Рекс Стаут - Горький конец

— И все?

— Да.

— А других баночек с образцами вы не нашли?

— Нет.

— Значит, они остались там. Должны были остаться. Наверное… Арчи, отправляйся туда и разыщи их. Принеси их сюда. Мистер Кремер свяжется со своими людьми, которые там дежурят, и заручится их поддержкой.

— Ха! выпалил Кремер. Держите карман шире.

— Придется!

— Что касается меня, — вступил в разговор я, — то я, конечно, маг и чародей по части поисков, но у меня получается лучше, когда я знаю, что именно ищу.

— Пф! Чем я вчера плевался за обедом?

— Ах, вот вы о чем? О'кей.

Я испарился.

Езды мне до конторы Тингли было минуты три, но я решил, что Вулф потратит больше времени на уговоры Кремера, и заехал на такси за нашим «родстером"а Восточную Двадцать девятую улицу, а уже оттуда покатил на нем. Дверь на сей раз была заперта, и я уже собрался было забарабанить, когда изнутри послышались шаги. На пороге возник внушительного вида субъект.

— Ты Гудвин? — спросил он, глядя на меня сверху вниз.

— Я мистер Гудвин. Старая госпожа Кремер просила…

— Угу. Я уже наслышан о твоих выходках. Заходи.

Я зашел в обшарпанный вестибюль и взбежал вверх по ступенькам. В кабинете Тингли за столом убитого, заваленным газетами, восседал тонкогубый субчик с круглой физиономией.

— Вы, ребята, должны мне помогать, — предупредил я.

— Пожалуйста, — ухмыльнулся круглолицый. — Заодно поразомнемся. Но Боуэн здесь искал. Если вы думаете, что после Боуэна можно найти хоть самую завалящую пуговицу…

— Я вам верю, старина, — осклабился я. — Боуэн в своем деле, конечно, дока, но ему недостает тонкости. По части возни с лупой и штангенциркулем его не переплюнуть, но он следует предписаниям там, где нужно пораскинуть мозгами. Например, если он осматривал этот стол, то можно поставить сто против одного, что он обшарил все до последнего дюйма, но вот в эту шляпу он наверняка не заглядывал. — Я указал на шляпу Тингли, которая все еще висела на крючке. — Ведь в инструкциях не сказано, как обыскивать шляпу, — ты просто берешь ее и заглядываешь внутрь.

Гениально, развел руками тонкогубый. — Может, еще чему научите?

— С удовольствием. — Я шагнул вперед. — Вы спросите: а с какой стати Тингли станет прятать что-либо в шляпу? Отвечу: это самое логичное место. Он собирается взять эту штуку домой, но хочет пока припрятать ее от не в меру любопытных приятелей, которые могут шарить по ящикам и другим очевидным местам. Он был человеком необычным. Как и я.

Я протянул руку и сдернул шляпу с крючка.

В шляпе лежала баночка!

Что ж, я был с лихвой вознагражден за все проколы, которые допустил за последние годы. Ничего подобного никогда уже не повторится. Я настолько остолбенел, что едва не выронил баночку, подхватив ее в последнюю секунду, — баночка как баночка, ничем не отличавшаяся от остальных, в каких держали образцы. Полная на две трети и с этикеткой, на которой карандашом было написано: «11-14-И».

— Вот видите, — сказал я, пытаясь скрыть торжество, — все дело только в мозгах.

Сыщики вытаращились на меня, утратив дар речи от изумления. Я вытащил из кармана перочинный ножик, раскрыл баночку, ковырнул вязкую массу и поднес кончик лезвия к губам. Я чуть не подпрыгнул — столь восхитительным оказался вкус… в смысле горьким!

Я сплюнул.

— Вас, ребята, повысят за это в звании, — великодушно посулил я. — И жалованье прибавят. А заодно и месяц отпуска дадут.

С этими словами я отчалил. Представляете? — Я даже не снимал пальто и шляпу…

Жаль, конечно, что ужин пришлось отложить в первый же день после выздоровления Фрица, но выхода не было. Пока мы дожидались прихода Кэрри Мерфи, я прогулялся на кухню, выпил стакан молока, а заодно попытался приободрить Фрица, напомнив ему, что переболевшие гриппом частенько утрачивают вкусовые ощущения.

В половине восьмого Вулф сидел за столом, я занял место за своим столом, раскрыв записную книжку. Рядом со мной сидел Филип Тингли, за спиной которого расположился полицейский сыщик. Далее посетители были рассажены в следующем порядке: Кэрри Мерфи, мисс Йейтс, за которой также присматривал сыщик, Гатри Джадд и, наконец, инспектор Кремер. Выглядели все не слишком счастливыми, особенно Кэрри.

Именно с нее начал Вулф, получив высочайшее дозволение Кремера на ведение собрания.

— Времени у нас мало, — с места в карьер начал Вулф. Он имел в виду, что не хотел бы слишком затягивать с ужином.

— Мисс Мерфи, заходили ли вы вчера вечером домой к мисс Йейтс, чтобы обсудить с ней кое-какие вопросы?

Кэрри кивнула.

— Она звонила при вас по телефону?

— Да.

— Кому она звонила и во сколько?

— Мистеру Артуру Тингли. В восемь часов вечера.

— Домой или на работу?

— На работу. — Кэрри сглотнула. — Она сначала позвонила домой, но не застала, и тогда перезвонила в контору. Он был там.

— Она разговаривала с ним?

— Да.

— А вы?

— Нет.

Вулф перевел взгляд на ее соседку.

— Мисс Йейтс, верно ли то, что сказала нам мисс Мерфи?

— Да, — твердо заявила Гвендолин.

— Вы узнали голос Тингли?

— Конечно. Я всю жизнь с ним общалась…

— Разумеется. Спасибо. — Глаза Вулфа снова переместились. Мистер Филип Тингли, вчера днем ваш отец… ваш брат попросил вас прийти к нему в контору в половине восьмого вечера. Это так?

— Да! — воинственно сказал Филип..

— Вы приходили?

— Да, но не в половине восьмого. Я опоздал на десять минут.

— Вы видели его?

— Он был уже мертв. Он лежал на полу за занавеской. Еще я увидел там Эми Данкен, которая без сознания лежала на полу; я пощупал ее пульс и…

— Понятно. Вполне естественный человеческий порыв. — Вулф поморщился. — Вы уверены, что Артур Тингли был уже мертв?

Филип хмыкнул.

— Видели бы вы его…

— Его горло было перерезано?

— Да, и кровь растеклась по всему…

— Спасибо, — сухо оборвал его Вулф. — Мистер Гатри Джадд.

Две пары глаз встретились на полпути.

Вулф погрозил пальцем.

— Итак, сэр, похоже, вам предстоит выступить третейским судьей. По словам мисс Йейтс, Тингли в восемь часов был жив, а Филип утверждает, что он был мертв уже в семь сорок. Мы бы хотели услышать от вас, в каком состоянии он пребывал в семь тридцать. Вы скажете нам?

— Нет.

— В таком случае вы — последний осел. Колесо уже завертелось. Есть еще вероятность сохранить это дело в тайне от прессы, если я сочту это нужным. Однако, в отличие от блюстителей закона, я вовсе не обязан хранить тайну лишь потому, что ее разглашение может повредить репутации высокопоставленных членов общества. Я только выполняю свою работу, а вы можете мне помочь. В противном случае…

Вулф пожал плечами.

Джадд шумно выдохнул через нос.

— Итак? — нетерпеливо спросил Вулф.

— Тингли был мертв, — отрывисто пролаял Джадд.

— Стало быть, вы заходили в это здание и поднимались в его контору. В котором часу это было? В четверть восьмого?

— Да. Мы с ним на столько и договорились. Он валялся на полу с перерезанным горлом. Рядом лежала молодая женщина, которую я никогда прежде не видел. Она была без чувств. Я не провел там и минуты.

Вулф кивнул.

— Я не полицейский и уж тем более не окружной прокурор, но мне кажется, что вероятность того, что вам придется давать в суде свидетельские показания, весьма невелика. И тем не менее, если вам пришлют судейское предписание явиться и дать под присягой свидетельские показания, готовы ли вы поклясться в истинности своих слов?

— Да.

— Хорошо. Вулф снова посмотрел на мисс Йейтс. — Вы по-прежнему уверены, что разговаривали именно с мистером Тингли?

Гвендолин смело встретила его взгляд.

— Да. — Голос ее звучал ровно и спокойно. — Я не утверждаю, что они врут. Я не знаю. Одно могу сказать: если кто-то подражал голосу Тингли, то я никогда в жизни не слышала ничего подобного.

— То есть вы по-прежнему считаете, что разговаривали именно с ним?

— Да.

— Почему сегодня утром вы сказали мне, что, вернувшись вчера домой, поставили зонтик сохнуть в ванну?

— Потому что…

Она осеклась, но по ее лицу нетрудно было догадаться о том, что случилось. В ее мозгу прозвучал сигнал тревоги. Внутренний голос завопил: «Берегись!»

— А что, — спросила она чуть дрогнувшим голосом, — разве я такое говорила? Я не помню.

— А я помню, — провозгласил Вулф. — И напоминаю вам об этом только потому, что, по вашим словам, вы вернулись домой в четверть седьмого. Дождь начался в семь. Почему вы решили просушить зонтик в четверть седьмого?

Мисс Йейтс презрительно фыркнула.

— Мало ли, что вы помните! — ядовито произнесла она. — Ничего подобного я вовсе не говорила…

— Хорошо. Не будем спорить. Есть всего два разумных объяснения. Первое: ваш зонтик вымок, но не под дождем. Второе: вы вернулись домой вовсе не в четверть седьмого, а значительно позже. Это объяснение кажется мне наиболее привлекательным, поскольку только оно укладывается в единственную конструктивную теорию смерти Артура Тингли. Если вы вернулись домой в четверть седьмого, как вы утверждаете, то вы никак не могли в десять минут восьмого находиться в конторе и ударить по голове мисс Данкен. Конечно, вы могли прийти домой, а потом снова вернуться в контору, но это мало повлияло бы на истинное положение дел.