Кэрол Дуглас - Доброй ночи, мистер Холмс!

– Но тебе удалось разоблачить Лиззи. Я уже почти не жалею о том, что меня уволили. Оно того стоило! – Я прижала упакованную ткань к груди. Ирен в этом бархате будет выглядеть просто великолепно, хотя в моих глазах она и сейчас была абсолютным идеалом.

– Я бы сказала, что загнала Лиззи в ловушку, – деловито заметила она. – Эта гадкая девчонка никак не хотела заглатывать мою наживку и лезть в сумочку. Пришлось незаметно подкинуть ей пудреницу.

– Что?! Ты… Не понимаю…

– Слушай, Лиззи непременно украла бы пудреницу, если бы у нее имелось побольше времени, а у нее его не было. Кроме того, под носом маячила ты в этой нелепой шляпке, которой не обманешь и ребенка. Мне пришлось ускорить события. Если гора не идет к Магомету, тогда Магомет идет к горе.

– Причем тут мусульманство?

– Да не мусульманство, а пудреница. Я подкинула пудреницу Лиззи, пока она была слишком занята разглядыванием моего ридикюля.

– И кто тебя обучил подобному… позорному искусству?

– Один фокусник из мюзик-холла в Филадельфии – вот он, кстати, был настоящим мастером. Лично я никогда ничего не воровала, но это мастерство оказывается время от времени очень полезным. Не надо так трогательно хмуриться, Нелл. Настоящие воры, в отличие от меня, не привлекают к себе столько внимания. Видела ты женщину, которая сидела в омнибусе напротив нас?

Из-за противоречивых эмоций, бушевавших в моей душе, мне не сразу удалось вспомнить одну из пассажирок, которая ехала утром вместе с нами.

– Ах да! Ты о почтенного вида леди в каракулевом пальто и муфте? – наконец произнесла я. – Ну да. Кстати, муфта у нее почти такая же большая, как у тебя! Я еще удивилась, что такая прилично одетая леди делает в общественном транспорте.

– Я так погляжу, моя милая Нелл, благодаря работе в отделе тканей и моей опеке ты постепенно начинаешься неплохо разбираться в моде. Так вот, хочу тебе сказать, что почтенного вида леди катается в омнибусе, потому что у нее такая профессия.

– Профессия? О чем ты?

– Не забывай, внешность обманчива. Ты помнишь, где она держала руки? Не в рукавах, не в муфте…

– У нее не было рук?

– Еще как были. И поверь мне, она ими великолепно управляется. Омнибус раскачивается и трясется. Отличные условия для воровки. Можно спокойно обчистить соседей, и никто ничего не заметит.

– Какой ужас! Она выглядела такой почтенной и достойной.

– Видела бы ты пачку банкнот, которую она выудила из кармана коммивояжера – мужчины в клетчатом костюме, который сидел рядом с ней. Вот это действительно ужас.

– Я старалась на него не смотреть, – призналась я.

– И совершенно правильно делала. Костюм у него ужасный – ну как можно сочетать желтый с коричневым? Когда омнибус особенно сильно потряхивало, эти клетки на костюме сливались у меня в глазах в одно сплошное пятно. Одним словом, перед тем как мы вышли, я залезла в муфту леди, изъяла ее добычу и вернула джентльмену, причем так, что ни она, ни он ничего не заметили. Я же сказала, мастерство, которому обучил меня фокусник, порой оказывается очень полезным. – Ирен помахала затянутыми в перчатки руками у меня перед глазами, шевеля пальчиками, и я наконец улыбнулась. Ее беззаботность не знала предела.

– А почему нельзя было просто вызвать полицию? – спросила я.

– Да зачем поднимать этот шум? Кроме того, скорее всего, в суматохе воровка скрылась бы. А теперь она будет без толку шарить в своей муфте, не понимая, куда подевалась добыча. Быть может, она решит, что годы берут свое, и займется честным трудом. Например, устроится продавщицей в твой универмаг.

– Кто знает, – невольно улыбнулась я. – Пожалуй, ты действовала не совсем обычно, но в итоге восторжествовала справедливость.

– Именно так, моя дорогая Нелл. Как, собственно, и в твоем случае.

– Но в моем случае…

Послышался глухой перестук копыт – приближался омнибус. Мысли у меня путались, но я чувствовала, что в рассуждениях Ирен есть слабое место.

– Лиззи у тебя ничего не крала, – наконец выпалила я.

– Но ведь она бы непременно это сделала, подвернись ей такая возможность?

– Да… Нет… Может быть…

– А что, если на моем месте оказался бы кто-нибудь другой, менее изобретательный и находчивый?

– Я все это понимаю, но…

– Лиззи разоблачили, ты отомщена, а судя по тому, что мы услышали от мистера Хоупа, свершившаяся месть доставляет огромное удовольствие. Кроме того, теперь у меня имеется пятнадцать ярдов великолепного янтарного бархата, который я вполне заслужила, избавив универмаг Уитли от нечистоплотной продавщицы.

Омнибус, качнувшись, остановился. Ирен поднялась по ступенькам, и я, оглушенная, ошарашенная, сжимая в руках бесчестно добытый бархат, молча проследовала за ней. Выкинуть этот бархат представлялось мне столь же невозможным, как и стряхнуть с себя наваждение – Ирен меня словно околдовала, поразив воображение, перевернув мои представления о добре и зле. Она отомстила за мой позор и бесчестье, причем как изящно!

– Ну вот, видишь, – сказала мне несколько дней спустя подруга, протянув вчерашнюю газету, которую дал ей хозяин квартиры мистер Минуччи в знак признательности за уроки вокала. Ирен без особых успехов обучала пению его дочь Софию; девочке медведь на ухо наступил. – Я ж тебе говорила!

Слова Ирен меня сперва озадачили, однако я достаточно быстро отыскала знакомую фамилию в заметке, на которую указывала Адлер:

– Ага. Значит, он все-таки умер.

– Ну да, умер. Но меня заинтересовало совсем другое.

– Бедолага, – вздохнула я. Мертвым сочувствовать всегда проще. – Только подумать, как о нем пишут эти бумагомараки! «Широкая публика лишилась захватывающего переживания из-за внезапной смерти главного подозреваемого Хоупа, которого обвиняют в убийстве мистера Еноха Дреббера и мистера Джозефа Стэнджерсона». Какое же это удовольствие – смаковать детали убийств?

– Согласна. За редким исключением: если жертва преступления – Калигула, тогда все совсем иначе. Но меня заинтриговало не это. Читай дальше.

– «Подробности этой истории… Многолетнее соперничество в любви… Мормоны…»

– Нам все это известно, – перебила Ирен.

– «…является великолепной демонстрацией профессионализма нашей сыскной полиции и может послужить уроком всем иностранцам: счеты между собой лучше сводить дома…»

– Не совсем то, что надо. Давай дальше. Всегда ищи главную деталь. Намек на недосказанность.

Остаток статьи я уже читала про себя, узнав из газеты, что в поимке преступника отличились два детектива Скотленд-Ярда – Лестрейд и Грегсон. Задержание произошло на «квартире некоего мистера Шерлока Холмса, который, не будучи профессионалом, тем не менее проявил некоторые способности в сыскном деле; можно надеяться, что, имея таких наставников, он со временем достигнет определенного мастерства».

– Полагаю, если он чему-нибудь и научится у подобных наставников, так это избегать в дальнейшем подобных нездоровых сенсаций, – пробормотала я.

– Кто?

– Да этот мистер Шерлок Холмс. – Для большего эффекта я пожала плечами. – По-моему, это сущий ужас, когда у тебя в квартире полиция арестовывает убийцу. Я бы там после этого глаз не смогла сомкнуть.

– Быть может, он проживает в этой квартире не один.

– И что с того?

– А то, что его соседом может оказаться врач, который знает, как привести в порядок истрепанные нервы, – с загадочным видом произнесла моя подруга.

– Ирен, – я с деланым возмущением хлопнула газетой, – на что ты намекаешь?

– Мне уже неоднократно доводилось видеть имя Шерлока Холмса в разделе частных объявлений. – Улыбнувшись, Ирен взяла в руки газету. – Оно появлялось там настолько часто, что этому Холмсу, в силу некой необходимости, потребовалось дать объявление под именем своего товарища. Я говорю о докторе Уотсоне. Сыщик-любитель? Интересно, где живет эта честолюбивая ищейка?

Я выхватила газету у нее из рук:

– Об этом здесь не написано. Да и какая разница? Приличным леди не подобает интересоваться, где живут мужчины, зарабатывающие себе на жизнь столь странным образом.

Ирен принялась так хохотать, что под конец ухватилась за бока – они, по всей видимости, у нее заболели:

– Да я и не пытаюсь быть леди – ни приличной, ни неприличной!

Честно говоря, в тот раз я подумала, что Ирен намекает на свою профессию актрисы. Сколь сильно я заблуждалась! Откуда мне было знать, что впоследствии мне еще не раз придется ошибиться, как в отношении Ирен Адлер, так и в отношении Шерлока Холмса и, что самое странное, в отношении самой себя.

Потрепав меня по руке, Ирен забрала у меня газету:

– Не беспокойся, Нелл. Ты куда счастливее меня. Ты оптимистка и живешь в этом жестоком, порочном мире, надеясь на лучшее.