Дороти Сэйерс - Под грузом улик

На внешней стене оранжереи было расположено несколько полок для небольших растений, под которыми находилась влажная грядка, заросшая вялыми кактусами и вьющимися венериными волосами. Она была скрыта из виду рядом горшков с высокими хризантемами.

— Что там? — поинтересовался Паркер, видя, что его друг уставился на зеленые заросли.

— Кто и что сюда клал? — спросил лорд Питер, вылезая обратно между двумя горшками.

Паркер поспешил к нему. На земле между кактусами совершенно отчетливо виднелся отпечаток какого-то продолговатого предмета.

— Как хорошо, что садовник Джералда не из тех добросовестных разбойников, которые вечно не дают покоя кактусам, иначе он не преминул бы нежно приподнять их поникнувшие головки, — заметил лорд Питер. — Ой! Черт бы побрал этих дикобразов! Давайте-ка сами измеряйте.

Паркер измерил след.

— Два с половиной фута на шесть дюймов, — сообщил он. — И довольно тяжелый — смотрите, какая вмятина, и растения поломаны. Какая-то болванка?

— Думаю, нет, — ответил лорд Питер. — Такое впечатление, что с дальней стороны вмятина глубже. Я полагаю, это был какой-то громоздкий предмет, поставленный на попа и прислоненный к стеклу. Если вас интересует мое субъективное мнение, то я бы сказал, что это — чемодан.

— Чемодан? — воскликнул Паркер. — Почему чемодан?

— Действительно, почему? Я думаю, мы можем допустить, что стоял он здесь не очень долго. В дневное время он был бы заметен. Однако ночью, скажем, в три часа, его можно было с легкостью зашвырнуть сюда и скрыть из виду в случае непредвиденных обстоятельств.

— Когда же его отсюда забрали?

— Я бы сказал, почти сразу. По крайней мере, до того, как рассвело, иначе даже инспектор Крейкс не смог бы его пропустить.

— Полагаю, это не саквояж доктора?

— Нет, если только доктор не полный идиот. Зачем ставить саквояж в грязное сырое место, когда по всем законам логики и удобства он должен находиться рядом с телом? Нет. Если только Крейкс и садовник ничего здесь не трогали, он был закинут сюда в среду вечером Джералдом, Каткартом или, что вполне возможно, Мэри. Вряд ли у кого-нибудь еще были основания что-то прятать.

— Кроме еще одного лица, — добавил Паркер.

— Какого?

— Инкогнито.

— А кто он?

Вместо ответа мистер Паркер гордо шагнул в сторону деревянных рам, аккуратно укрытых рогожей. С видом епископа, открывающего мемориал, он приподнял рогожу, обнаружив цепочку U-образных следов.

— Мне не известен никто, кому они могли бы принадлежать, по крайней мере, из тех людей, кого я видел и о ком слышал.

— Ура! — закричал Питер. —

По крутобокому холму они спустились вниз,

Идя по крохотным следам, что впереди вились,

только у нас они довольно крупненькие.

— И везет нам меньше, — добавил Паркер. — Больше похоже на другое:

Так шаг за шагом шли они —

Ступили на бревно.

Тут оборвались все следы,

И дальше — ничего!

— Великий поэт — Вордсворт, — ответил лорд Питер, — так часто меня посещало это чувство. Ну-ка, поглядим. Следы мужские, десятый номер, со сношенными каблуками и заплаткой с левой внутренней стороны. Ведут с плотно утрамбованной дорожки, на которой не осталось следов, подходят к телу — сюда, где вот эта лужа крови. Странно, не правда ли? А? Может, конечно, и нет. Под телом не было следов? Сейчас трудно сказать — такая мешанина. Ну, по крайней мере, Инкогнито дошел досюда — здесь вот особенно глубокий след. Собирался ли он попросту сбросить Каткарта в колодец? И тут до него доносится звук — он вздрагивает, оборачивается и бежит на цыпочках — в кусты, клянусь Юпитером!

— Да, — добавил Паркер, — следы выходят на одну из лесных дорожек и там обрываются.

— Ну что ж, тем, куда они ведут, мы займемся позже. А откуда они появляются?

И оба друга тронулись по дорожке прочь от дома. За исключением небольшого участка перед оранжереей, гравий был старым и плотно утрамбованным, так что на нем не сохранилось никаких следов, особенно учитывая, что последние дни шел дождь. Паркеру, однако, удалось заверить Уимзи, что на дорожке, совершенно определенно, были следы крови и свидетельства того, что тело тащили волоком.

— А какие именно следы крови? Мазки?

— Да, в основном. Вдоль всей дорожки были перевернуты гравий и мелкие камни… и вот еще нечто странное.

У самого края дорожки на земле отчетливо виднелся отпечаток ладони с пальцами, направленными в сторону дома. Гравий разделяли две длинные борозды. На траве между дорожкой и клумбой виднелась кровь, а сама трава была помята и сломана.

— Мне это не нравится, — промолвил лорд Питер.

— Отвратительно, — согласился Паркер.

— Бедняга! Он явно пытался зацепиться здесь. Теперь понятно, откуда взялась кровь у дверей оранжереи. Но что за дьяволом надо быть, чтобы волочь неумершего человека!

Через несколько ярдов [6] дорожка соединялась с главной аллеей, по бокам которой росли деревья, переходящие в густые заросли. На пересечении виднелось еще несколько неразборчивых следов, и, пройдя еще с двадцать ярдов, лорд Питер и Паркер углубились в заросли. В свое время там упало огромное дерево, в результате чего образовалась небольшая прогалина, в середине которой виднелся тщательно расстеленный и прибитый колышками брезент. Воздух был пропитан запахами грибницы и прелых листьев.

— Место трагедии, — кратко сообщил Паркер, скатывая брезент.

Лорд Питер удрученно посмотрел вниз. В пальто и толстом сером шарфе его длинная худая фигура напоминала образ меланхолического аиста. Упавшее скорченное тело взрыхлило жухлые листья и оставило вмятину на влажной земле. Там, где натекла лужа крови, земля приобрела более темный оттенок, и желтые листья тополя словно покрылись ржавчиной.

— Тут были обнаружены носовой платок и револьвер, — заметил Паркер. — Я пытался найти какие-либо отпечатки пальцев, но грязь и дождь размыли все.

Уимзи достал лупу, лег на живот и приступил к тщательному изучению поверхности. Паркер молча двигался следом.

— Какое-то время он ходил туда и обратно, — объявил лорд Питер. — Но не курил. Что-то обдумывал или кого-то поджидал. А это что? Ага! Снова Десятый размер появляется из-за деревьев. Никаких признаков борьбы. Странно! Ведь Каткарт был застрелен с близкого расстояния?

— Да, рубашка была даже опалена.

— Так. И зачем ему было бы спокойно ждать, когда его застрелят?

— Может, у него было назначено свидание с Ботинками номер десять, может, они принадлежали кому-то из его знакомых, кто был в состоянии спокойно к нему приблизиться, не вызывая подозрений.

— Тогда беседа носила дружеский характер, по крайней мере, со стороны Каткарта. Но остается загвоздка с револьвером. Каким образом Номер десять раздобыл револьвер Джералда?

— Дверь в оранжерею оставалась открытой, — полувопросительно заметил Паркер.

— Об этом никому не было известно, кроме Джералда и Флеминга, — возразил лорд Питер. — Неужели вы хотите убедить меня в том, что Номер десять вошел в дом, прошел в кабинет, достал револьвер, вернулся сюда и застрелил Каткарта? Не слишком удобный способ. Если он собирался убивать, почему сразу не прийти с оружием?

— Мне представляется более вероятным, что револьвер принес Каткарт, — ответил Паркер.

— Тогда почему нет следов борьбы?

— Может, Каткарт сам застрелился? — предположил Паркер.

— Тогда зачем Номер десять потащил его на видное место и, бросив там, убежал?

— Постойте-ка, — прервал его Паркер. — Как это так? У Номера десять свидание с Каткартом — скажем, в целях шантажа. Предположим, каким-то образом он назначает его между девятью сорока пятью и десятью пятнадцатью. Это объясняет перемену в настроении Каткарта и делает возможным то, что и герцог, и Арбатнот говорят правду. Каткарт стремительно выбегает из дома после ссоры с вашим братом и приходит сюда. Он нервно ходит туда и обратно в ожидании Номера десять. Тот прибывает и беседует с Каткартом. Каткарт предлагает ему деньги. Тот настаивает на большей сумме. Каткарт заявляет, что больше дать не может. Номер десять говорит, что в таком случае он все предает огласке. Каткарт посылает его к дьяволу и застреливается из предварительно взятого револьвера. Номер десять охвачен раскаянием. Он видит, что Каткарт еще жив. Он приподнимает его и то волоком, то на руках дотаскивает до дома. Он ниже Каткарта и слабее — поэтому ему это не просто. У дверей оранжереи Каткарт отдает концы, и до Номера десять внезапно доходит, что он находится в довольно двусмысленном положении — один на один с трупом в три часа ночи в чужих владениях. Он оставляет Каткарта и сбегает. Появляется герцог Денверский и спотыкается о тело. Занавес.