Рекс Стаут - Последний свидетель

— Хорошо. Знаешь ли ты адрес миссис Эш?

— Да, Семьдесят третья улица.

— Поезжай в том направлении. Я должен ее повидать. Сначала позвони ей и договорись о свидании.

— Сейчас?

— Да.

— Это дело верное… Она наверняка сидит дома в ожидании двух неизвестных ей детективов. А как мне назваться? Судьей Гудвином?

— Нет, мы будем сами собой.

Пока я ехал от центра мимо парка, затем на восток по Семьдесят четвертой до Третьей Авеню и вновь завернул налево по Семьдесят третьей, я обдумывал, как бы нам добиться встречи с Робиной Кин. Вулф ничего не сказал мне по этому поводу. Впрочем, это была моя обязанность.

Я поочередно отверг несколько весьма эффективных подходов, но к тому времени, когда после долгого маневрирования мне удалось втиснуть машину в единственно свободное местечко у обочины на отрезке от Лексингтона до Мэдисон-сквера, я решил, что лучше всего действовать напрямик. Спросив у Вулфа, может ли он мне что-нибудь посоветовать, и услыхав «нет», я дошел до аптечки у Лексингтон-авеню, где имелась будка телефона-автомата. Сначала я позвонил Солу Пензеру. От Червонной дамы не было вестей, но ведь она и говорила о девяти часах, а сейчас было еще только без четверти девять. Сержант Стеббинс пришел и ушел. Он сказал, что полиция обеспокоена исчезновением Ниро Вулфа, потому что он — важный свидетель в деле об убийстве, и они опасаются, что с ним могло что-то случиться. Тем более, что Арчи Гудвина тоже нет. Он, конечно, не сказал, что инспектор Кремер подозревает о коварстве Ниро Вулфа, который задумал спутать карты правосудия в разбираемом деле, ну и поэтому он жаждет как можно скорее наложить на него лапу. Стеббинс спросил, звонил ли Вулф Солу и знает ли Сол, где он находится? Потом сообщил, что получен ордер на арест и Вулфа и Гудвина. Сол, естественно, ответил полным незнанием, после чего Пэрли произнес несколько назидательных фраз и исчез.

Я набрал другой номер, и когда мне ответил женский голос, сказал, что хотел бы поговорить с миссис Эш. Мне было сказано, что миссис Эш отдыхает и не может подойти к телефону. Я объяснил, что говорю по поручению Ниро Вулфа, дело крайне важное и не терпящее отлагательства. Мне повторили, что миссис Эш абсолютно не в состоянии подойти к телефону, Я менее вежливо спросил упрямицу, слышала ли она когда-либо про Ниро Вулфа, на что та ответила: «Конечно». «Хорошо, — сказал я, — передайте миссис Эш, что Ниро Вулф должен видеть ее немедленно, он может быть у нее через пять минут. Больше я ничего не могу сообщить по телефону, разве только то, что в случае отказа от свидания миссис Эш до конца жизни будет об этом сожалеть». Голос предложил мне подождать у телефона и исчез на столь продолжительное время, что я начал уже сожалеть, что не попробовал других более эффективных способов, но как раз в тот момент, когда я потянулся к дверной ручке в будке, чтобы впустить немного воздуха, трубка ожила, и мне было сказано, что миссис Эш примет мистера Вулфа. Я попросил соответствующим образом проинструктировать стражей в вестибюле, прошел назад к машине и сказал Вулфу:

— О'кей. Постарайтесь как следует, чтоб я не выглядел болтуном. От Элен Велтц пока нет вестей. Стеббинс только задал пару глупейших вопросов и получил на них ответы, которые вполне заслужил.

Вулф вылез из машины, и мы прошли к интересующему нас дому. Он оказался небольшим, но весьма элегантным, настолько элегантным, что не нуждался в ковровых дорожках. Швейцар годился бы на роль первого любовника в любом кинобоевике, а лифтер — его старшего брата. Держались они с холодком, но в этом не было личной неприязни. Когда нас выпустили на шестом этаже, лифтер стоял у открытой двери до той минуты, пока на наш звонок дверь в квартиру не была открыта, и нас не пригласили войти. Нас впустила даже не классическая субретка, а безусловно сама Филлис Джей. Я неоднократно платил от 4.40 до 5 долларов, чтобы посмотреть на ее игру из первых рядов партера, Так что наверняка бы оценил это бесплатное знакомство при других обстоятельствах, но мои мысли были заняты другим. Да и ее тоже. Разумеется, она играла, поскольку актрисы всегда играют, но без блеска, ведь эта роль была не для нее. Она изображала верную опору для друга в беде и действовала весьма старательно, но как-то неубедительно. Приняла у Вулфа его шляпу и трость, проводила нас в большую общую комнату, а из нее через арку в помещение меньших размеров.

Робина Кин сидела на кушетке, запустив обе руки себе в волосы. Вулф сделал три шага и поклонился. Она взглянула на него, затрясла головой, как будто прогоняла назойливую муху, прижала пальцы к глазам и еще раз посмотрела на незваного гостя.

— Я буду в студии, Робби, — прощебетала Филлис ДжеЙ, прождав ровно столько, сколько требовалось, чтобы услышать просьбу остаться, не дождалась ее и вышла.

Миссис Эш пригласила нас сесть. Я сначала подобрал стул посолиднее для Вулфа, потом уже сел рядом с ним.

— Я смертельно устала, — пожаловалась Робина Кин. — Я опустошена, совершенно опустошена. Не думаю, чтобы я когда-либо… Но в чем дело? Конечно, это связано с моим мужем?

Либо поставленный тембр ее голоса был врожденным, либо она выработала его у себя настолько, что пользовалась им без труда, но им нельзя было не восхищаться. Выглядела она на самом деле измученной, а голос звучал божественно.

— Я постараюсь быть предельно кратким, — пообещал Вулф. — Знаете ли вы, что я встречался с вашим мужем? Что он как-то заехал ко мне в июле месяце?

— Да. Знаю. Знаю обо всем этом теперь.

— Именно для того, чтобы дать показания о нашем с ним разговоре, я был вызван в суд прокуратурой. Сегодня в суде я в ожидании своей очереди задумался о некоторых обстоятельствах дела, и мне на ум пришла одна мысль, которая, как я посчитал, заслуживает внимания. Ну, а поскольку в конечном счете она могла оказаться выгодной для вашего супруга, с разбирательством надо было поторопиться. Поэтому я ушел из суда вместе с мистером Гудвином, моим помощником, и мы потратили сегодняшний день на разработку моей идеи.

— Какой идеи? — ее руки были сжаты в кулачки, которыми она упиралась в кушетку, чтобы не упасть.

— Об этом позднее. Мы кое-чего добились, возможно, сегодня вечером пойдем дальше. Но независимо от того, удастся ли нам добиться дальнейших успехов или нет, я уже располагаю информацией, представляющей значительную ценность для вашего супруга. Она, возможно, не полностью обелит его, но, как минимум, посеет сомнения в его виновности в умах присяжных. А это может помочь его защитнику добиться оправдательного приговора. Проблема одна — как довести данную информацию до сведения членов суда. Потребовалось бы крайне сложное и длительное расследование, чтобы придать моей идее форму приемлемого доказательства, поэтому я придумал более короткий путь. Но, чтобы воспользоваться им, у меня должен состоятся разговор с вашим мужем.

— Но он же… Как это можно сделать?

— Я должен его видеть. Только что я заезжал к мистеру Доновану, его поверенному, и просил устроить эту встречу, хотя заранее знал, что он не согласится. Поступил я так просто для того, чтобы предвосхитить ваши действия. Я не сомневался, что в случае обращения к вам, вы станете настаивать на консультации с мистером Донованом, а я уже продемонстрировал всю бесплодность таких попыток. Меня обвиняют в оскорблении суда, был выдан ордер на мой арест. Кроме того, меня обязали повесткой явится в суд в качестве свидетеля обвинения. Ввиду всего этого защитник не имеет права даже разговаривать со мной, не говоря уже о том, чтобы добиваться для меня свидания с его собственным клиентом. А вот вы, жена человека, судьба которого решается судом, не связаны такими запретами. У вас широкий круг знакомств и огромное личное обаяние. Вам не будет особенно трудно и уж, конечно, не совсем невозможно получить разрешение поговорить завтра утром, до начала судебного заседания, с вашим мужем. И вы сможете взять меня с собой на это свидание. Двадцати минут мне хватит с избытком, но даже и десяти будет достаточно. Не упоминайте моего имени, получая разрешение. Это может все испортить. Просто я отправлюсь вместе с вами, и мы посмотрим, что будет. Если дело не выгорит, попробуем другой путь… Вы согласны?

Она нахмурилась.

— Мне не ясно… Вы хотите просто с ним поговорить?

— Да.

— Что вы хотите ему сказать?

— Вы услышите это завтра утром вместе с ним. Все это крайне сложно и проблематично… И если я вам сейчас скажу, может провалиться весь мой план довести мои соображения до присяжных, а я не хочу рисковать.

— Просветите меня хотя бы в общих чертах. О чем пойдет речь? Обо мне?

Вулф приподнял плечи, чтобы вобрать побольше воздуха в легкие, потом с шумом выдохнул. Сцена была впечатляющая.

— Вы только что жаловались, что смертельно устали, мадам. Я тоже. Я бы заинтересовался вашей особой только в том случае, если бы думал, что вы сами причастны к убийству Мэри Виллис, а у меня нет подобных мыслей. Позабыв о самолюбии, рискуя собственной репутацией и, возможно, личной свободой, я предпринимаю шаги, которые должны быть полезными для вашего мужа. И прошу у вас помощи. Вы же ничем не рискуете. Вам нечего терять, мне — очень многое. Разумеется, я обратился к вам, исходя из предположения, которое может быть и неверным, а именно: независимо от того, искренне ли вы преданы своему супругу или нет, но вы все равно не желаете, чтобы его осудили за убийство. Я не могу гарантировать, что держу в руках ключ, который откроет ему дверь на свободу, но я и не простофиля в такого рода делах.