Эллен Вуд - Не только Холмс. Детектив времен Конан Дойла (Антология викторианской детективной новеллы).

— Сколько вы отсутствовали?

— Не знаю, — всхлипывая, ответила Матильда, — но дольше обычного — перед тем как зайти в «Лебедь», я отнесла свое письмо на почту.

— Минут десять, — вмешался я. — Я сидел у окна в соседнем доме и видел, как Матильда ушла и вернулась.

— Десять минут! — повторил полицейский. — Какому-то негодяю этого хватило, чтобы войти и столкнуть бедняжку с лестницы.

— Но кто мог учинить такое? — Матильда подняла на него свое несчастное бледное лицо.

— Вот это нам и предстоит выяснить, — сказал Кнапп. — Все ли на кухне в том же виде, как и до вашего ухода?

— Да, только она еще положила на стол хлеб и сыр. И стаканы с ножами, — добавила девушка, глядя на стол, на котором со времени нашего прихода все лежало нетронутым. — Не хватает только тарелок.

— Что ж, теперь о другом. Скажите, а она взяла с собой шкатулку для рукоделия, когда спустилась вниз, чтобы накрыть стол к ужину?

— Нет, не взяла.

— Вы уверены?

— Да. Шкатулка стояла на стуле перед ней, там она ее и оставила. Джейн Кросс просто поднялась, стряхнула нитки с подола и спустилась вниз. Когда я выходила из комнаты, шкатулка по-прежнему была там, я ее видела. Верно, — с рыданием добавила девушка, — она накрыла на стол, пошла за шкатулкой и, испугавшись, от шатнулась к перилам и свалилась вниз.

— Испугавшись чего? — спросил Кнапп.

Матильда задрожала. Сьюзан шепнула ему, что девушки боялись пс ночам увидеть призрак Эдмунда Пихерна.

Полицейский пристально поглядел на Матильду.

— А вы его когда-нибудь видели? — спросил он.

— Нет, — содрогнулась Матильда, — но мы часто слышали странные звуки и думали, что он где-то в доме.

— Что ж, — Кнапп закашлялся, что бы скрыть ироническую улыбку, — насколько мне известно, призраки не способны разорвать платье в клочья Должен заметить, здесь побывал кто то похуже призрака. Не было ли) бедняжки дружка?

— Нет, — ответила Матильда.

— А у вас?

— Нет.

— А молочник Оуэн?

Щеки Матильды вспыхнули. Я знал Оуэна, Блэры тоже покупали у неге молоко.

— Думаю, Оуэн ухлестывал за кем то из вас, — продолжил Кнапп. — Я частенько видел, как он болтал и шутил с вами обеими, когда развозил молоко по вечерам. Всякий раз он торчал в этом саду минут по десять хоть в том и не было особой нужды.

— Тут нет ничего дурного, да и ком; какое дело, — сказала Матильда.

Ключ от парадной двери искали по всему дому, но так и не нашли. Скорее всего, тот, кто запер дверь, унес с собой и ключ. Это, а также разбросанные наверху предметы и лоскуты ткани, оторванные от платья, подтверждали версию Матильды: Джейн Кросс поднялась наверх за своей шкатулкой и вследствие какого-то злополучного происшествия упала вниз, перевалившись через перила.

— Однажды, — добавила Матильда, — как раз неделю назад — день в день — Джейн Кросс чуть не свалилась оттуда. Мы с ней побежали наперегонки до спальни. Наверху мы принялись отпихивать друг дружку, и Джейн чуть не упала вниз — я едва успела ее удержать. Клянусь, это истинная правда.

И Матильда зашлась в ужасных рыданиях. В жизни не видел столь впечатлительной девицы. Мы ничего более не могли поделать этим вечером. Случайность ли или злой умысел были тому виной, но Джейн Кросс умерла. Полиция всю ночь обыскивала дом. Из сострадания мы забрали Матильду к себе. Не в моих силах описать, как были потрясены Матап и Мэри Блэр, когда услышали, что произошло.

По округе ходили самые разные слухи и предположения. Большинство считало, что кто-то, с добрыми ли, или дурными намерениями, проник в дом через парадную дверь, прокрался наверх, наткнулся там на Джейн Кросс и в завязавшейся борьбе столкнул ее вниз. Затем преступник вышел через парадную дверь и запер ее за собой.

Были у этой версии и свои слабые стороны. С того момента, как Матильда вышла из дома, и до ее возвращения прошло немногим более десяти минут, и этого времени было явно недостаточно, чтобы совершить преступление. К тому же я сидел у окна по соседству и заметил бы любого, кто входил в дом или выходил из него, хотя, разумеется, полностью поручиться в этом я не мог. Один раз я отходил, чтобы позвать прислугу, и минуту или две не глядел в окно, будучи занятым разговором с миссис Блэр и Матап.

Некоторые полагали, что душегуба (если не будет преувеличением так назвать преступника) впустила в дом сама Джейн Кросс или же он прятался в саду, поджидая, пока она запрет ворота. Короче говоря, всевозможных домыслов хватило бы на целую книгу.

Но в основном подозрения падали на одного человека — молочника Томаса Оуэна. Хотя «подозрение», возможно, слишком сильное слово в данном случае, скажем так, многие «сомневались». Сами Оуэны, люди весьма почтенные, были родом из Уэльса. Они держали молочную ферму, и последние несколько месяцев, после смерти отца семейства, всеми делами на ферме заправляли его вдова и сын. Это был довольно образованный молодой человек лет двадцати трех — двадцати четырех, румяный, с открытым взглядом и приятными манерами. То, что ему самому приходилось развозить молоко, было лишь временным занятием, поскольку нанятый для этого парнишка заболел. Все знали, что Томас подолгу задерживался у номера седьмого, перекидываясь шутками с живущими там молодыми женщинами. Часто он заговаривал с ними и на улице. Накануне Томас и Матильда долго беседовали на церковном дворе после утренней службы, когда все прихожане уже разошлись, и тем же вечером он проводил Джейн Кросс почти что до самой Сиборд-террас. Согласно всеобщему убеждению, именно он и побывал в доме в понедельник вечером. Да и кто еще это мог быть, кроме него, наперебой повторяли все. Что ж, это казалось весьма логичным. Во вторник прошел слух, будто кто-то видел, как Оуэн выходил из номера седьмого в тот трагический вечер, и что доказательства тому имеются. Если это и впрямь было так, то дело принимало скверный оборот. И, поскольку Оуэн мне нравился, это меня крайне огорчало.

На следующий день, в среду, отыскался исчезнувший ключ. Садовник, по средам работавший в саду дома номер один на противоположном конце улицы, рыхлил землю вокруг карликовых сосен у самой ограды и наткнулся на большой ключ от дверного замка. С этим ключом добрая дюжина человек бросилась к номеру седьмому.

Ключ идеально подошел к замку. Когда преступник, совершив свое злодеяние, покидал дом, он, должно быть, забросил ключ в гущу сосен, полагая, что там его никто не найдет.

Коронерское дознание не добавило никаких новых подробностей к тому, что нам было уже известно.

Смерть наступила от перелома шейных позвонков в результате падения с лестницы, откуда Джейн Кросс, совершенно очевидно, столкнули. Иных повреждений на теле не было — ни единой царапины. Матильда (как выяснилось, ее фамилия была Вален тайн), оправилась от первого потрясения и, давая показания, старалась владеть собой, но порой выдержка изменяла ей. Будь ее воля, говорила Матильда, она бы своей жизни не по жалела, чтобы спасти Джейн Кросс и в искренности ее речей никто не усомнился. Несмотря на все обстоятельства, она по-прежнему стояла на том, что Джейн упала с лестницы по трагической случайности, поскольку что-то ее сильно напугало.

После Матильды со своим свидетельством выступил Томас Оуэн. В знак траура по своему отцу и дабы выглядеть надлежащим образом на дознании, он был одет во все черное, и, должен признать, взглянув на него, никто бы не угадал в нем молочника.

Да, он был знаком с означенной несчастной девицей, с готовностью подтвердил Оуэн, отвечая на вопросы коронера. Ему нравилось болтать с обеими девушками, и всего-то. Серьезных намерений не имел. Уважительно относился к ним обеим, находя их весьма приличными молодыми особами. Питал ли он к кому-нибудь из них нежные чувства? Разумеется нет. Ни одной из них он не выказывал особого предпочтения. Никогда не помышлял о том, чтобы жениться на ком-нибудь из них — прислуга не могла стать достойной партией для него, к тому же его матушка не одобрила бы такой союз. Из двух девушек Джейн Кросс была ему более по душе. Ровным счетом ничего не знает об обстоятельствах, связанных с ее смертью, считает все случившееся происшествием самого прискорбного характера, это известие поразило его до глубины души.

— Правда ли, что в понедельник вечером вы были в их доме? — спросил коронер.

— Нет, это неправда.

— Я видел, как он выходил из номера седьмого через садовую калитку! — взволнованно выпалил какой-то мальчишка, сидевший в заднем ряду.

— Нет, не видел, — спокойно ответил Томас Оуэн, обернувшись, чтобы поглядеть, кто это произнес. — А, это ты, Боб Джексон! Да, я заметил, как ты скрылся за углом, когда я отошел от калитки.

— Так, значит, вы были там?! — вскричал коронер.