Олег Алякринский - Гастролер

Славик только по одному взгляду на замок мог определить, какие отмычки здесь ему понадобятся. Поэтому посетил он намеченный дом заранее и тщательно обследовал замки на нужной двери, чтобы не утруждать себя сегодня лишней ношей.

В профессорскую квартиру на третьем этаже он проник довольно легко, без труда вскрыв оба швейцарских замка — он знал, что эти хитроумные по своей конструкции замки имеют один существенный заводской дефект и посему легко вскрывались длинным стальным шилом вкупе с женской шпилькой. Открытая дверь как-то странно щелкнула, но Славик не привык беспричинно волноваться по пустякам. Закрыв за собой дверь, он несколько минут стоял не шелохнувшись у гардероба. Затем по очереди осмотрел все комнаты. В лабораторию за плотной металлической дверью заглядывать не стал, а сразу зашел на кухню и, порывшись в буфете, обнаружил, к своему удивлению, невскрытую жестяную банку с голландским кофе. Порадовавшись редкому в разоренной Москве трофею, Славик направился в гостиную и подошел к окну, выходящему на Сретенку. Он залюбовался вечерней Москвой. Торопиться ему было некуда, так как его приход в эту квартиру остался незамеченным, и он собирался провести тут часа три. Тем более что путь отхода с украденными вещами был продуман загодя.

Обыскав первые две комнаты, Славик остался вполне удовлетворенным. В ящиках секретера нашлись золотые украшения и две нитки жемчуга, чудом сохранившиеся после революционных погромов. В шкафу были уложены шикарные шмотки: у профессора оказался отличный гардероб, и Славик, не удержавшись от искушения, вмиг переоделся в новый профессорский костюм-тройку, который почему-то не был взят хозяином в Петроград и оказался грабителю впору. Сложив вещи в саквояж и в припасенный холщовый мешок, Славик вернулся в кухню и, открыв окно во двор, тихонько свистнул.

Уже совсем стемнело, и мелкого Гришку, вскарабкавшегося до третьего этажа по водосточной трубе, было совсем не разглядеть в сгустившихся сумерках. Славик высунулся в окно, вцепился в широкий подоконник левой рукой, протянул правую к глухой боковой стене дома и спокойно произнес:

— Завязал веревку? Бросай конец!

Гришка кинул ему конец веревки, крепко привязанной к трубе водостока, и потом, снова услыхав тихую команду Ростислава «Давай руку!», вложил свою маленькую пятерню ему в ладонь. Мальчишка бесстрашно отпустил трубу, его качнуло словно маятник башенных часов над темнеющей бездной, и он благополучно приземлился на подоконнике.

— Нам бы с тобой, Гришка, только в цирке выступать на пару, — улыбнулся, шумно пыхтя, Славик и, глядя на невозмутимого партнера-малолетку, поинтересовался: — Ты был хоть когда-нибудь в цирке-то, Гришка?

— He-а! — равнодушно ответил паренек. Он, конечно, слыхал про умных слонов и ловких акробатов, видел «придурошных» клоунов на рынке, но ему это все не очень-то и нравилось.

— Глупышка ты, Гришка! Цирк — это самое замечательное, что есть на свете. Это самое удивительное развлечение, которое только и смог придумать человек. Знаешь такое слово — «иллюзия», а, Гришка?

— Не-а!

— Так вот… — Ростислав крепко привязал свободный конец веревки к радиатору парового отопления и присел рядом с Гришкой на подоконник. — Иллюзия — это обманчивая игра света, цвета, форм и слуха, это игра, которой может управлять человек. Иллюзия — это волшебство, превращающее, например, тебя, Гришка, в птицу. Хочешь летать?

— Не-а! — будто ему приделали «некалку», повторил Гришка.

Ростислав беззлобно дал ему подзатыльник.

— Эх ты, башка два уха! А я вот когда-то был иллюзионистом в цирке и картежным шулером. А после работы мог сутками напролет играть в карты в высшем обществе с вельможами, очищая их карманы. Обещаю, тебе, Григорий Медведев, мы обязательно сходим с тобой в настоящий цирк.

Славик встал с подоконника и вдруг, на несколько секунд посерьезнев и задумавшись, строгим голосом сказал:

— Теперь вот что. Я спущусь вниз, погляжу, как там мусора себя ведут, пройдусь для отвода глаз по переулку, потом вернусь и минут через десять — пятнадцать заскочу во двор и тебе свистну. И ты мне саквояж и мешок с вещичками скинешь вниз. А потом по веревке вылезешь наружу и спустишься по трубе. Я тебя там подхвачу. Ну, в общем, все как обычно…

И верно: все у них было сегодня запланировано и проходило по намеченному и уже не раз отработанному плану…

Вор выскользнул на лестничную площадку и затворил за собой входную дверь, тихо щелкнув замком. Оставшись один в огромной пустой квартире, Гришка испытал странное чувство легкости и спокойствия: точно он тут был единовластным хозяином. «Схожу загляну к профессору в кабинет — может, найдется там чем поживиться и мне… Пока время есть…» — подумал он и бросился в сторону лаборатории.

Железная дверь была закрыта на простой замок с защелкой, и Гришке, выудившему припасенное шильце с загнутым кончиком, не составило большого труда вскрыть дверь. Он вошел в темную комнатушку и сразу увидал большой стол с нагромождением пузатых бутылей и склянок диковинных форм. Одна, самая большая, бутыль стояла на металлической треноге, а под ней темнела спиртовая горелка с плоским обожженным фитилем. В бутыль была налита какая-то прозрачная жидкость вроде воды. Гришка заметил рядом с бутылью на треноге коробку. Он открыл коробку и увидел внутри сверкающий металлический порошок. Серебро! У Гришки сердце заколотилось: ему страсть как захотелось схватить этот порошок да рассовать по карманам… Столько серебра — да на него можно будет столько всего накупить в лавках у «нэпмачей»! Но тут ему в голову пришла еще более удивительная догадка: а вдруг это та самая ртуть, из которой, как Славик сказал, можно золото гнать?

У Гришки дух захватило от этой мысли. Он схватил горсть металлического порошка и сыпанул в бутыль с жидкостью. Упав в жидкость, порошок зашипел. Горелка! Не зря же эта бутыль стоит на горелке, сообразил Гришка. Он схватил коробку спичек, чиркнул и зажег фитиль. Через пару минут жидкость в колбе начала закипать. Он сыпанул еще пригоршню порошка в бутыль и стал ждать.

И вдруг из кухни послышался тонкий протяжный свист. Это свистел Славик: три длинных и один короткий. Вот черт. Надо бежать, пронеслось у Гришки в голове…

То, что произошло в дальнейшем, он потом помнил как во сне. Сначала ему в глаза полыхнуло яркое желтое пламя, кожу лица обожгло, а потом он услыхал страшный взрыв, отчего железная дверь лаборатории с грохотом распахнулась и всю лабораторию заволокло густым белым дымом. Гришка опрометью выскочил из лаборатории в коридор, а за его спиной прогремели сразу три или четыре новых взрыва, и клубы молочного дыма заволокли всю прихожую и белыми языками поползли по коридору.

Обезумев от страха и буквально ослепнув от боли, Гришка заметался по кухне, ища спасения. Глаза… Надо спасать глаза, из которых градом катились слезы от едкого дыма…

И тут его осенило! Он вспомнил, как на Волге разгружают мел с барж. Грузчики смачивали тряпки водой, и как только тряпка покрывалась мелом или высыхала, они снова бежали к сходням зачерпнуть воды из реки. Он сорвал висящее на крючке полотенце, подбежал к крану, пустил сильную струю воды, обильно намочил полотенце и плотно замотал себе голову.

Гришка добрался до распахнутого окна и свесился через подоконник. Глаза сильно болели и слезились, но он все же различил во тьме фигуру Славика. Тот тоже его заметил и сердито засвистел, уже не таясь. Мальчишка только теперь вспомнил про то, что ему еще надо скинуть во двор саквояж и мешок, и стал шарить руками по полу, потому что от белесого дыма, заполнившего кухню, уже ничего вокруг не было видно.

У Гришки в горле запершило, он закашлялся — ему стало тяжело дышать. Он наконец нащупал кожаную ручку саквояжа и лежащий рядом туго набитый холщовый мешок. Он подхватил саквояж и мешок в две руки, подволок их к окну и, крякнув, перебросил через подоконник, Раздался глухой удар, следом за нидо еще один. Так, теперь самому надо выбираться…

От ядовитого дыма кружилась и болела голова. Он ухватился рукой за туго натянутую веревку, вспрыгнул на подоконник и, отчаянно жмуря глаза, с силой вдохнул свежий ночной воздух…

Он не помнил, как по веревке добрался до водосточной трубы, а потом, обхватив шершавую жесть обеими руками, съехал, обжигая ладони, вниз.

Славик встретил его сурово:

— Ну ты где пропадал, а, паршивец? Что там за взрывы такие и что за дым? Сейчас сюда все мусора слетятся! Бежим! Бери мешок, че встал как статуя!

Он схватил Гришку за шкирку и поволок за собой. И только потом, когда они подворотнями выбежали на Рождественский бульвар, а позади лениво звенел колокол подъехавшей пожарной команды, Славик присмотрелся к малолетнему напарнику:

— Гришка, че это у тя с рожей-то?