Джеймс Чейз - Что лучше денег?

— Минуточку, мистер Найт, — сказал я. — У меня есть кое-что для вас. Когда вы это услышите, вы наверняка захотите, чтобы мистер Шэрли тоже услышал.

К этому времени я уже был внутри комнаты, прикрыв за собой дверь пяткой.

На его столе я увидел магнитофон. Обойдя Найта, я поставил пленку и включил магнитофон в сеть.

— Вы не пожалеете, что услышали эту запись. — Я говорил настойчиво и быстро. — Конечно, на таком магнитофоне она не прозвучит в полную силу, но если запустить ее через электростатический динамик, вы будете прыгать от восторга.

Он неподвижно смотрел на меня, и на его пухлом лице отражалась тревога.

Я нажал кнопку, и голос Римы сразу попал в цель. Я видел, как напряглись мышцы его лица, когда первые звуки наполнили комнату.

Он прослушал пленку до самого конца, а затем, когда я включил перемотку, осведомился:

— Кто она?

— Моя клиентка, — сказал я. — Как насчет того, чтобы ее послушал мистер Шэрли?

Он внимательно посмотрел на меня.

— А вы кто?

— Меня зовут Джефф Гордон, и я хотел бы побыстрее покончить с этим делом. Либо мистер Шэрли, либо «Американская радиокорпорация». Выбор за вами. Я пришел вначале к вам только потому, что сюда ближе.

Но он был стреляный воробей, и мой блеф не сработал. Он ухмыльнулся и сел за свой стол.

— Не перегибайте палку, мистер Гордон, — сказал он. — Я не говорю, что она не годится. Она годится, но я слышал голоса и получше. Возможно, она нас заинтересует. Приведите ее сюда к концу недели. Мы ее прослушаем.

— Сейчас она не может прийти, но я представляю ее интересы.

— Хорошо, в таком случае пусть придет, когда сможет.

— Я-то думал, что подпишу с вами контракт прямо сейчас. Если она вам не нужна, попробую договориться с «АРК».

— Я не говорил, что она не нужна. Я сказал, что мы хотим услышать ее живой голос.

— Жаль. — Я пытался напустить на себя твердость и деловитость, хотя сам видел, что не выдерживаю роли. — Дело в том, что она нездорова. Она нуждается в тонизирующем лечении. Если она вам не нужна, так и скажите, и я сматываю удочки.

В дальнем конце комнаты отворилась дверь и вошел невысокий седой джентльмен с лицом еврейского типа.

Найт поспешно поднялся на ноги.

— Сию минуту, мистер Шэрли…

Это был мой шанс, и я не преминул воспользоваться им. Я включил магнитофон и вывел звук на полную громкость.

Голос Римы заполнил комнату.

Найт хотел было выключить магнитофон, но Шэрли жестом остановил его. Он стоял и слушал, наклонив голову к плечу, и его агатовые глазки перескакивали с меня на Найта, потом на магнитофон.

Когда пленка кончилась, Шэрли сказал:

— Исключительно хорошо. Кто она?

— Всего лишь неизвестная. Ее имя вам ничего не скажет. Я хочу получить для нее контракт.

— Вы получите его. Приведите ее сюда завтра утром. Она может оказаться ценным достоянием. — Он направился к двери.

— Мистер Шэрли…

Он остановился, повернул ко мне голову.

— Эта девушка нездорова, — сказал я, стараясь не выдать голосом своего отчаяния. — Мне нужно пять тысяч долларов, чтобы поставить ее на ноги. Когда она выздоровеет, она будет петь еще лучше, чем на этой записи, я вам гарантирую. Она может стать сенсацией года, но ее надо вылечить. Вы сами слышали ее голос. Неужели вы не поставите на него пятитысячный аванс?

Он посмотрел на меня в упор, и его глазки-бусинки сделались безжизненными.

— Что с ней?

— Ничего такого, что было бы не под силу хорошему врачу.

— Вы сказали, пять тысяч?

Пот стекал ручьями по моему лицу, когда я сказал:

— Она нуждается в специальном лечении.

— У доктора Клинзи?

Я понимал, что врать ему не было смысла. Он был не тот человек, которому можно врать.

— Да.

Он покачал головой.

— Я в этом не участвую. Если бы она была совершенно здорова и готова приступить к работе, я бы предложил вам очень хороший контракт. Все остальное меня не интересует.

Он вышел, закрыв за собой дверь.

Я снял пленку с магнитофона, положил ее в футляр и опустил в карман.

— Вот видите, — смущенно сказал Найт, — вы попали впросак. Старик испытывает отвращение к наркоманам. У него собственная дочь наркоманка.

— Если бы удалось ее вылечить, могла бы она его заинтересовать?

— Вне всякого сомнения, но для этого он должен быть уверен, что она вылечилась.

Он открыл дверь и вежливо выпроводил меня.

Когда я в конце концов добрался до дому, Римы не было. Я прошел в свою комнату и прилег на кровать, измотанный до предела.

Такого подавленного состояния я не испытывал уже много лет. Из «Калифорнийской компании грамзаписи» я поехал в «АРК». Голос Римы привел их в восторг, но когда я завел разговор об авансе в пять тысяч долларов, они выпроводили меня так быстро, что я даже не успел ничего возразить.

Я обращался к двум крупным агентам, которые также проявили интерес, но когда они узнали, что Рима уже законтрактована, они отшили меня самым непочтительным образом.

Отсутствие Римы усугубило мое подавленное состояние. Зная о том, что я собирался повидать Шэрли, она даже не соизволила дождаться меня, чтобы узнать о результатах. Она была уверена, что ничего из этого не выйдет. Печальный опыт уже приучил ее к тому, что любая моя попытка пристроить ее куда-нибудь обертывалась пустой тратой времени. Эта мысль угнетала меня больше всего.

Надо было решать, что делать дальше.

Я был без работы, денег оставалось только до конца недели. Я даже не мог купить билет домой.

Мне не хотелось этого делать, но в конце концов я решил, что придется ехать домой. Я знал, что отец отнесется ко мне с сочувствием и не станет колоть меня моей неудачей. Придется призанять у Расти денег на билет домой, а затем попросить отца выслать ему долг.

Я был так расстроен и подавлен, что хоть головой об стену бейся.

Пять тысяч долларов!

Если бы только удалось вылечить Риму, она бы произвела сенсацию, я в этом не сомневался. За год она могла бы заработать полмиллиона, из них пятьдесят тысяч долларов в мой карман, и это улыбалось мне куда больше, чем притащиться домой и предстать перед отцом в роли неудачника.

Я лежал на кровати, погруженный в эти мысли, пока не стемнело. И в тот момент, когда я окончательно решил пойти к Расти, чтобы попытаться одолжить у него денег, я услышал, как Рима поднимается по лестнице и входит в свою комнату.

Я ждал.

Через некоторое время она вошла ко мне в комнату и встала у задней спинки кровати.

— Привет, — сказала она, глядя на меня сверху вниз.

Я ничего не ответил.

— Как насчет чего-нибудь пожевать, — спросила она. — У тебя деньги есть?

— А тебе не хочется узнать, что сказал Шэрли?

Она зевнула и потерла глаза.

— Шэрли?

— Да, Шэрли. Хозяин «Калифорнийской компании грамзаписи». Я ходил к нему сегодня насчет тебя — помнишь?

Она равнодушно пожала плечами.

— Я не хочу знать, что он сказал. Все они говорят одно и то же. Пойдем куда-нибудь поесть.

— Он сказал, что сделает тебе состояние, если ты вылечишься.

— Ну и что? У тебя есть деньги?

Я встал с кровати, подошел к зеркалу на стене и причесался. Мне надо было занять чем-нибудь свои руки, иначе я бы ее ударил.

— Нет у меня никаких денег, и никуда мы не пойдем. Убирайся отсюда! Меня тошнит от одного твоего вида.

Она присела на край кровати, запустила руку под блузку и почесалась.

— У меня есть деньги, — заявила она. — Я угощаю тебя обедом. Я не такая жадная, как ты. Мы закажем спагетти и телятину.

Я с удивлением посмотрел на нее.

— У тебя деньги? Откуда?

— Киностудия «Пасифик». Они позвонили, как только ты ушел. Я три часа была занята в массовке.

— Врешь ты все. Не иначе как подцепила какого-нибудь старика с бородой.

Она захихикала.

— Говорю тебе, массовка. И еще кое-что скажу. Я знаю, где мы сможем достать эти пять тысяч, которые не дают тебе покоя.

Я положил расческу и повернулся к ней.

— Что ты плетешь?

Она внимательно разглядывала свои ногти. Руки у нее были неопрятные, ногти с черными каемками.

— Пять тысяч на лечение.

— Что пять тысяч?

— Я знаю, где мы их достанем.

Я с трудом перевел дыхание.

— Иной раз мне хочется тебя прибить, до того ты меня бесишь, — сказал я. — Ты скоро дождешься. Я тебя просто выпорю, да так, что зад вспухнет.

Она снова захихикала.

— Я знаю, где мы достанем деньги, — повторила она.

— Превосходно. Где же мы их достанем?

— Лэрри Ловенстин рассказал мне.

Я засунул руки до упора в карманы брюк.

— Не тяни кота за хвост. Кто этот Лэрри?

— Мой друг. — Она откинулась на локти и выпятила грудь. В ней было столько же соблазна, сколько в тарелке остывшего супа. — Он работает в актерском отделе киностудии. В кабинете начальника они держат более десяти тысяч долларов, так он мне сказал. Они должны иметь наличные, чтобы расплачиваться за массовку. Замок на двери пустяковый.