Ли Чайлд - Джек Ричер, или Цена ее жизни

– Нет, – вдруг сказал Ричер.

– Да, черт побери, – уверенно произнесла Холли. – Это всем известно.

– Нет, – повторил Ричер, – это не Миннеаполис, а Сан-Франциско.

– Миссисипи даже близко не протекает рядом с Сан-Франциско, – возразила Холли.

Тут она увидела, как по лицу Ричера расплывается широкая улыбка. В его уставших глазах зажегся торжествующий огонь.

– В чем дело? – спросила она.

– Мы были правы относительно Сан-Франциско.

– В таком случае мы уже должны были обогнать Стиви, – недовольно буркнул Уэбстер. – Давным-давно.

Ричер схватил микрофон и закричал, обращаясь к пилоту:

– Разворачивайтесь! Быстро!

Улыбнувшись, он закрыл глаза.

– А мы обогнали Стиви. Давным-давно. Пролетели прямо у него над головой, черт побери. Ублюдки перекрасили фургон в зеленый цвет.

«Найт хок» накренился и заложил крутой вираж. Пассажиры бросились от одного иллюминатора к противоположному, глядя на разворачивающийся внизу пейзаж.

– В гараже стояли пустые банки из-под краски. Я налетел на них в темноте. Скорее всего, зеленая защитная. Фургон красили сегодня утром. Думаю, краска еще не высохла.

Впереди появился Кенворт, над которым вертолет пролетел несколько минут назад. Городок остался в тысяче футов внизу. Дальше потянулась пустынная бетонная лента. Белый пикап. Снова пустынное шоссе. Наконец зеленый фургон, спешащий на юг.

– Вниз, вниз! – крикнул в микрофон Ричер.

– Это он? – спросил Макграт.

Расстояние между фургоном и обогнавшим его пикапом увеличивалось. Фургон отставал. За ним не было ничего до самого горизонта. «Найт хок» терял высоту. Падал на фургон, словно орел на кролика.

– Это он? – снова спросил Макграт.

– Он, – ответил Ричер.

– Точно, он! – радостно воскликнула Холли.

Макграт присмотрелся. Крыша была замазана темно-зеленой краской, но под ней виднелась россыпь мелких отверстий. Как будто кто-то выстрелил в крышу зарядом дроби.

– Мы таращились на эти дыры целых два дня, – продолжала Холли. – Я запомнила их на всю оставшуюся жизнь.

– Их сто тринадцать, – добавил Ричер. – Простое число. Я сосчитал.

Рассмеявшись, Холли повернулась к нему. Радостно хлопнула по плечу.

– Это наш фургон! Нет никаких сомнений.

– Можно посмотреть на водителя? – спросил Макграт.

Пилот опустил нос вертолета и чуть сместился в сторону, открывая обзор.

– Это Стиви! – торжествующе воскликнула Холли. – Точно, Стиви! Мы его нашли!

– У этой штуковины есть какое-нибудь вооружение? – спросил Уэбстер.

– Два крупнокалиберных пулемета, – ответил пилот. – Но я не смогу ими воспользоваться. Не имею права. Армия не должна принимать участия в операциях правоохранительных органов.

– Вы можете вести вертолет ровно, по прямой? – спросил Ричер. – Со скоростью пятьдесят миль в час? Или шестьдесят? Не задавая лишних вопросов?

Пилот рассмеялся. Его смех прозвучал в наушниках искаженным писком.

– Я могу вести свою ласточку, как вы пожелаете. Разумеется, с разрешения генерала Джонсона.

Джонсон осторожно кивнул. Ричер нагнулся и поднял с пола «баррет». Отстегнул ремень и встал на колено. Знаком попросил Холли поменяться с ним местами. Молодая женщина переползла к Макграту, и Ричер устроился на ее месте. «Найт хок» сбавил скорость и сбросил высоту. Максимально отпустив ремень кресла Холли, Ричер застегнул петлю на талии. Протянул руку к люку. Нажал на ручку, и люк скользнул в сторону по направляющим.

В кабину с воем ворвался поток воздуха. Вертолет развернулся боком, словно машина, которую занесло на заснеженной дороге. Зеленый фургон ехал внизу и сзади, на расстоянии около двухсот футов. Пилот уравнял скорость вертолета со скоростью фургона и развернул винтокрылую машину так, чтобы Ричер смотрел прямо на шоссе.

– Ну как?

Ричер ткнул кнопку микрофона.

– Отлично! Что у нас впереди?

– Одна машина движется в сторону севера, – ответил второй пилот. – За ней нет ничего на протяжении десяти миль.

– Что сзади? – спросил Ричер, провожая взглядом проезжающую на север машину.

Превозмогая врывающийся в открытый люк ветер, Макграт высунул голову. Обернулся и кивнул.

– Сзади чисто.

Ричер поднес «баррет» к плечу. Дослал патрон в патронник. Стрелять из одного движущегося транспортного средства по другому – задача не из легких, однако цель в двадцать футов длиной и семь футов шириной находилась на расстоянии меньше семидесяти ярдов, поэтому Ричер особенно не беспокоился. Он навел перекрестье прицела на точку в двух третях длины от начала крыши, рассудив, что поступательное движение фургона и обратное перемещение воздуха обеспечат то, что пуля попадет прямо в середину кузова. У него мелькнула мысль, остался ли там двуспальный матрас.

– Подождите! – воскликнул Уэбстер. – А что, если вы ошибаетесь? Что, если фургон пуст? Ведь это одни только догадки! Одни лишь предположения. Нам нужны доказательства, Ричер. Необходимо вызвать подкрепление.

Ричер даже не обернулся. Не оторвал глаз от окуляра прицела.

– Ерунда! Сейчас у вас будут все доказательства, какие только понадобятся.

Уэбстер схватил его за руку.

– Вы не имеете права! А вдруг вы убьете ни в чем не повинного человека?

– Ерунда, – повторил Ричер. – Если он ни в чем не повинен, я его не убью. – Стряхнув с себя руку Уэбстера, он повернулся к нему лицом. – Сами хорошенько подумайте. Спокойно. Логически. Доказательства появятся после моего выстрела. Если фургон начинен динамитом, мы сразу узнаем об этом. Если же в кузове один только воздух, с водителем ничего не случится. Все сведется к тому, что в крыше кузова появится еще одна дырка. Сто четырнадцатая.

Ричер повернулся к открытому люку. Снова поднял винтовку. Навел ее на цель. По привычке выдохнул, дождался промежутка между двумя сердцебиениями. И нажал на спусковой крючок. Потребовалась одна тысячная доля секунды на то, чтобы звук выстрела достиг уха Ричера, и в семьдесят раз дольше, чтобы тяжелая пуля долетела до фургона. В течение секунды ничего не происходило. Затем фургон просто перестал существовать. Мгновенно превратился в ослепительный огненный шар, прокатившийся по шоссе раскаленным белым клубком перекати-поля. В небо стремительно поднялась концентрическая ударная волна. Содрогнувшись, вертолет метнулся в сторону и взмыл вверх на пятьсот футов. Пилоту с трудом удалось удержать управление. Стабилизировав полет, он развернул машину и опустил нос. Внизу не было ничего, кроме бурлящего облака дыма каплевидной формы, имеющего в длину триста ярдов. Ни обломков, ни металлических деталей, ни горящих колес, ни обугленного остова. Ничего, кроме невидимых микроскопических частиц пара, уносящихся в атмосферу со сверхзвуковой скоростью.

Пилот долго кружил над шоссе, после чего отвел вертолет к востоку. Осторожно посадил машину среди редкого кустарника в сотне ярдов от обочины. Выключил двигатели. Посидев немного в оглушительной тишине, Ричер расстегнул ремень. Положил «баррет» на пол и спрыгнул в открытый люк. Медленно пошел к полосе асфальта.

Тонна динамита. Целая тонна. Взрыв страшной силы. Не осталось абсолютно ничего. Ричер предположил, что в радиусе полумили трава полегла, но этим все и ограничилось. Страшная энергия взрыва разошлась в стороны, не встретив ничего на своем пути. Ничего мягкого, ничего хрупкого. Ударная волна распространилась, теряя силу и скорость, и умерла на удалении нескольких миль, превратившись к тому времени в легкое дуновение. Она так ничего и не разрушила. Абсолютно ничего. Закрыв глаза, Ричер постоял в тишине.

Вдруг он услышал приближающиеся шаги. Ричер сразу понял, что это Холли. Перемежающаяся поступь здоровой и больной ног. Он открыл глаза и повернулся в сторону дороги. Подойдя к нему, Холли остановилась. Положила голову ему на грудь и обхватила его руками. Крепко прижала к себе. Ричер ласково заправил ей волосы за ухо, как делала она сама.

– Все кончено, – сказала Холли.

– Если возникла проблема, ее надо решить. Таково мое правило.

Холли ответила не сразу.

– Жаль, что не всегда бывает так просто.

То, что она произнесла эти слова после долгой паузы, превратило их в длинную речь. В аргументированное рассуждение. Ричер сделал вид, будто не понимает, о какой проблеме говорит Холли.

– Ты имеешь в виду своего отца? – спросил он. – Знаешь, ты вышла из его тени.

Прижимаясь лицом к его груди, она пробормотала:

– Не знаю.

– Поверь мне. То, что ты сделала ради меня на плацу, было самым смелым, самым хладнокровным, самым продуманным поступком из всех, какие мне довелось повидать на своем веку. Сам я никогда не совершал ничего подобного. Как и твой старик. Он без колебаний отдал бы свои передние зубы за то, чтобы иметь такое мужество. Как и я. Ты вышла из тени, Холли. Поверь мне.

– Мне так казалось некоторое время. Честное слово. Но затем я снова увидела отца, и все стало на свои места. Я снова назвала его папой.