Рекс Стаут - Погоня за отцом

– Ее направило к вам какое-нибудь агентство?

– Нет. Я задавал ей этот вопрос, но она ответила, что просто узнала от кого-то о том, что мне нужна стенографистка.

– Но вы проверяли ее рекомендации?

– Нет, я никогда даже не спрашивал ее об этом. За три дня я сполна убедился в ее высоком профессионализме, а остальное меня не волновало.

Я закрыл записную книжечку и упрятал ее в карман.

– Что ж, так вы мне и не помогли, – заключил я. – Сперва заверили, что никто из тех, кто здесь работал, не может иметь отношения к убийству, а теперь еще говорите, что не знаете, чем она занималась до второго июля сорок пятого года.

– Да, это так.

– Несмотря на то, что вы проработали вместе двадцать два года? Не верю.

Торн кивнул.

– Вы не первый детектив, который не может в это поверить. Тем не менее, это правда. Миссис Деново никогда не рассказывала о своем прошлом или о своей семье. Она вообще избегала говорить на личные темы. Держалась несколько отчужденно. Хотите, приведу пример? Как-то раз одна дама – важная для нас, она представляла высокопоставленного клиента – что-то рассказывала про свою сестру и ненароком спросила миссис Деново, есть ли у той сестра. Так вот, миссис Деново просто пропустила ее вопрос мимо ушей. Не сказала ни да, ни нет. Я довольно неплохо разбираюсь в людях, и уже месяц спустя после прихода к нам миссис Деново я твердо уяснил, что есть определенные пределы, через которые, общаясь с ней, переступать нельзя. И все годы, что мы проработали вместе, я соблюдал это правило. Если хотите порасспросить еще кого-то из ее сослуживцев, я не возражаю, но только предупреждаю, что вы зря потратите время. Хотите попытаться?

В обычное время я бы ответил, что да, возможно, так и следовало бы поступить, но пришел я к нему по наущению Вульфа, в то время как мои мысли были устремлены к предстоящей встрече с Эвери Баллу. Поэтому я ответил, что не хочу нарушать их трапезу – было как раз время ленча – и зайду позже, возможно, завтра. После чего поблагодарил его от имени мисс Деново. Торн сказал, что к четырем часам следующего дня копии фотоснимков будут уже у него, и я вновь поблагодарил его и откланялся.

По дороге к лифту я решил, что обедать пойду в закусочную Эла – там замечательно готовят жареную картошку и яичницу с ветчиной. В доме Вульфа на кухне безраздельно царствует Фриц, который скорее даст отрезать себе руку, чем пожарит яичницу или картошку, но дело было не в этом. Просто мне претила сама мысль о том, что придется сидеть за одним столом с Вульфом и слушать его разглагольствования о будущем компьютерной техники или о влиянии спорта на американскую культуру, в то время как нужно было бы обсудить, какой подход подобрать к Баллу.

С другой стороны, поскольку Вульф, по зрелому размышлению, согласился с тем, что я должен был во что бы то ни стало встретиться с Баллу, я решил, попивая кофе, что можно несколько смягчить кару для этого заносчивого гордеца, но все-таки проучить его, чтобы расквитаться за это дурацкое правило – не вести деловых разговоров за обеденным столом. Поэтому я сидел и выжидал, посматривая на циферблат наручных часов.

Ровно в два я вышел из закусочной, прошагал три квартала до нашего старого особняка, в пять минут третьего вошел в кабинет, вынул из сейфа деньги, заглянул в столовую и, остановившись в дверном проеме, провозгласил:

– Вы велели мне как можно быстрее поместить полученные от мисс Деново деньги в банк, и я уже бегу. Вернусь через полчаса.

– Нет. – Он отставил кофейную чашечку в сторону. – Это может подождать. Нам нужно принять решение.

– Извините, – я развел руками. – Я привык подчиняться приказам.

И был таков.

Путешествие на Лексингтон-авеню и обратно заняло у меня тридцать шесть минут. Телевизор был включен, а Вульф высился посреди комнаты и свирепо пялился на экран. Похоже, он так раскипятился, что сознательно пошел на то, чтобы раскипятиться еще больше, поскольку телевизор всегда выводил его из себя.

Я упрятал банковскую книжечку в сейф, а Вульф, процедив что-то сквозь зубы, выключил телевизор и грузно протопал к своему столу. Я, в свою очередь, занял место за собственным столом.

– Где ты шлялся, черт возьми? – прорычал Вульф.

Даже не «где тебя носило».

Я неторопливо закинул ногу на ногу.

– На обед мне подали чересчур жирную пищу, и ел я слишком поспешно. Подробности опускаю, хотя, если вы будете настаивать, готов выложить все без утайки. Потом я хотел успеть отнести двадцать тысяч в банк, прежде чем он закроется. Назад я несся как угорелый, поскольку знал, что вам не терпится поделиться со мной своим планом обработки Эвери Баллу. Но сперва, конечно, вы хотите, чтобы я рассказал о беседе с Реймондом Торном.

– Нет. Если только ты не узнал нечто такое, что делает разговор с Баллу бессмысленным.

– Увы, нет. Мне удалось только раздобыть две фотографии Элинор Деново, а в остальном – полное фиаско. Вы уже звонили, чтобы узнать, на месте ли Баллу?

– Нет. Сам позвонишь.

– Угу. Хотя в августе президент корпорации может быть где угодно. А что мне делать, если окажется, что он на месте? Уговариваться на сегодня? Вы, надеюсь, уже разработали для меня план действий.

– Не для тебя. – Вульф откашлялся. – Арчи. У тебя множество достоинств, в том числе довольно редких, но здесь нужен особый подход. К тому же и прежде вести все переговоры с ним приходилось мне. Ты только при этом присутствовал. Но я должен быть уверенным в фактах. Ты сказал по телефону, что чеки, по которым миссис Деново получала наличные деньги, были выписаны па предъявителя в «Сиборд Банк энд Траст компани». Насколько достоверны эти сведения?

– Я узнал это от главы филиала «Континентал», расположенного на Восемьдесят шестой улице, в котором миссис Деново получала деньги. Его фамилия Этвуд.

– А мистер Баллу занимает пост одного из директоров «Сиборд Бэнк энд Траст компани»?

– Да, если только его не уволили в самое последнее время. Источник информации – свежее издание «Международного банковского справочника» под редакцией Ренда Макнелли.

– Можем ли мы узнать что-нибудь про эти чеки без помощи мистера Баллу?

– Думаю, что это практически невозможно. У «Сиборда» двухмиллиардный оборот. В год они обрабатывают десятки тысяч чеков. Я даже не представляю, с какого конца подступиться. Быть может, уговорить Сью Корбетт или саму мисс Деново соблазнить одного из помощников вице-президента, а потом, если ничего из этого не выйдет, подождать годок-другой и соблазнить другого, и так по очереди…

– Позвони мистеру Баллу.

– Говорить будете вы?

– Нет. Твое нахальство должно сыграть нам на руку. Скажи, что если его устроит, я готов принять его в шесть.

Я развернулся, нашел в адресной книге телефон «Федерал Холдинг Корпорейшн» и набрал нужный помер. Как и в первый раз, когда я звонил Баллу, мне пришлось поочередно пообщаться с тремя голосами, прежде чем удалось пробиться к самому Баллу. Наконец я услышал знакомый голос:

– Гудвин? Арчи Гудвин?

– Совершенно верно. Рад, что застал вас на месте. Я звоню по просьбе Ниро Вульфа. Если это вас устроит, он готов принять вас в шесть вечера в своем кабинете. В крайнем случае – чуть позже.

Молчание. Потом:

– Сегодня?

– Да. Дело не терпит отлагательства.

Вновь молчание. Ясное дело – Баллу никак не мог спросить, что случилось. Боялся, что кто-то может подслушать. Тем не менее он все-таки исхитрился и задал вопрос:

– Сколько времени это займет?

– Думаю, что немного. Возможно, полчаса.

Короткое молчание, потом:

– Хорошо, к шести я буду.

И он положил трубку.

Я повернулся к Вульфу, который не спускал с меня глаз.

– Бедняга, должно быть, решил, что старые грешки выплыли наружу, – посочувствовал я.

Вульф ответил, что тем приятнее Баллу будет убедиться в том, что он ошибся. Потом Вульф посмотрел на настенные часы, прикинул, что у него есть еще час до посещения оранжереи и велел мне приготовить блокнот. Еще с прошлой недели накопилось несколько писем, на которые он не ответил.

В половине шестого, расправившись примерно с дюжиной писем, я поднялся в свою комнату, чтобы сменить рубашку – беготня по нью-йоркским улицам в такую жару не лучший способ сохранить воротнички чистыми. Двадцать минут спустя я уже сидел в кабинете, дожидаясь, пока спустится Вульф.

Он вышел из лифта и направился к столу, когда в дверь позвонили.

Мне кажется, что, описывая дело о расследовании убийства Изабел Керр[2], я упоминал, что лицо Баллу было с морщинками, но не дряблое. Так вот теперь, когда я впустил Баллу в прихожую, дряблость была уже заметна. Тем не менее бедняга силился придать себе мужественное и решительное выражение. Он мужественно и решительно прошагал в кабинет, уселся в красное кожаное кресло, сухо кивнул Вульфу и потер лоб. Этот жест мне уже приходилось видеть, когда Баллу нервничал.