Эрл Гарднер - Вороны не умеют считать

– Не помню. По-моему, мать без приглашения начала угощаться.

– Смотрите, что получается, Лэм. Мать не приносила конфеты, значит, их принесла дочь. И угостила мать…

– Нет, сержант. Мне все-таки кажется, что никто ее не угощал. Она сама открыла коробку. По-моему, мать не приносила конфет, но поклясться не могу. Я разговаривал с девушкой, хотел вытянуть из нее интересующую меня информацию. Приход матери нарушил мои планы. Ей вообще не терпелось, чтобы я убрался поскорее, и я уже хотел уйти…

– Какую информацию вы хотели вытянуть из девушки?

– Да так, просто…

– На кого вы работаете?

– В данный момент ни на кого.

– Что вы имеете в виду?

– То, что говорю.

– Гарри Шарплз сказал, что поручил вашему агентству поработать на него. Он, кажется, сильно взволнован.

– Да, он предложил нам работу.

– И вы хотите меня уверить, что отказались?

– Берта считает иначе.

– Может, это она работает на Шарплза?

– Я здесь ни при чем.

– А что вам здесь нужно?

– Провожу рекогносцировку.

– Кажется, вы опять морочите мне голову.

– Ну что вы!

– Как вам девочка?

– Девочка что надо.

– Черт побери, я сам не слепой! Пожалуй, несколько худа, зато фигура… Но я вас не об этом спрашиваю. Что вы о ней думаете?

– Хорошая девушка.

– Другого ответа я от вас и не ожидал. Вы вообще испытываете слабость к особам женского пола. Ладно, идите. И не вздумайте болтать про это отравление.

– Я обязан проинформировать своего партнера.

– Я имею в виду газеты. Скажите Берте, чтобы она тоже помалкивала.

– Почему? Разве тут кроется какая-то тайна?

– Кто его знает. Откуда, например, взялся нож на полу?

– Кто-то уронил.

– Кто?

– Мать.

– Дочь об этом ничего не сказала.

– Мне показалось, что его уронила мать.

– Как это случилось?

– Ей стало плохо.

– Зачем она схватила нож?

– Понятия не имею. Я не спрашивал. Может, она открывала ножом коробку? Вообще-то я уже уходил и не видел, что она делает.

– И что было потом?

– Женщине стало плохо. Ее затошнило, началась рвота.

– Она не кричала, что ей подсунули отраву?

– Точно не помню. Кажется, она сказала дочери, что конфеты горькие или что ее отравили… Что-то в этом роде.

– Значит, вы не знаете, откуда взялся нож?

– Я помню, что видел его. Но, поймите, женщину рвало, я старался помочь ей… Мне было не до ножа.

– Дочь утверждает, что соскоблила ножом краску с коробки и положила его на стол.

– Я не обратил внимания.

– Так лежал этот нож на столе или нет?

– Послушайте, сержант, я пришел по делу. На столе столько всего лежало, что мне было не разглядеть. Может, нож лежал под журналом, а может, на самом видном месте. Коробка с конфетами, возможно, уже была в доме, а возможно, ее принесла мать. Я не обратил на это внимания. Может, она и нож с собой принесла?

– Нет, – сказал Бьюда. – Девица утверждает, что нож лежал на столе. Это ее нож.

– Так что же вы хотите от меня?

Бьюда побагровел от злости.

– Ладно, – промычал он. – Через пару часов я узнаю, что это за конфеты. Вот тогда и поговорим!

– Всегда к вашим услугам, сержант, – невозмутимо ответил я, сел в служебную машину и поехал в агентство.

Едва я переступил порог приемной, Элси Бранд поманила меня и прошептала:

– Она в ужасном настроении.

– Это ей на пользу. Поднимется температура, весь яд выйдет из организма. Пусть немного попотеет.

– Попотеет? Да она уже давно кипит через край!

– Тебя не обижала?

– Пока нет. Испепеляет взглядом. Дональд, я ее не боюсь. Приходили тут к ней девочки с биржи труда – никуда не годятся. Раньше, когда найти работу было потруднее, квалифицированные специалисты соглашались на любые условия. А теперь! Распустились. Подавай им высокий оклад, а работать не умеют.

– Ладно, пойду разберусь, – сказал я.

– Дональд, подожди немного, а то драки не миновать. Берта просто разрывается от злости.

– Ничего страшного. Все равно настала пора кое-каких кадровых изменений.

– Дональд, прошу тебя, не надо. Ты ведь это ради меня?

– Не совсем. Берта давно заставляет тебя пахать за двоих. Делаешь никому не нужную работу.

– У нее такой подход. Берта уверена, что, если клиент, переступивший порог приемной, застанет меня за чтением журнала, он решит, что здесь сидят одни бездельники, и поскорее скроется. Вот она и хочет, чтобы я стучала на машинке как проклятая с утра до вечера.

– Пора ей менять подход, – сказал я и открыл дверь кабинета.

Берта сидела у стола, склонив голову на грудь, и тяжело дышала. Увидев меня, она побагровела, набрала полные легкие воздуха, собираясь что-то сказать, но вдруг осеклась.

Я подошел к столу и сел в кресло для посетителей.

Еще секунд десять-пятнадцать Берта молчала. Потом ее стул пронзительно заскрежетал – всей своей тяжестью она легла на стол и заорала:

– Кем ты себя возомнил, болван?

Я молча закурил.

– Мне это надоело! Я готова была со всем мириться, но в последнее время ты окончательно рехнулся! Кем ты себя возомнил – Гитлером, что ли?

Я вдохнул сигаретный дым и спокойно ответил:

– Такие секретарши, как Элси Бранд, должны получать минимум вдвое больше, чем мы ей платим. А девяносто процентов ее работы – никому не нужная пачкотня бумаги. И ты это прекрасно понимаешь. Тебе, видишь ли, хочется, чтобы у клиента создалось впечатление, что контора работает…

– А чем ты недоволен? У Элси почасовая оплата. Не нравится – может уходить. Но я не позволю бездельничать.

– Все, дорогая Берта. С таким стилем покончено. Я забираю Элси к себе. А ты можешь взять новую секретаршу, и посмотрим, что она скажет, когда ты потребуешь от нее с бешенством бросаться за машинку при каждом скрипе входной двери.

– «Посмотрим»? – закричала Берта. – Да все эти девицы – сущие бездельницы! Они шарахаются в страхе, как только увидят пишущую машинку. Ладно, я открою свое собственное агентство и буду делать что хочу.

– Если ты намерена расторгнуть наш договор, скажи об этом спокойно.

Берта снова побагровела, потом побледнела, откинулась на спинку стула, глубоко вздохнула и умирающим голосом начала:

– Дональд, милый, ты же знаешь, как Берта тебя любит. Конечно, ты талантлив. У тебя нюх, смекалка. Но управлять агентством ты не сможешь. Ты не умеешь ценить деньги – бросаешь направо и налево. А бабы просто сводят тебя с ума. Чуть улыбнутся – и ты таешь. Ты и так платишь Элси в два раза больше, чем я бы ей платила.

– Придется снова удвоить ей зарплату, – сказал я.

Берта хотела возразить, но тут зазвонил телефон. Она сняла трубку:

– Алло, вас слушают… да… Конечно, конечно… Да, и я, и мистер Лэм… Да нет, не очень заняты… Он скоро закончит одно дело… серьезное дело, и у него появится немного времени… Его сейчас нет… Попробуйте поискать… Может быть, я вам перезвоню? Скажите номер вашего телефона. Хорошо. До свидания.

Берта записала номер и повесила трубку.

– Ну ты даешь! – воскликнула она, оборачиваясь ко мне. – Не знаю, как у тебя это получается. Опять баба. Вечно к тебе липнут бабы, морочат голову.

– Кто на этот раз?

– Ширли Брюс. Просит зайти к ней как можно скорее. У нее к нам дело. Она, дескать, понимает, что мы берем большие деньги, но для нее результат превыше всего. Извивается так, что я не сразу поняла, какой ты замечательный сыщик. Короче, сама любезность.

Я потушил сигарету и направился к двери.

– Дональд, ты уже уходишь?

Я кивнул.

Берта широко улыбнулась:

– Вот это другое дело! Как приятно видеть Дональда, рвущегося в бой. Об остальном не волнуйся: будет тебе и отдельный кабинет, и личная секретарша в лице Элси Бранд. Я все улажу.

Элси Бранд услышала последние слова Берты. Когда я шел через приемную к выходу, сопровождаемый восторженной улыбкой Берты, у бедной девушки на глазах выступили слезы.

Я позвонил Ширли Брюс из автомата.

– Алло, это Дональд Лэм из агентства «Кул и Лэм». Вы хотели меня видеть?

– Да. Не могли бы вы заехать ко мне?

– Когда?

– Чем скорее, тем лучше.

– Может быть, вы зайдете к нам в агентство?

– К сожалению, не смогу. Пообещала весь день быть дома, и теперь уже поздно что-то изменить. У меня к вам очень важное дело. Я готова платить за каждый час работы. В общем, я хочу… как бы это сказать… хочу нанять вас. Может, «нанять» не совсем удачное слово… – Она нервно рассмеялась.

Я молчал.

– Вы слышите меня?

– Да.

– Вы мне очень нужны. Это не телефонный разговор. Приезжайте поскорее.

– До обеда никак не могу.

– Как жаль!

– Вы подождете?

– Если ничего другого не остается – да, подожду.

– В котором часу у вас встреча?

– Да не назначено у меня никакой встречи. Просто обещала одному человеку, что весь день буду дома.

– Ладно, зайду к вам после обеда. Не беспокойтесь, я предварительно позвоню, так что врасплох вас с ним не застану…

– С ней, – лукаво поправила меня Ширли.