Эрл Гарднер - Дело беглой медсестры

– Остановимся на этом. Допустим, я брала деньги из ящика.

– Сколько?

– Не имею ни малейшего представления, мистер Мейсон.

Мейсон сказал:

– Скажу вам откровенно, с точки зрения закона ситуация неприятная.

– Почему?

Мейсон пояснил:

– Если доктор Мальден давал вам деньги, которые не были учтены, он был обязан платить подоходный налог.

– Но допустим, я просто брала их, и он об этом не знал.

– Тогда вы виноваты в преступлении.

– И что из этого?

– Вас арестуют и будут преследовать судебным порядком.

– И кто же будет преследовать меня судебным порядком?

– Окружной прокурор, государство, полиция.

– По чьей жалобе?

– Ну, – сказал Мейсон, – судя по тому, что вы рассказали о Стефани Мальден, предполагаю, жалобу подаст она.

– Хорошо, – сказала девушка. – Вы адвокат. Вы должны будете признать меня виновной. Как собираетесь что-либо доказать?

Мейсон потер подбородок кончиком пальцев и задумчиво посмотрел на нее.

– Этим займется окружной прокурор.

– Правильно, – подтвердила она.

– Конечно, – вторил Мейсон, – ваше признание мне…

– Я вам ни в чем не признавалась, – сказала она.

– Вы сказали, что брали деньги из ящика.

– Я сказала: допустим, что брала.

– Да, – подтвердил Мейсон, – я помню такую оговорку.

– Я сказала: допустим, что деньги из ящика растратила я. Это могло бы сохранить имущество и репутацию доктора Мальдена, не так ли?

– Повредив своей репутации, – сказал Мейсон, изучая ее, – вы можете избежать правосудия.

– А почему я должна его избегать? Кто будет меня преследовать? Кто выступит в качестве обвинителя?

– Я уже сказал, это дело окружного прокурора.

– Вы адвокат Стефани Мальден, не так ли?

– Да.

– И поэтому думаете, что у нее на спине крылья вырастут.

– Не обязательно. Я защищаю ее интересы, и это все.

– Хорошо, – сказала она. – Вы утвердите имущество. Когда налоговая инспекция окажет давление, просто заставите Стефани открыть, что я была заядлой болельщицей на скачках, где каждый год просаживала тысячи долларов.

– Ее попросят доказать это.

– Я подскажу, как можно доказать, – сказала она. – У Рея Спенглера табачный магазин на углу Седьмой и улицы Клифтон. Он букмекер, брал от меня ставки, много ставок, на тысячи долларов.

Мейсон усмехнулся.

– Да, я представляю, как чиновники из налоговой инспекции подходят к табачному магазину и говорят: «Спенглер, ты букмекер?» – а он отвечает: «О да, я так зарабатываю на жизнь. Я беру тысячные долларовые ставки от Глэдис Фосс, которая работает медсестрой в лечебнице доктора Самерфилда Мальдена. Простите, если нарушил закон, но, раз вы меня спросили, я не могу говорить неправду».

– Все не так, – сказала она. – Рей Спенглер два месяца назад был арестован как букмекер. Заплатил штраф в тысячу долларов. Спросите его о ставках, которые брал до обвинения.

– А что будет с вами? – спросил Мейсон.

Она ответила с горечью:

– Я и пальцем не пошевелю ради Стефани Мальден. Я хотела бы разорвать ее. Но если это защитит память доктора Мальдена, помешает чиновникам из налоговой инспекции утвердиться в мнении, что доктор Мальден пытался утаить деньги, принесу любую жертву. Любую жертву.

Мейсон взглянул проницательно:

– Если вы можете поступить так и, чтобы защитить доктора Мальдена, которого любили, признаться в не совершенных вами растратах, то, возможно, в суде сумеете отклонить любые обвинения в растрате.

– Особенно если не смогут доказать, что я брала конкретные суммы из ящика, – дополнила она.

– Показания букмекера, – напомнил он, – докажут, что вы истратили на ставки сумму, превышающую вашу зарплату.

– О, всего на несколько тысяч долларов.

– Итак?

– Это будет свидетельствовать только о том, что за последние несколько месяцев я выиграла несколько тысяч долларов.

Мейсон задумался.

– И введет в заблуждение людей из налоговой инспекции, так что доказать, будто доктор Мальден утаивал наличные, они не смогут. Не так ли?

– Возможно, – осторожно признался Мейсон, оценивающе посмотрев на нее.

– Тогда все в порядке, – сказала она, встав с письменного стола и выходя в коридор. – У меня был тяжелый день, и теперь нужно немного поспать, мистер Мейсон. – Открыла входную дверь. – Очень хорошо, что вы пришли, мистер Мейсон. Доброй ночи!

Он сказал:

– Я хотел бы выяснить еще несколько вопросов.

– В другой раз, – возразила она. – Я рассказала то, что хотела. Возвращайтесь к Стефани, мистер Мейсон, и скажите, что ее неприятности кончились. Скажите ей это, потому что я любила человека, которого она эксплуатировала. Я принесу жертву в память о нем. Скажите ей, что деньги присвоила я.

Мейсон стоял в коридоре.

– Мне хотелось бы больше узнать о Рамоне Кастелле.

– Что ж, повидайтесь, поговорите с ним. Вы человек умный. Возможно, он с вами поговорит. Спросите его о Стефани. И помните, мистер Мейсон, если Рамон Кастелла заговорит, вы узнаете, что у вас хорошее дело, действительно хорошее дело с очень большим гонораром.

– Какое дело? – спросил Мейсон.

Она проводила его до двери, как будто не слыша вопроса.

– Покрывать убийство, совершенное миссис Мальден, – сказала она и захлопнула дверь.

Мейсон вскочил в машину, завел двигатель и поехал по темным улицам в поисках телефона. Нашел его только через полмили на бензоколонке и набрал номер конторы Дрейка.

– Пол, мне срочно нужен оперативник к дому Глэдис Фосс.

– Очень срочно?

– Очень. Если возможно, два. Малышка может обойтись без одного преследователя, а эта девушка тоже хороша.

– При любом преследовании двое намного лучше. Но сейчас слишком поздно, чтоб можно было найти оперативника. Я исчерпал резервы…

Мейсон прервал:

– За домом миссис Мальден наблюдают двое. Сними одного.

– Хорошо. Теперь какой адрес?

– Улица Кьюнею, 6931.

– Ладно. Человек будет там через тридцать минут.

– Лучше через двадцать, если можно, Пол. Я вернусь и дождусь твоего человека. Вели ему меня найти.

Дрейк сказал:

– Хорошо, Перри, подожди минутку, звонит телефон. Быть может, новости.

Мейсон услышал отрывки разговора, затем Дрейк взволнованно сказал:

– Перри, плохие новости.

– Что ты имеешь в виду?

– Миссис Мальден арестовали.

– О черт!

– Да.

– По какому обвинению?

– Не знаю, но арест произведен отделом по наркотикам. Это тебе о чем-либо говорит?

– Черт возьми, – сказал Мейсон.

– Они схватили ее и везут в главное управление.

– Твой человек следует за ней?

– Да. Звонит человек из меблированных комнат в Диксивуде. Хочешь, чтобы он остался там? У меня там есть и второй.

– Двое в Диксивуде?

– Да.

– Освободи одного. Пусть побыстрей приезжает на улицу Кьюнею. Дай ему адрес.

– Хорошо. Не клади трубку, Перри.

Мейсон мог слышать, как Пол Дрейк дает инструкции по другому телефону, затем Дрейк снова взял трубку.

– Все в порядке, Перри. Мой человек сказал, что будет там через пятнадцать минут. Будешь ждать?

– Не теперь, – сказал Мейсон. – Нужно выяснить, что с моей клиенткой. Как я понимаю, Пол, шофер, которого миссис Мальден пошла известить, живет в меблированных комнатах в Эрине?

– Да.

– Хорошо, – сказал Мейсон. – Выезжаю на место. Тебе лучше дождаться моего звонка, Пол. Мне придется связаться с тобой.

Мейсон повесил трубку, подождал, пока служащий наполнит бак бензином, и отправился в Эрин. Там обнаружил небольшую толпу любопытных, которые, казалось, уже устали судачить о случившемся и готовы были разойтись.

– Что стряслось? – спросил он одного из зевак.

– Черт, толком не знаю, – сказал мужчина, который был рад еще одному слушателю. – Мне сказали, полиция схватила Рамона Кастеллу. Жил в этих меблированных комнатах. Хороший парень. Работал шофером и механиком самолета у доктора Мальдена. Позавчера Мальден погиб в авиакатастрофе. Говорят, что-то связанное с наркотиками. Не могу даже представить себе. Я видел этого Кастеллу почти ежедневно. Очень симпатичный, всегда интересующийся детьми. У меня у самого двое, так он останавливался и занимался с ними. Дети его любили. Он давал им пенни, а иногда покупал мороженое. Невозможно представить себе, что такой парень торгует наркотиками. Но именно это они и заявляют. Кажется, он доставал наркотические препараты из лечебницы доктора через миссис Мальден.

– Действительно ужасно… – Мейсон пошел к своей машине.

Поехал прямо к зданию суда. С мрачным лицом, полный решимости, пересек улицу и направился к освещенному главному входу, к двери с табличкой: «Офис шерифа».

Офисы окружного прокурора занимали целый этаж огромного здания суда. Их окна, в это время ночи обычно темные, теперь ярко светились. Репортеры газет, предчувствующие большую сенсацию, настырно стремящиеся добраться до фактов, злящиеся на то, что все так задерживается и не успеть дать репортаж в ранние утренние номера, стояли небольшими группами в коридоре. Фотокорреспонденты, держа наготове камеры с мини-вспышкой, уставились на дверь кабинета Гамильтона Бергера, окружного прокурора, ожидая новостей.