Рекс Стаут - Смертельная ловушка

– Не исключено, – согласился Вулф. – Располагаете ли вы какими-либо свидетельствами в этом отношении?

– Нет.

– А что насчет нас шестерых? Исключим здесь присутствующих. Остается трое. Можете ли вы сказать мне что-либо о них?

– Нет.

– В таком случае боюсь, что сегодня мы никуда не продвинемся. – Вулф взглянул на часы. И, положив руки на край стола, отодвинулся вместе с креслом и встал. – Уже полночь. Могу заверить вас, сэр, что со мной шутки плохи. Я вполне в состоянии их различить и нанесу ответный удар. – Он встал.

– К завтрашнему утру я, вероятно, буду располагать кое-чем более конкретным. Скажем, завтра к двенадцати дня. Сумеете ли вы быть здесь в двенадцать? Если я приду к какому-либо выводу, мне не хотелось бы обсуждать это по телефону.

– Думаю, сумею, – ответил, тоже встав, Шетук. – Приду обязательно. У меня заказан билет на самолет в Вашингтон на три часа.

– Хорошо. Значит, до завтра.

Я проводил нашего гостя до двери, запер ее, задвинув и щеколду, и вернулся в офис. Я думал, что Вулф уже отправился к себе в спальню. Оказалось, ничего подобного. Он опять сидел в своем кресле и, судя по выражению лица, о чем-то напряженно думал.

– Значит, решили использовать и Шетука? – довольно раздраженно спросил я. – Он главное действующее лицо?

– Помолчи, Арчи.

– Слушаюсь, сэр. Или он начальник мисс Брюс, и вы решили прекратить расследование?

Ответа не последовало.

Я подошел к полке, взял гранату, подбросил ее в воздух и поймал. Он вздрогнул.

– Эта штука, – сказал я, – принадлежит армии. Как, впрочем, и я, о чем вы мне постоянно напоминаете. Я не спрашиваю, откуда она взялась, раз вы требуете, чтобы я помолчал. Но я отнесу ее к себе в комнату и утром верну на Данкен-стрит.

– Черт бы тебя побрал! Дай ее мне.

– Нет, сэр. Я вам уже сказал. Если я дал клятву верности Отечеству, как вы выражаетесь, утром первым делом отнесу гранату генералу Файфу и скажу ему…

– Заткнись!

Я стоял, со злостью глядя на него.

Он с такой же злостью смотрел на меня, будто я совершил нечто такое, чего он был не в силах вынести, но ничего не стал объяснять.

– Арчи, – наконец начал он, – я подчиняюсь обстоятельствам. Что обязан делать и ты. Но кое-что я тебе скажу. Например, насчет чемодана. Его металлическая рама оказалась выгнутой по всему периметру. Как может взрыв снаружи, на каком бы расстоянии он ни произошел, выгнуть раму? Значит, граната в момент взрыва была в чемодане. Многочисленные дыры и разрывы, причиненные осколками, это подтверждают. Они не вогнуты, а выгнуты.

Я положил гранату ему на стол.

– Следовательно, – продолжал он, – полковник Райдер был убит. Граната, лежа в чемодане, сама по себе не могла взорваться. Исключается и самоубийство. Райдер не был идиотом. Чтобы убить себя, он не стал бы вытаскивать гранату из ящика, класть ее в чемодан, держа крышку открытой для того, чтобы, когда ему заблагорассудится, сунуть руку в чемодан и дернуть за запал. Только так он должен был поступить, потому что рама крышки тоже выгнута. Нет, это не самоубийство. Это была ловушка.

Он взял гранату со стола и показал на толстый конец запала.

– Видишь эту выемку? Я кладу гранату в чемодан, привязываю к одному концу запала бечевку, – сойдет даже узкая ленточка, оторванная от носового платка, – почти закрываю крышку, оставив себе достаточно места для завершения работы, присоединяю другой конец бечевки к подкладке крышки, скорей всего, канцелярской скрепкой, взятой со стола, и закрываю крышку. На все это требуется две, от силы три минуты. Когда бы и где бы полковник Райдер ни открыл чемодан, его ждала смерть. Поскольку крышка была закрыта, когда взорвалась граната, значит, он, не заметив бечевки, сделал попытку открыть чемодан, чтобы что-то туда положить и тотчас захлопнуть. Разумеется, даже если бы он и заметил, ничего бы не изменилось.

Я внимательно его слушал. Когда он умолк, я кивнул.

– Ясно, – согласился я. – Но вот чего я не понимаю: сержант Брюс взяла остатки чемодана, чтобы…

– Нет, – коротко ответил он и убрал гранату в ящик своего стола. – Вот и все.

– Вы так и не объяснили мне… – фыркнул я.

– На сегодня хватит. – Он встал. – Приходи ко мне в комнату в восемь утра, когда Фриц принесет завтрак. Захвати свой блокнот. У меня будут для тебя кое-какие поручения. Завтра нам предстоит трудный день. Мы поставим ловушку, несколько более совершенную, нежели та, что была уготовлена Райдеру.

В 10.55 на следующее утро я сидел на краю моего стола в нашем офисе, разглядывая сцену и реквизит. Все это, следуя указаниям Вулфа, приготовил я сам, но зачем и для чего, понятия не имел.

Вулф оказался прав в одном отношении. Для меня, во всяком случае день этот был насыщен работой. После раннего завтрака я зашел к нему и комнату, где мне было сказано, что я должен делать. Не зачем и для чего, а просто – что. Затем я отправился на Данкен-стрит, где мне пришлось спешить, потому что генерал Файф появился у себя в офисе почти в десять. Переговорив с ним, я вернулся домой и приготовил весь реквизит, что вовсе не требовал тщательной и длительной подготовки, ибо состоял из трех вещей: одна на моем столе и две – у Вулфа, в том числе и большой конверт, который прибыл с утренней почтой. На нем был напечатан на машинке адрес Ниро Вулфа и еще одна строка внизу: «Вскрыть в шесть вечера во вторник 10 августа, если от меня не поступит дальнейших указаний».

В левом верхнем углу был адрес отправителя:

«Полковник Хэролд Райдер, 633 Кэнделвуд-стрит, Нью-Йорк».

Взяв конверт в руки, я определил, что в нем находится несколько страниц, и заметил, что поскольку он был запечатан, значит, его не вскрывали. Лежал он на столе у Вулфа чуть правее середины, под пресс-папье, а роль пресс-папье выполняла граната, точно такая же, какой был убит Райдер.

И в строках, напечатанных на машинке, буква «э» была чуть ниже строки, а «с» немного правее, чем следовало. Значит, печатали на той же самой машинке, на которой были напечатаны любимое стихотворение сержанта Брюс и анонимное письмо, полученное Шетуком.

На моем столе лежал мой собственный, рыжей кожи чемодан, которым я пользовался для краткосрочных отъездов из Нью-Йорка. Мне было велено положить в него что-нибудь: рубашки, несколько книг, что угодно, лишь бы он лежал на столе. По всей вероятности, это и была ловушка: конверт, граната и чемодан. Я не имел ни малейшего представления, кто должен был в нее попасть, каким образом, когда и почему. Если исходить из дальнейших указаний, 'которые я получил, пришло мне в голову, это была весьма слабая и глупейшая попытка кого-либо заарканить. Я немного разрядился, высказав вслух несколько еле слышных замечаний, которых мог бы набраться в солдатских бараках, доводись мне там жить, оставил место действия и, поднявшись на три пролета лестницы, встретил Вулфа в оранжерее, где он приводил в порядок торфяной мох.

– Полный порядок, – доложил я.

– Все предметы в офисе? – поинтересовался он, не отрываясь от своего занятия.

– Да.

– Ты попросил их прийти во время?

– Да. Лоусона в 11.15, Тинэма в 11.30, Файфа в 11.45, Брюс и Шетука вы пригласили сами.

– Фриц? Панель?

– Я уже сказал, что все в полном порядке, – ледяным тоном отозвался я.

– Но вот для чего, это известно одному богу.

– Успокойся, Арчи, – пробормотал он, раздвигая мох, – я сам нервничаю. Дело это щекотливое. Если все пойдет не так, как я надеюсь, боюсь, убийцу мы так и не поймаем. Между прочим, соедини меня с Кремером.

Когда я выполнил это распоряжение, пользуясь телефоном в оранжерее, Вулф в беседе с Кремером устроил целое представление.

– Доброе утро, сэр. Насчет того, что случилось на Данкен-стрит. Я обещал вам сообщить мое мнение утром. Это было преднамеренное убийство. Пока я не в силах ничего добавить, но события могут развернуться в самое ближайшее время. Нет, сэр, таким образом вы не поступите. Только дурака сваляете. Каким образом, разве я вам ничего не объяснил? Если вы явитесь сюда без моего разрешения, вас просто не пустят. Надеюсь, что сумею позвонить вам во второй половине дня и сообщить, кто убийца и откуда его забрать. Конечно, нет! Нет, сэр!

Он положил трубку и, пробормотав свое вечное «Пф!», снова занялся мхом.

– Ух как Кремер разозлится, если ваша ловушка не сработает, – заметил я.

Он чуть-чуть пожал плечами.

– А теперь пора браться за дело. Сколько сейчас времени?

– Восемь минут двенадцатого.

– Отправляйся в альков. Лейтенант Лоусон может явиться и раньше.

Я вышел из оранжереи.

Не могу припомнить, когда бы я чувствовал себя таким дураком, как на этот раз. Никаких сложностей. Мне предстояло стоять в алькове у той панели, на которой был глазок, позволяющий видеть весь офис. Когда прибывал очередной посетитель, Фриц должен был сказать, что Вулф спустится через десять минут, проводить визитера в офис и выйти, плотно прикрыв за собой дверь. Я же обязан был следить за действиями посетителя, пока он будет пребывав в одиночестве. Если он будет сидеть и не двигаться с места, все в порядке. Ему не возбраняется даже к чему-то прикоснуться, рассмотреть и снова положить. Но если он предпримет нечто более радикальное, я был обязан позвонить из кухни Вулфу и доложить о происшедшем. А пока наблюдать и молчать.