Жорж Сименон - Мегрэ и сумасшедшая

— Да.

Наконец кто-то ответил обычно и спокойно на волновавший его вопрос.

— Она вам об этом сказала?

— Уже давно, год или два назад. Я тогда был без гроша. Пошел что-нибудь вытянуть у нее и заметил, что в ящике комода лежат несколько стофранковых банкнотов. Для некоторых несколько сот франков ничего не значат. Но для других, я сам к ним принадлежу, это состояние. Я спросил ее совершенно откровенно, не боится ли она. «Кого? Тебя? Нет?» — «Но ты живешь одна. Люди об этом знают. Преступник мог бы…» Он подал знак своим товарищам, что сейчас к ним присоединится. Она ответила, что против преступников она вооружена, и открыла ящик ночного шкафчика. «И не думай, что я буду колебаться, применять ли оружие»

Значит, там было не только жирное пятно. Кто-то видел оружие.

— Это был револьвер или пистолет?

— Какая между ними разница?

— У револьвера есть барабан. Пистолет плоский.

— Насколько помню, это был револьвер.

— Какого калибра?

— Не знаю. Я только взглянул. Примерно величиною с ладонь.

— Кому вы об этом говорили?

— Никому.

— Вы ничего не сказали матери?

— Мы не так дружны, чтобы я что-то ей рассказывал.

Парень вернулся к своим друзьям, и они снова начали играть. Можно было ощутить, что его захватывает создаваемый им ритм, подчеркнутый вдобавок ударником.

— Это хороший парень, — сказал хозяин, наклоняясь над стойкой бара. — Все трое — отличные ребята, и ни один не употребляет наркотиков. Не могу этого сказать обо всех клиентах.

Мегрэ заплатил за вино и вышел на улицу. С трудом нашел такси и поехал домой.

Следующим утром он сразу поднялся на этаж, занятый судебными следователями, и зашел к Либо.

— Я хочу получить разрешение на обыск. На имя Анжелы Луте. Незамужняя, по профессии массажистка, живет на улице Сент-Андре-дез-Арт.

Секретарь записывал.

— Это значит, что вы приближаетесь к концу?

— Не имею понятия. Признаюсь, что действую слегка вслепую.

— Это племянница старой дамы?

— Точно.

— И одновременно ее наследница? В таком случае это кажется странным.

Мегрэ ожидал такой реакции; каждому это пришло бы в голову: Анжела Луте была уверена, что рано или поздно получит наследство, и скорее рано, принимая во внимание возраст тетки. Зачем ей подвергать себя риску провести остатки дней своих в тюрьме только из-за того, чтобы присвоить деньги, которые и так ей достанутся?

— А впрочем, делайте, как считаете нужным. Желаю успеха.

Без четверти десять Мегрэ оказался на набережной Межесери в сопровождении Лапуэнта, управляющего маленьким черным автомобилем. Крепа на двери не было, не было людей, ни одного зеваки.

Кортеж остановился у тротуара, и два силача пошли за гробом. Не было ни цветов, ни венков. В нескольких окнах зашевелились занавески. Консьержка вышла на порог проститься с покойной.

Старый торговец птицами покинул на минуту мрак своего магазина и немного постоял со своим сыном на улице.

Это было все.

Анжела Луге одна села в черный автомобиль присланный похоронным бюро. В церкви никого не было, кроме двух женщин, ожидающих исповеди. Могло показаться, что всем не терпится закончить — и кюре, и людям из похоронного бюро.

Мегрэ встал в глубине церкви, и Лапуэнт присоединился к нему, как только удалось припарковать машину.

— Далее не грустно, — заметил молодой инспектор.

Это было правдой. Солнце заливало верх церкви. Двери не были закрыты, и в здание проникал уличный шум.

Подняли гроб, который, вероятно, весил немного. Четвертью часа позднее вошли на кладбище Монпарнас и в одной из аллей остановились у плиты из розового мрамора.

— Я вам говорила, что никого не будет, — шепнула массажистка, когда гроб опускали в могилу. И добавила: — Не было времени, чтобы высечь ее имя рядом с именем первого мужа. Каменщики сделают это на будущей неделе.

Она была одета скромно, в черное, что придавало ей еще более строгий вид — гувернантки или директора школы.

— А теперь, — шепнул Мегрэ, — поедем к вам.

— Мы?

— Да, мы.

— Чего еще вы от меня хотите?

Кладбище не производило гнетущего впечатления, наоборот — оно было наполнено пением птиц и залито солнцем.

— Минуточку. Я хочу дать на чай. Машину не задерживать?

— У нас есть для вас место.

Они встретились у ворот, Анжела села сзади, а Мегрэ — на своем обычном месте, рядом с Лапуэнтом.

— Улица Сент-Андре-дез-Арт. Племянница старой дамы сказала с горечью:

— Я ожидала, что люди будут сплетничать. Всегда найдутся такие, что оболгут человека за спиной, а если нет повода, то что-нибудь придумают. Но чтобы уголовная полиция, чтобы комиссар Мегрэ собственной персоной преследовал меня…

— Мне очень жаль, но я только выполняю свои обязанности.

— Зачем же мне ходить тайком к моей тетке?

— А зачем это делать кому-то иному?

— Вы считаете меня способной убить старую женщину?

— Я ничего не считаю. Я ищу. Лапуэнт, поднимись наверх, как только поставишь машину.

В квартире она сняла шляпу и перчатки, потом жакет, под ним была белая блузка. В первый раз Мегрэ заметил, что, хотя у нее была чуточку мужская фигура, она была достаточно стройна и для своего возраста прекрасно сохранилась.

— Скажите мне наконец, чего вы хотите? Мегрэ вынул из кармана ордер.

— Прочтите его.

— Это значит, что вы будете всюду рыться, все перевернете?

— Пожалуйста, не беспокойтесь. У нас есть опыт. Я как раз жду двух специалистов, которые положат все вещи точно на место.

— Не могу надивиться…

— Кстати, вашего сына не было на похоронах.

— Признаюсь, что после всего, что произошло вчера, я забыла его предупредить. У меня даже нет его точного адреса. Я знаю о нем только то, что вы рассказали.

— Вы его не предупредили, но я это сделал и поэтому удивляюсь, что он не пришел. Он кажется порядочным парнем.

— Да, но делает только то, что ему нравится.

— И не хочет стать ортопедом.

— Он вам говорил об этом?

— Он гораздо откровеннее, чем вы, и ему не нужно задавать по десять раз один и то же вопрос…

— Если бы у него была такая жизнь, как у меня! Делайте что хотите, но мне хочется выпить.

Она пила не вино, а виски, которое извлекла из бара, заполненного богатым ассортиментом бутылок.

— Выпьете? Белого вина? Красного?

— Сейчас нет, спасибо.

Полицейские из следственной бригады пришли раньше Лапуэнта, который бог знает где искал стоянку.

— Ну так, дети мои. Прочешите все тщательно. Вы знаете, что именно мы ищем, но присутствие какого-либо иного предмета тоже может нас заинтересовать. Потом положите все вещи точно на место.

Она закурила сигарету и уселась в кресло у окна, откуда были видны крыши и кусочек Эйфелевой башни.

— Останешься здесь с ними, — сказал Мегрэ Лапуэнту, который наконец пришел. — Мне надо сходить купить кое-что.

Мегрэ пошел на улицу Муфтар. По дороге зашел выпить стаканчик белого вина в бистро, заполненное постоянными клиентами; на стойке лежали крутые яйца.

Помещение отеля было высокое, узкое, наполненное острым, въедливым запахом. Мегрэ поднялся на пятый этаж и постучал в дверь.

— Войдите! — крикнул заспанный голос.

Ставни были закрыты, и в комнате царил полумрак.

— Я догадался, что это вы.

Рыжеволосый парень встал с постели, он был гол и обернул вокруг бедер полотенце. Черноволосая девушка лежала, отвернувшись к стене.

— Который час?

— Похороны закончились уже давно.

— Вас удивляет, что я не пришел? Подождите, я прополощу рот. У меня голова трещит с похмелья. Он наполнил стакан водой из крана.

— Жалко, что вчера вечером вы не остались подольше. Была фантастическая программа. Пришли три молодых англичанина, каждый с гитарой, мы импровизировали почти два часа. С ними была прекрасная девушка. Вы ее видите сейчас. Сегодня утром у меня не было сил встать и идти на похороны. Может быть, это не очень хорошо с моей стороны, но мне не хочется встречать мать. Она нашла деньги?

— Какие деньги?

— Сбережения бабки. Та должна была накопить немалую сумму, она почти ничего не тратила. У матери наконец будет свой домик.

Он открыл ставни, и солнечный свет проник в комнату.

— Ваша мать хочет купить дом?

— Домик в деревне, чтобы ездить на субботы и воскресенья, а потом переселиться туда насовсем. Она много лет мечтает об этом. Пробовала одолжить на это деньги у старухи, но не удалось. Извините, что ничем не могу вас угостить.

— Я уже ухожу.

— Вы еще не нашли револьвер?

— Нет. Марсель уехал.

— Да что вы! Мать, должно быть, в бешенстве! Ей придется найти себе кого-нибудь. Она и трех дней не может выдержать без мужика.

Он был циничен, но не нагл. В нем чувствовалась какая-то мягкость, быть может, это была тоска по семейной жизни, которой он не знал.

— Не выезжайте из Парижа, не предупредив меня. До окончания следствия еще далеко, а вы можете понадобиться.