Агата Кристи - Убийство Роджера Экройда

Через минуту появился Паркер.

– Кто-то звонил, сэр? – спросил он неуверенно.

– Входите, Паркер, – сказал полковник Мелроз. – Этот джентльмен хочет задать вам несколько вопросов.

Паркер перенес свой почтительный взгляд на Пуаро.

– Паркер, когда вы с доктором Шеппардом взломали вчера дверь и нашли вашего хозяина мертвым, огонь в камине горел ярко?

– Нет, огонь почти угас, сэр, – тотчас ответил Паркер.

– Ага! – сказал Пуаро почти с торжеством. – А теперь, мой добрый Паркер, посмотрите вокруг: все ли здесь осталось в том же виде, как было в тот момент?

Взгляд дворецкого обежал комнату и задержался на окнах.

– Занавеси были спущены, сэр. Горел электрический свет.

– Так, – одобрительно кивнул Пуаро. – Еще что-нибудь?

– Да, сэр. Это кресло было немного выдвинуто. Он указал на кресло с высокой спинкой, стоявшее в углу между окном и дверью. (Я прикладываю план). – Покажите мне – как?

Дворецкий отодвинул кресло от стены на добрых два фута и повернул его так, что сиденье оказалось обращенным к двери

– Voila се qui est curieux! «Вот это любопытно! (Франц.)» – пробормотал Пуаро. – Кто захочет сидеть в таком положении? А кто поставил его на место? Вы, мой друг?

– Нет, сэр, – сказал Паркер. – Я был слишком взволнован смертью мистера Экройда и всем прочим.

– И не вы, доктор?

Я отрицательно покачал головой.

– Когда я вернулся с полицией, сэр, – добавил Паркер, – оно стояло на своем месте. Я это хорошо помню.

– Странно, – заметил Пуаро.

– Вероятно, Реймонд или Блент отодвинули его, – предположил я. – Но какое это может иметь значение?

– Никакого, – сказал Пуаро и добавил тихо:

– Потому-то это и интересно.

– Извините меня, – сказал полковник и вышел с дворецким.

– Вы думаете, что Паркер говорит правду? – спросил я.

– О кресле – да. В остальном – не знаю. Во всех подобных случаях, месье, всегда есть одна общая черта.

– Что же именно? – с любопытством спросил я.

– Все, замешанные в них, что-то скрывают.

– Я тоже подхожу под эту категорию? – улыбнулся я.

Пуаро внимательно посмотрел на меня.

– Думаю, что и вы, – сказал он.

– Вы сообщили мне все, что знаете об этом молодом человеке – о Ральфе Пейтене? – Он улыбнулся, а я покраснел.

– Не бойтесь, я не буду настаивать. В свое время я и так узнаю.

– Мне хотелось бы разобраться в ваших методах, – сказал я поспешно, стараясь скрыть свое замешательство. – Почему, например, вас заинтересовал камин?

– Очень просто. Вы уходите от мистера Экройда в… без десяти девять, не так ли?

– Да.

– Окно закрыто, дверь отперта. В четверть одиннадцатого, когда найдено тело, дверь заперта, а окно открыто. Кто его открыл? Ясно, что это мог сделать только сам мистер Экройд по одной их двух причин: либо потому, что в комнате стало жарко – но раз огонь угасал, а вчера погода была холодной, эта причина отпадает, – либо потому, что он кого-то впустил в комнату этим путем. А если это так, значит, он впустил лицо ему известное, поскольку раньше он настаивал на том, чтобы окно было заперто.

– Звучит очень просто, – сказал я.

– Все можно сделать простым, если аккуратно расположить факты. Нас теперь интересует, кто был с ним в половине десятого. Судя по всему – тот, кого он впустил через окно. И хотя мисс Флора видела мистера Экройда позже, не узнав, кто был этот посетитель, мы не раскроем тайны. Окно могло остаться открытым после ее ухода, или посетитель мог вернуться. А вот и полковник.

– Мы выяснили, доктор, откуда вам звонили тогда в десять пятнадцать вечера, – сказал возбужденно полковник.

– Из автомата на станции Кингз-Эббот, а в двадцать два часа двадцать три минуты отходит поезд на Ливерпуль.

Мы переглянулись.

– Вы, конечно, наведете справки на станции? – спросил я.

– Естественно, но на результаты не надеемся. Вы ведь знаете, какова наша станция.

Я знал: Кингз-Эббот – просто деревушка, но ее станция – важный железнодорожный узел. Здесь останавливается большинство экспрессов, перецепляются вагоны, составы переводятся с одной ветки на другую. Имеются три телефона-автомата. В это время вечера один за другим подходят три местных поезда, чтобы их пассажиры могли пересесть на ливерпульский экспресс, который прибывает в 22.23. Все кипит, и шансы на то, что кем-нибудь будет замечено, кто именно звонил из одной из трех телефонных будок или сел в вагон экспресса, весьма незначительны.

– Но к чему этот телефонный звонок вообще? – спросил полковник Мелроз.

– Бессмыслица какая-то, для чего?

– Нет, смысл в этом есть наверняка, – сказал Пуаро.

– Но какой же?

– Когда мы это узнаем, мы узнаем все очень любопытное и загадочное дело. – Пуаро произнес последние слова как-то особенно. Я почувствовал, что он смотрит на это дело под особым углом зрения, но что он видел, я не знал. Он прошел к окну и выглянул в сад.

– Вы говорите, доктор, что было девять часов, когда вы встретились с незнакомцем? – спросил он, не оборачиваясь.

– Да, – ответил я.

– Как раз били часы на колокольне.

– Сколько времени потребовалось бы ему, чтобы дойти до дома, до этого окна, например?

– Самое большое – пять минут. Две-три минуты, если бы он пошел не по дороге, а по тропинке.

– Но для этого ему требовалось кое-что знать. Это означало бы, что он бывал здесь прежде и знает обстановку.

– Верно, – согласился полковник Мелроз.

– Не могли бы мы выяснить, был ли у мистера Экройда на прошлой неделе кто-нибудь посторонний?

– Я думаю, на это может ответить Реймонд, – сказал я.

– Или Паркер, – добавил полковник Мелроз.

– Или они оба, – улыбаясь, заключил Пуаро. Полковник пошел искать Реймонда, а я позвонил.

Мелроз вернулся с секретарем. Джеффри Реймонд был свеж и весел, как всегда. Он пришел в восторг, когда его познакомили с Пуаро.

– Вот уж не думал, что вы живете среди нас инкогнито, месье Пуаро. Интересно посмотреть, как вы работаете… А это зачем?

Пуаро стоял слева от двери. Теперь он неожиданно отошел в сторону, и я увидел, что, пока я поворачивался к звонку, он быстро переставил кресло в положение, указанное Паркером.

– Хотите, чтобы я сидел тут, пока вы будете брать у меня анализ крови? – весело спросил Реймонд.

– Для чего?

– Мистер Реймонд, вчера, когда нашли тело мистера Экройда, это кресло было выдвинуто так. Кто-то поставил его на место. Вы?

– Нет, не я, – без малейшего колебания ответил секретарь.

– Я даже не помню, где оно стояло, но раз вы утверждаете… Значит, кто-то другой. И уничтожил ценную улику? Скверно, скверно.

– Это не имеет значения, – ответил сыщик.

– Я, собственно, хотел спросить у вас, мистер Реймонд, другое: не появлялся ли у мистера Экройда на прошлой неделе какой-нибудь незнакомец?

Секретарь задумался, нахмурил брови. И во время этой паузы вошел Паркер.

– Нет, – сказал Реймонд, – не припоминаю. А вы, Паркер?

– Прошу прощения, сэр?

– Не приходил ли к мистеру Экройду на той неделе какой-нибудь незнакомец?

Дворецкий ответил не сразу: он размышлял.

– Только тот молодой человек, что приходил в среду, сэр, – сказал он наконец. – От «Куртиса и Траута», если не ошибаюсь.

Реймонд нетерпеливо отмахнулся.

– Помню. Но этот джентльмен имел в виду не таких незнакомцев. – Он повернулся к Пуаро:

– Мистер Экройд собирался приобрести диктофон. Он помог бы нам в работе По его просьбе фирма прислала своего представителя Но из этого ничего не вышло. Мистер Экройд не стал покупать.

– Не могли бы вы описать мне этого молодого человека, мой добрый Паркер? – обратился Пуаро к дворецкому.

– Блондин, сэр, невысокого роста. В форменном синем костюме из саржи. Очень приличный молодой человек для его положения.

– Человек, с которым вы встретились, доктор, был высок, не так ли? – обратился ко мне Пуаро.

– Да, – ответил я, – не ниже шести футов.

– Значит, это не он, – решил Пуаро.

– Благодарю вас, Паркер.

– Приехал мистер Хэммонд, – обратился Паркер к Реймонду. – Он спрашивает, не нужны ли его услуги, и хочет поговорить с вами, сэр.

– Иду! – Реймонд поспешно вышел из комнаты.

– Семейный поверенный, – пояснил начальник полиции в ответ на вопросительный взгляд Пуаро.

– У этого молодого человека очень деловой вид, – пробормотал Пуаро.

– У него сейчас хлопот полон рот.

– Мистер Экройд, мне кажется, был им очень доволен.

– И как долго он работает здесь?

– Почти два года, насколько я помню.

– Он, без сомнения, крайне добросовестно относится к своим обязанностям. Но как он развлекается? Спорт?

– У личных секретарей вряд ли остается много времени для развлечений, – улыбнулся полковник Мелроз.

– Реймонд, по-моему, играет в гольф. И в летнее время в теннис.

– Он не посещает гонки? Как это у вас, забыл… лошадиные гонки?