Эллери Куин - Последний удар

Эллери ощутил чье-то присутствие.

— Не помешаю вашим мыслям? — спросила Эллен.

— Как можно помешать тому, чего нет, — пробурчал Эллери. — Извините, я не слишком галантен. Где все?

— Кто где. Одни играют в бридж, другие слушают радио. Вы разве не слышите?

— Теперь слышу. Присядьте рядом со мной, Эллен. — Он подвинулся на скамье возле камина. — Что вы обо всем этом думаете?

— Ничего. Но мне страшно.

— Не знаете, кто-нибудь настроен против Джона?

— Настроен против Джона? — Эллен искренне удивилась. — Не могу себе такого представить. Джон такой очаровательный, талантливый, веселый. Уверена, что оп в жизни и мухи не обидел.

Эллери кивнул, хотя и не вполне разделял оценку, данную Эллен питомцу ее дяди. На сборищах в Гринвич-Виллидж Эллери наблюдал Джона и в такие моменты, когда шарм Джона явно улетучивался, а за поэтическим фасадом ощущалось нечто весьма жесткое, склонное к упрямому своенравию — чего Эллен не замечала или не желала замечать. «Джон вполне мог бы обидеть муху, — подумал Эллери, — и тогда от бедной мухи и мокрого места не осталось бы».

— А Мариус?

Эллен опешила.

— Мариус — лучший друг Джона.

— Он очень своеобразно это проявляет. Мариус влюблен в Расти?

Эллен отвела взгляд и стала смотреть на огонь в камине.

— Почему вы об этом Мариуса не спросите?

— Может быть, и спрошу.

— Пока вы на это решаетесь, мистер Куин, позвольте простой студентке отделения искусствоведения обратить ваше внимание на что-то такое, что вы, по всей вероятности, проглядели.

Теперь опешил Эллери.

— Проглядел?

— Слова на карточке отпечатаны на машинке. Это значит, что должна быть пишущая машинка. Вы ведь сами говорили, что, кто бы за всем этим ни стоял, действует он из какого-то укрытия в доме. Возможно, он и карточку в доме отпечатал. Если бы вы нашли машинку…

Эллери воскликнул:

— Я настолько погряз в праздномыслии, что это мне просто не пришло в голову! Сколько машинок в доме?

— Две. Одна в библиотеке дяди Артура, другая — в прежней комнате Джона.

— Давайте пошпионим.

Они встали и направились в библиотеку Артура Крейга. Игроки за ломберным столом не подняли голов. Достопочтенный мистер Гардинер и миссис Браун как завороженные слушали пулеметную скороговорку «охотника за сенсациями», одноглазого Флойда Гиббонса, с треском вылетавшую из большого орехового «стромберг-карлсона», который стоял на шести ножках и по форме являл собой половинку правильного восьмигранника.

Эллери посмотрел на часы.

— Десять сорок. Гиббонс основательно отвлечет мистера Гардинера и миссис Браун, а эта четверка за ломберным столом ничего не заметит, даже в том случае, если предсказания Воливы о конце света начнут сбываться прямо у них под ногами. Только после вас, Эллен.

Они прошмыгнули в библиотеку, и Эллери тихо прикрыл дверь. Он заблаговременно прикарманил записку из таинственной коробки, подаренной Джону, и теперь попросил Эллен напечатать копию записки на старенькой машинке, принадлежащей Артуру Крейгу. Она легко и быстро напечатала. Эллери сравнил ее копию с оригиналом на свету настольной лампы и покачал головой.

— Нет. У этой машинки многие литеры выщерблены или не попадают в строку. На карточке этого нет. Текст печатали на машинке другой марки и поновей. Проверим машинку Джона.

Они неспешно продефилировали в холл, а оттуда быстро забежали наверх.

— О Боже! — сказала Эллен у двери Джона. — Что, неужели вся работа сыщика так глупа?

— Угрызения совести отменяются, мисс Крейг. Помните, что это была ваша идея.

Они вошли и через три минуты вышли.

Карточка не была напечатана на машинке Джона.

— Эллен, вы уверены, что в доме больше нет машинок?

— Других я не знаю.

— Лучше в этом точно удостовериться. Или так: этим займусь я, а вы спускайтесь и отвлеките игроков какими-нибудь непрошеными советами.

Эллен тряхнула своими светлыми волосами.

— Не старайтесь запугать меня — я и так достаточно напугана. В любом случае, мы ведь оба в этом замешаны?

Итак, она знала, что он собирается еще раз поискать пропавшего Санту. Ухмыльнувшись, Эллери пожал ей руку и пошел впереди.

Они не нашли ни третьей машинки, ни неуловимого незваного гостя.

Перед отходом ко сну Эллери извлек из чемодана один из рождественских подарков отца — единственный отцовский подарок, который он взял с собой в Элдервуд. Это был дневник на 1930 год, который начинался с нескольких страниц без даты для последней недели декабря 1929 года. Ведением дневников Эллери грешил с малолетства. Ему пришло в голову, что сейчас эта привычка могла бы оказаться полезной — следить за ходом того, что обещало обернуться целым букетом неожиданных событий.

Эллери начал на первой чистой странице, проставив дату: «25 декабря 1929 года, среда», и полчаса что-то писал мелким почерком.

Потом он заснул, и снились ему волы, верблюды, горлицы и свежее, пышущее здоровьем личико Эллен Крейг.

Утром, в четверг, началась оттепель и было очень пасмурно. По какому-то обратному совпадению все спустились к завтраку в прекрасном настроении.

— Кто-нибудь уже под елочкой смотрел? — весьма театрально осведомилась Валентина.

На ней был твидовый костюм от Бергдорф-Гудмена из яркой сине-зелено-бежевой шотландки, нарочито подчеркивающей ее бледность и принуждающий завороженные взгляды останавливаться на ее ярко накрашенных губах.

— Мисс Уоррен, позвольте предпринять это маленькое расследование с вами? — галантно осведомился Роланд Пейн. Седовласый адвокат разглядывал Валентину с внимательностью аукционного покупателя.

Длинные ресницы Валентины растроганно затрепетали.

— Отчего же, мистер Пейн, буду просто счастлива…

— Республиканцы — это по части нашей Вэл. Она из них веревки вьет, — набив рот ветчиной, поведал Мариус. — Ставлю десять против пяти, что в данный момент она выуживает, не затесался ли в его клиентуру кто-нибудь из голливудских продюсеров.

— Свинтус, — добродушно сказала Расти. — Джон, ты думаешь, там что-то есть?

— Под елкой? Не знаю, радость моя, и знать не хочу, — ответил Джон. — Это все годится для раздела юмора, но меня нисколько не забавляет.

— В такую рань Вэл и Пейн ничего под елкой не найдут, — сказал Эллери. — На карточке же было написано «В первый Святок вечерок». А последовательность места и времени — одно из положительных свойств такого типа подражания Барни Гуглу.

— Тогда ему придется проявить свою щедрость прямо у меня перед носом, — сказал Мариус Карло. — Сегодня вечером по И-эй-эф отрывки из «Аиды» с Ретберг в главной партии, а Радамеса поет Лаури-Вольпи. Этого я не променяю и на дюжину Барни Гуглей.

Эллен воскликнула:

— Ну как?

Из-под елки вылезла надутая Валентина.

— Ничего.

— Кроме нескольких иголочек. — Адвокат слегка развернул Валентину, чтобы оказаться с ней в более укромном уголочке. — Почему бы вам не рассказать мне о себе, мисс Уоррен? На Побережье у меня есть несколько влиятельных знакомых…

— Тут кое-кто говорил о якобы присущем мне свинстве. Смею ли я добавить к нему весьма отчетливый запах козлизма? — спросил Мариус, ни к кому конкретно не обращаясь.

— По крайней мере, мистер Пейн — джентльмен, — отрезала Оливетт Браун.

— Козлующий джентльмен, — кивнул Мариус. — Или даже весьма поэтический джентльменствующий козел, ибо он упражняет свой козлизм под знаком Козерога, не так ли, миссис Браун? — Она метнула в его сторону испепеляющий взгляд. — Итак, ныне, когда планы мастера Пейна на сегодня в надежных руках, что сделать всем остальным, дабы украсить каждый лучезарный час?

Раздражение миссис Браун сменилось надеждой.

— У меня тут при себе планшетка…

Всеобщий исход был стремительным.

И вышло так, что пока не подали обед, люди рассредоточились повсюду, избегая лишь гостиной, где миссис Браун томилась, как паучиха в ожидании вожделенного подергивания паутины. Но даже она совершала оттуда вылазки в надежде получить какую-нибудь добычу.

После обеда все потянулись в гостиную и осоловело там расселись. Всех одолевала сонливость, вызванная произведениями миссис Янссен и мигающим пламенем в камине. И поэтому, когда было сделано еще одно открытие, оно явилось как удар молнии во время пикника.

Открытие сделал Джон Себастиан. Крейг послал его в библиотеку принести на просмотр Дэну Фримену первое издание По. Джон пробыл в библиотеке не более пяти минут и появился, делая какие-то неопределенные жесты в ту сторону, откуда только что вышел.