, не все ровно дышат к его структуре и хорошо бы предварительно осмотреться, познакомиться с окружением человека, если, конечно, хочешь его сохранить.

В-третьих, домочадцы иных сотрудников многие годы не знают профиль их работы. Муж Киры, например, убежден, что его жена — диспетчер на закрытой автобазе ФСБ. Оттого у нее и отпуск длинный, и рабочий день ненормированный.

А Зимородку повезло, его жена — делопроизводитель в службе контрразведки. Ему дома можно расслабиться. Впрочем, своей квартиры у него нет, он и другие приезжие сотрудники живут с семьями в комнатах бывшей «кукушки», стараниями Шубина переведенной в разряд жилых помещений.

Основная трудность расшифровки перед ближними, с которой сталкивается каждый разведчик «наружки», состоит в некоторой подмене понятий, успешно произведенной по обыкновению бессмысленно диссидентствующими российскими мастерами пера и пишмашинки.

В сознание российских масс накрепко вколочены негативные образы «топтуна-наружника» и его верного «кунака-сексота» — агента КГБ, вынюхивающего тайны своих приятелей, а потом продающих их оперу за маленькие вознаграждения в виде поездок за границу. Забавнее всего, что от желающих тайно настучать на ближнего при этом по-прежнему отбою нет, хоть незабвенные времена тоталитаризма давно миновали.

Да и в тоталитаризме ли тут дело?

Может, инженеры человеческих душ несколько перестарались, излишне привлекательно живописуя бытие сексотов?..

На самом деле, офицеры Оперативно-поисковой службы ничьих тайн в доверительных беседах не выведывают. За свое скромное государственное жалованье они предоставляют достоверные сведения о деятельности человека, на которого те же сексоты, именуемые в работе все же более профессионально — «агентами», — предоставляют сведения, скажем так, не всегда достоверные.

Сколь угодно бывает случаев, когда «наружка» работает впустую, по оговорам.

Вот чего офицеры ОПС не делают, так это не пишут в сводках того, чего бы они лично не видели или не слышали. Чужие побасенки тут в расчет не принимаются. Так что многие граждане и не подозревают, какие наветы отведены от их головушек ребятами из «наружки».

А бывает иной раз, и сам гражданин захочет покуражиться перед соседями, перед женой, а чаще перед любовницей, да и брякнет что-нибудь эдакое в его разумении значительное, чего на деле и в помине нет.

То даст понять, что причастен к высоким шпионским материям и активно торгует государственной тайной, хоть по жизни дальше подсобки своего учреждения носу не кажет.

То представится эмиссаром Руслана Гелаева,[25] в чьи обязанности входит сбор чеченского ополчения города Урюпинска.

То два мешка муки обзовет грузом кокаина из Венеции, влегкую спутав ее с Венесуэлой.

И весь этот хлам надо анализировать и проверять, причем проверять незаметно.

Граждане при этом возмущаются: органы бездействуют!

А органы не бездействуют. Просто служба есть такая, невидимая.

Но объяснять все это решительной и немного резковатой в суждениях девушке после двух месяцев знакомства не стоит, если хочешь еще раз ее увидеть.

Андрюха Лехельт хотел, очень хотел.

Поэтому, когда мама открыла двери и собралась было спросить, откуда чужая куртка, он крепко обнял ее и поспешно поцеловал.

Вечером он провожал Маринку к метро и при каждом удобном случае крепко прижимал к себе.

— У тебя чудесная мама!.. — шептала она, унимая его горячность. — Она тебя очень любит!

— А ты?

— Какой ты хитрый… Утро вечера мудренее…

— Мама меня вырастила… душу вложила… Отец погиб… случайно…

— Как погиб?

— Зарезали хулиганы на улице. Он вступился за кого-то — и вот так получилось… Ты маме понравилась.

— Она тебе успела сказать?

— Я и так вижу… Я поеду с тобой, ладно?

— Как же ты вернешься? Ведь метро закроют!

— Это уже следующий вопрос, как говорит мой шеф.

И они поехали, обнявшись, в метро, и дальше пошли темными улицами, прижимаясь друг к другу.

Здесь детский, беззащитный вид Лехельта сослужил ему дурную службу.

На изнурительных тренировках рукопашная подготовка сотрудников отрабатывается непременно в сочетании с умением молниеносно ориентироваться в обстановке, ощущать ситуацию и безошибочно выбирать правильное решение. Учат не просто махать конечностями, но прежде всего думать и думать.

Например, существует следующее упражнение: группе партнеров дается воистину шекспировская установка — «бить» или «не бить». Обучаемый, сближаясь с партнерами, должен в секунду определить установку и реагировать соответственно. Группа может быть и в два, и в десять человек. Далеко не всегда побеждает сила, хотя Морзик, например, чаще уповал в этом испытании на свои пудовые маховики, чем на сенсуативные способности.

Трое в темной одежде, трусцой поспешавшие к Андрею с Маринкой наперерез улицы, однозначно имели установку «бить». Судя по движениям, оружия у них не было. Нельзя сказать, что это были монстры «качалок»: один был поплотнее, двое — пожиже, но все на голову выше Лехельта.

— Ай! — взвизгнула Маринка, когда Андрей всем телом втолкнул ее в парадное, по счастью оказавшееся рядом.

Дверь, грохнув, захлопнулась, оставив ее в полной темноте.

— Уф! — облегченно выдохнул Лехельт, круто оборачиваясь на месте.

Теперь она ничего не могла увидеть, и руки у него были развязаны.

В парадное он не полез: с его мизерным весом надо сохранять свободу маневра, иначе задавят массой.

Почему-то низенького противника всегда норовят двинуть ногой.

Первый, наскочив, попытался садануть носком высокого шнурованного ботинка Лехельту в живот, но выбил лишь филенку в двери. Почти одновременно второй сбоку ударил кулаком в лицо. Рука его звонко щелкнула костяшками пальцев о дерево, а сам он, напоровшись всем телом на встречный тычок согнутыми пальцами под челюсть, рухнул по инерции вперед, ударившись лбом о косяк. Еще тело его ползло вниз, а Лехельт уже получил сильнейший удар в грудь: внезапно открывшийся из-за спины падавшего здоровяк не оплошал.

Легкий Андрей полетел навзничь, прижав подбородок к груди, и заскользил на спине по льду тротуара, задрав ноги, как на салазках.

Дыхание сбилось.

Справляясь с болью, проехав несколько метров, он вскочил классическим подъемом-разгибом с тротуара прямо на ноги, в боевую стойку.

Подошвы ботинок дружно стукнули об асфальт.

Все события произошли буквально на три счета.

Здоровяк не ожидал такой прыти, отпрянул назад.

Повисла секундная пауза, наполненная лишь тяжелым фырчанием. У всех пар густо валил из раскрытых ртов. Первый нападавший с трудом высвобождал ступню из дыры в двери, второй лежал бесчувственно.

Они шакалили, искали легкой добычи, это было ясно. А тот, кто может уложить противника с одного удара, легкой добычей вряд ли станет. Взглянув в горящие Андрюхины глаза под светлой челкой, толкнув ногой упавшего, здоровяк молча потянул второго подельника за рукав.

Наверное, можно было задержать их, но вот инкриминировать нападение с целью грабежа вряд ли удалось бы.

«Гоп-стоп!» шакалы не кричали, перьями[26] не размахивали и в милиции наверняка заявили бы, что ошибочка вышла.

Мол, хотели посмеяться над приятелем, да обознались.

Перепутали.

Тот тоже мелкий…

Такова казуистика.

А Лехельт не зря учился на юрфаке.

Не успели они скрыться в подворотне напротив, как дверь парадного распахнулась и Маринка с боевым криком выскочила на улицу, подняв над головой найденную ею под лестницей ржавую штыковую лопату на сломанной ручке.

— Тихо! Свои! — Андрей предупредительно поднял руки.

Лицо ее вдруг исказилось ужасом, она опустила лопату.

— Господи, что они с тобой сделали!

Лехельт, дрогнув, поспешно ощупал голову и лицо.

— Где?!

— Нет, спина! Что у тебя со спиной?!

Над левым плечом его возвышался, выпирал из-под куртки отвратительный горб. Лехельт понял — и расхохотался.

В спецодежду разведчика встраиваются разнообразные приспособления, позволяющие в несколько секунд изменить осанку, фигуру и походку человека до неузнаваемости. Можно, например, быстро подложить в один ботинок толстую войлочную стельку — и тотчас совершенно естественно захромаешь на другую ногу.