Жорж Сименон - Цена головы

К четырем часам положение нисколько не изменилось, если не считать того, что беглец отошел от двери и уселся на скамью, не спуская глаз с бара.

Справочник «Весь Париж».

Мегрэ без аппетита съел сандвич. Русская тщательно подкрасилась и ушла.

Теперь в опустевшем баре оставался один рыжеволосый. На женщину Эртен не обратил никакого внимания. В баре зажгли свет, хотя на улице фонари еще не загорались.

Из магазина привезли ящики с вином, официанты поспешно подметали пол.

Внезапно из угла, где сидел рыжеволосый, донесся резкий стук ложечки о блюдце. Бармен и Мегрэ удивленно переглянулись. Даже не пытаясь скрыть презрения к бедному клиенту, один из официантов крикнул, не вставая с места:

— Йогурт и кофе со сливками? Три и полтора, всего четыре пятьдесят.

— Простите, еще не все. Подайте мне сандвичей с черной икрой.

Голос рыжего звучал спокойно. В зеркало Мегрэ увидел его полузакрытые насмешливые глаза.

Бармен подошел к окошечку:

— Один сандвич с черной икрой!

— Нет, три, — поправил его рыжий.

— Три сандвича с черной икрой!

Бармен недоверчиво посмотрел на клиента и язвительно спросил:

— И русской водки?

— И водки, разумеется.

Мегрэ силился понять, что случилось. Рыжего нельзя было узнать, от его неподвижности не осталось и следа.

— И принесите сигарет! — крикнул он.

— «Мэриленд»?

— Нет, «Абдуллу».

«Он закурил и в ожидании водки и сандвичей принялся что-то рисовать на пачке сигарет. Когда принесли заказ, он уничтожил его так быстро, что официант не успел даже дойти до своего места. Рыжеволосый поднялся.

— Тридцать франков сандвичи, — считал официант, — двенадцать франков водка… Двадцать два — сигареты… Плюс четыре пятьдесят за кофе и простоквашу…

— Пожалуй, я заплачу вам завтра.

Мегрэ нахмурился. Со своего места он видел Жозефа Эртена, по-прежнему сидевшего на скамье.

— Подождите! Вам придется сообщить это управляющему.

Рыжеволосый поклонился, сел и стал ждать. Появился управляющий в смокинге.

— В чем дело?

— Этот господин хочет расплатиться завтра. Три сандвича с икрой, сигареты «Абдулла» и прочее. Шестьдесят восемь франков пятьдесят…

Рыжеволосый не казался смущенным. Он снова поклонился, как бы подтверждая слова официанта, глаза его насмешливо блестели.

— У вас нет при себе денег?

— Ни сантима.

— Вы живете в этом квартале? Я могу отправить с вами рассыльного.

— Зачем? У меня нет денег и дома.

— И вы заказываете черную икру?

Управляющий хлопнул в ладоши. Подбежал мальчишка в униформе.

— Позови полицейского.

Все шло спокойно, без скандала.

— Вы уверены, что у вас нет денег?

— Я уже сказал вам…

Услышав это, рассыльный умчался. Мегрэ не двигался с места. Управляющий стоял у окна, равнодушно глядя на толпу, которая текла по бульвару Монпарнас.

Бармен расставлял бутылки, хитро поглядывая на Мегрэ. Не прошло и трех минут, как возвратился рассыльный. Двое полицейских, оставив на улице свои велосипеды, вошли в бар следом за ним.

Один из них узнал комиссара и направился было к нему, но Мегрэ предостерегающе поднял палец. Управляющий между тем лаконично и хладнокровно говорил:

— Этот господин заказал икру, дорогие сигареты и еще кое-что, а теперь отказывается платить.

— У меня нет денег, — повторил рыжеволосый. Повинуясь знаку Мегрэ, старший из полицейских сказал:

— Ладно. Объяснитесь в комиссариате. Следуйте за нами.

— По рюмочке, господа? — предложил управляющий.

— Спасибо.

Сумерки обволакивали густым туманом трамваи, автомобили и толпу, двигавшуюся по бульвару Монпарнас. Арестованный закурил новую сигарету и дружески помахал на прощание бармену. Проходя мимо Мегрэ, он задержал на нем тяжелый взгляд.

— Шагайте, да поживей! И чтобы без скандала!

Рыжеволосый и полицейские вышли на улицу. Управляющий подошел к стойке:

— Слушай, Боб, не этого чеха выводили отсюда в прошлый раз?

— Его! — подтвердил бармен. — Он просиживает у нас с восьми утра до восьми вечера. И за весь день обычно заказывает два кофе со сливками.

Мегрэ подошел к двери бара и увидел, как Жозеф Эртен вскочил с места и замер. Он не сводил глаз с полицейских, уводивших любителя икры. Лица его Мегрэ не мог рассмотреть — сумерки быстро сгущались. Когда полицейские и рыжеволосый отошли шагов на сто, Эртен повернулся и пошел в другую сторону. Бригадир Люкас двинулся за ним на небольшом расстоянии.

— Уголовная полиция! — бросил комиссар, вернувшись в бар. — Кто этот человек?

— По-моему, его фамилия Радек. Он получает письма на наш адрес: у нас есть специальная витрина. Он чех.

— Чем он занимается?

— Ничем. Сидит в баре целыми днями. Что-то пишет, о чем-то мечтает.

— Знаете, где он живет?

— Нет.

— У него есть друзья?

Я еще ни разу не видел, чтобы он заговорил хоть с кем-нибудь.

Мегрэ расплатился, вышел и подозвал такси.

— В районный комиссариат.

Когда он туда приехал, Радек уже сидел на скамье, дожидаясь, пока освободится комиссар. Кроме него в помещении находились несколько иностранцев, пришедших получить вид на жительство. Мегрэ без стука вошел в кабинет комиссара, который слушал молодую женщину, объяснявшую на смеси из нескольких языков Средней Европы, что у нее украли драгоценности.

— Вы здесь, коллега? — удивился комиссар.

— Сперва закончите с дамой.

— Она рассказывает уже полчаса, а я ни слова не могу понять из ее объяснений.

Мегрэ даже не улыбнулся. Иностранка сердилась, снова и снова повторяла свой рассказ и растопыривала пальцы, на которых не было колец.

Когда она наконец вышла, Мегрэ сказал:

— К вам сейчас приведут некоего Радека, или как его там зовут. Я побуду здесь. Сделайте так, чтобы ночь он провел у вас, а потом отпустите.

— А что он сделал?

— Наелся икры и отказался платить.

— В каком кафе?

— В «Куполе».

Комиссар позвонил.

— Давайте Радека.

Рыжеволосый вошел в кабинет как к себе домой. Держа руки в карманах, остановился против стола комиссара и посмотрел в глаза полицейским выжидательным взглядом. На губах его блуждала смутная улыбка.

— Вас задержали, потому что вы отказались платить?

Рыжеволосый подтвердил и достал из кармана сигарету. Взбешенный комиссар вырвал ее у него из рук.

— Что имеете заявить?

— Ровно ничего.

— Где вы живете? На что существуете?

Рыжеволосый достал из кармана засаленный паспорт и положил на стол.

— Вам известно, что вы можете получить пятнадцать суток тюрьмы?

— Условно! — уверенно поправил комиссара рыжеволосый. — Вы легко установите, что я никогда прежде не привлекался к суду.

— Здесь написано, что вы студент-медик. Это верно?

— Вам, вероятно, известно имя профессора Гролле? Он, безусловно, подтвердит, что я был его лучшим учеником.

Радек повернулся к Мегрэ и сказал с едва уловимой издевкой:

— Я полагаю, этот господин тоже из полиции?

Г-жа Мегрэ лишь вздохнула, когда муж ее ушел из дома в семь утра, но не сказала ни слова. Мегрэ проглотил свой кофе, даже не заметив, что тот немного подгорел. Накануне он вернулся около часу ночи и молча лег спать. А утром ушел, храня на лице упрямое и сосредоточенное выражение.

Войдя в коридоры префектуры, Мегрэ сразу заметил, что все, кто попадается ему навстречу, — полицейские, инспекторы и даже служители, смотрят на него с любопытством, смешанным с восхищением, а может, и состраданием.

Мегрэ пожимал руки так же рассеянно, как перед уходом поцеловал в лоб жену. Войдя к себе в кабинет, он помешал угли в печке и развесил на спинках двух стульев отяжелевшее от дождя пальто. Затем подошел к телефону.

— Соедините меня с комиссариатом квартала Монпарнас, — попросил он телефониста, попыхивая трубкой и раскладывая по местам разбросанные на письменном столе бумаги.

— Алло!.. Кто у аппарата?.. Дежурный бригадир?.. Говорит комиссар Мегрэ из уголовной полиции. Вы отпустили Радека?.. Что?.. Час назад?.. А вы не знаете, инспектор Жанвье отправился следом за ним?.. Да?.. Говорите, совсем не спал?.. Выкурил все свои сигареты?.. Так, благодарю вас… Спасибо, не стоит… Не беспокойтесь. Если мне понадобятся дополнительные материалы, я приеду сам.

Мегрэ вытащил из кармана паспорт Радека, который накануне взял с собой. Все страницы серой книжечки были испещрены штампами и визами.

Ян Радек, двадцати пяти лет, родился в городе Брно, отец неизвестен. Судя по визам, жил в Берлине, Майнце, Бонне, Турине и Гамбурге.

В бумагах он значился студентом медицинского факультета. Мать его Елизавета Радекова, умершая два года назад, была приходящей прислугой.

— На что ты живешь? — спросил Радека накануне вечером Мегрэ в кабинете комиссара квартала Монпарнас.

— Позволите и мне говорить вам «ты»? — спросил задержанный, криво усмехнувшись.