Эрл Гарднер - Летучие мыши появляются в сумерках

Пауль Ханберри первым прервал молчание:

– Вот так да! Старик все оставил нам! Надо же! Когда он попросил меня подписать бумагу, мне и в голову не приходило ничего подобного, я думал, все достанется его кузену.

– Вы хорошо помните, как это все произошло? – спросила Берта.

Он посмотрел на нее так, как будто она тронулась.

– Почему же нет? Я отлично все помню. Был воскресный день. Он и Жозефина Делл находились в библиотеке, она писала под его диктовку, а я мыл машину под окном на улице. Она подошла к окну и попросила меня зайти. Когда я пришел, босс сидел за столом, вооружившись ручкой. Он сказал: «Пауль, я хочу, чтобы ты засвидетельствовал мою подпись. Я хочу, чтобы ты и Жозефина подписали мое завещание и в случае, если кто-нибудь будет спрашивать об этом, засвидетельствовали, что я не выглядел более ненормальным, чем обычно», или что-то в этом роде.

– Я, конечно, сейчас просто в состоянии шока, – начал Милберс. – Я не мог вообразить, что мой дорогой кузен Харлоу способен продемонстрировать подобное отношение. Однако вспомним, что мы были заняты поиском десяти тысяч, которые исчезли при странных обстоятельствах, и подозрение падало…

– Минуточку, – вмешалась Нетти Краннинг. – У вас нет никакого права предъявлять обвинение.

Милберс улыбнулся, и в улыбке его сквозило чувство собственного превосходства.

– Я не предъявлял еще никаких обвинений, миссис Краннинг. Тот факт, что вы относите это на свой счет, говорит о том, что…

Его прервал звонок в дверь.

– Посмотри, кто это, – сказала миссис Краннинг дочери.

Ева направилась к двери.

– Я просто не могу в это поверить, – сказал Кристофер Милберс. – Это несправедливо.

– О, успокойтесь! – предложила миссис Краннинг. – В конце концов, у вас есть десять тысяч, и если вы считаете, что этого мало, то вы просто неблагодарный осел.

Пауль громко заржал.

– Все же у нас не хватает еще десяти тысяч, – заметила Берта.

В прихожей раздались голоса. В комнату вошли Ева и Жозефина Делл.

– Привет всем, – поздоровалась Жозефина. – Представьте себе, мне, кажется, светит прекрасная работа. Я буду работать с человеком, которого наняло правительство. Он летает по всей стране, и я тоже смогу попутешествовать. Он прибывает на место, работает там в течение месяца или недель шесть, а потом переезжает. Как вам это нравится?

– Подождите, вы еще не знаете все новости, – отозвалась Нетти Краннинг.

– Да, – подтвердила Ева, – у тебя есть приличная сумма, о которой, держу пари, ты еще ничего не знаешь.

– Что такое?

– Это действительно так, – уверил ее Пауль. – Помнишь день, когда босс попросил нас с тобой засвидетельствовать его завещание?

– О, ты имеешь в виду тот день, когда ты мыл машину, я постучала в окошко и позвала тебя?

– Да.

– Да, это было завещание. Именно так он выразился.

– Категорически утверждаю, что это было завещание. И тебе завещано в нем десять тысяч долларов.

– Сколько? – воскликнула Жозефина недоверчиво.

– Десять тысяч, – повторил Пауль.

Берта Кул подсунула документ ей под нос.

– Это ваша подпись? – спросила она.

– Ну конечно же!

– Это то самое завещание?

– Да.

– Мы обсудим все эти детали позднее, – вмешался Милберс, – но сейчас давайте вернемся к вопросу о пропаже десяти тысяч. Я хотел бы знать, куда они делись.

– Минуту, – заметил Пауль, и глаза его хитро заблестели, – вы хотите знать, куда они делись. Откуда этот странный интерес? Вы говорите так, словно имеете какое-то отношение к этим деньгам.

– Да, естественно, – ответил Кристофер Милберс. – Ведь я – его кузен.

– Кузен, черт побери! Вы получите десять тысяч по завещанию, и это – все. Пропавшие деньги принадлежат нам. Это не ваше дело; к тому же не забывайте, что душеприказчиком назначена миссис Краннинг. Я думаю, пришло время прекратить ворошить наш дом и предъявлять нам обвинения. Если мы найдем эти деньги – мы найдем их, если же нет – это наши потери.

Кристофер Милберс смотрел на них, переводя взгляд с одного лица на другое, с возрастающим отвращением.

– Полагаю, – продолжал Пауль, – вы и ваш детектив, миссис Кул, свободны. Все кончено.

– Пауль, – сказала миссис Краннинг, – тебе не следует быть таким грубым. Хотя, что касается мистера Милберса, в завещании все сказано предельно ясно. За все отвечаю я.

– Это завещание, – объявил Милберс, – незаконное. Оно было составлено под давлением.

Пауль Ханберри громко расхохотался:

– Попробуйте доказать это.

– Тогда это – подделка.

– Следите за тем, что вы говорите, – сказала миссис Краннинг.

– Мне очень жаль, мистер Милберс, – начала Жозефина Делл. – Я не знаю, что сказано в завещании, но должна подтвердить, что оно – настоящее. Я помню, как мистер Милберс позвал нас к себе в тот день. Пауль мыл машину на улице. Помнишь, Пауль? Ты поставил ее прямо под окном, и было слышно, как льется вода. Мистер Милберс подошел к сейфу и вынул оттуда бумагу. Он сказал мне, что хочет, чтобы я подписала завещание, и нужен еще один свидетель. Я спросила, кого он хочет взять в свидетели, он же ответил, что для него это не имеет значения. Потом прислушался и спросил, не Пауль ли это моет машину на улице, и, когда я ответила утвердительно, он сказал: «Постучи в окошко и попроси его зайти».

– Все именно так, – согласился Пауль. – Я не придал этому значения, потому что думал, то есть не думал, что мне там что-то перепадет.

– Я помню, что ты копался в машине, – продолжала Жозефина, – потому что правая рука у тебя была испачкана смазкой. И ты немного запачкал бумагу, и мистер Милберс…

Кристофер Милберс схватил завещание:

– Что-то я не вижу здесь никаких пятен.

Миссис Краннинг взглянула через его плечо и ничего не сказала.

– При чем тут смазка? – возразила Ева. – Кроме того, может быть, тебя подводит память, Жозефина.

– Нет, – заявила Жозефина решительно. – Мне все равно, как это обернется для каждого из нас, но я должна сказать правду. Пятно было. Если же его нет, завещание поддельное. Разрешите мне посмотреть на мою подпись еще раз.

– Минуту, – вмешалась Нетти Краннинг. – Может быть, пятно стерлось.

– Нет, – возразила Жозефина. – Я пробовала его стереть сразу же моим бумажным носовым платком, но мне это не удалось и…

– Посмотрите бумагу на свет, – предложила Нетти Краннинг. – Пятно должно было пропитать бумагу.

Берта посмотрела бумагу на свет. Масляное пятно величиной с десятицентовую монету было отчетливо видно.

– Ну вот, теперь я смогу вздохнуть свободно, – сказала Жозефина. – Я же отчетливо помню, что пятно было.

– Ну, теперь послушайте, что я вам скажу, – объявила Берта Кул. – Я собираюсь пригласить сюда фотографа, чтобы сделать в вашем присутствии фотокопию завещания. Думаю, это просто необходимо.

– Лично я, – сказала миссис Краннинг с высокомерным видом женщины, унаследовавшей состояние, делая последнюю попытку выглядеть как леди, – думаю, что это верное предложение, наиболее приемлемое.

– Ты хотела сказать, вполне приемлемое, мама, – поправила ее Ева.

Миссис Краннинг обрушила на нее все высокомерие богатой женщины:

– Я сказала – «наиболее приемлемое», дорогая Ева.

Берта Кул набрала номер. И пока ждала ответа, она изрекла:

– Подписавшиеся свидетели не могут быть лицами, заинтересованными в дарении, миссис Краннинг.

Нетти Краннинг выпрямилась:

– Я думаю, у нас не будет ссор по этому вопросу. Ева, Пауль и я получили наследство, и мы поделим все так, как хотел того Харлоу Милберс. Мы любили его и проследим, чтобы все было исполнено так, как он написал в письме, не правда ли, Ева?

– Да, мама.

Берта Кул ворвалась в бюро и остановилась около Элси Бранд.

– Чувствую себя отвратительно.

– Вы мне это собирались сообщить? – спросила Элси, отодвигая свое кресло от стола.

– Нет, – ответила Берта. – Я не собираюсь никому этого сообщать. Я – простофиля. Мне попался случай, где золото просто льется рекой, а у меня текут только слюнки. Каждый что-то получил, кроме Берты. Боже, как я скучаю по этому маленькому негоднику! Уж он-то сумел бы выцарапать кусочек!

– Мы получили открытку от него, – сказала Элси. – Он в Сан-Франциско и приедет сюда дня на три-четыре.

– Ты имеешь в виду, что Дональд Лэм в Сан-Франциско?

– Да.

– Я вылетаю к нему.

– Бесполезно, – сказала Элси. – В открытке сказано, что ему не дают свиданий, но почту он получает.

Подбородок Берты неожиданно дрогнул, указывая, что она приняла решение.

– Хорошо. Я напишу этой козявке. Негодный умный малыш! Уж он-то что-нибудь придумает! Надеюсь, что он снизойдет до этого. Он должен помочь мне. Возьми свой блокнот, Элси. Я собираюсь написать Дональду Лэму обо всем, что произошло.

Берта прошла в свой кабинет. Она уселась на вращающийся стул и обратилась к Элси:

– Отправим авиаписьмо, заказное. Сделай пометку на конверте: «Срочно, лично и совершенно секретно».