Эрл Гарднер - Дело о воющей собаке

– Говорю вам: я не знаю, чем занимался в это время, – сказал Мейсон. – Я даже не смотрел на часы. Вышел пообедать, немного прогулялся, выкурил сигарету, вернулся в офис, потом снова прошелся по улице с сигаретой, поймал такси и отправился на встречу с Фоули.

– И встреча была назначена на половину девятого?

– Да.

– Но вы не можете этого доказать.

– Разумеется, нет. Какого черта я должен доказывать время каждой назначенной мною встречи? Я адвокат и назначаю множество встреч в течение дня. Фактически то, что я не могу доказать время встречи с Фоули, не только не является подозрительным обстоятельством, а, напротив, свидетельствует, что предполагалось рутинное деловое свидание. Если бы я предъявил дюжину людей, подтверждающих, что я договаривался о встрече с Клинтоном Фоули, вы бы сразу заинтересовались, чего это я так стараюсь засвидетельствовать время свидания. Конечно, если у вас есть хоть капля ума. Скажу вам еще кое-что. Что, по-вашему, мешало мне прибыть в дом Фоули в половине восьмого, убить его, вернуться в офис, потом взять другое такси и снова поехать туда к назначенному времени?

– Насколько я понимаю, ничего, – ответил Голкомб после паузы.

– То-то и оно, – кивнул Перри Мейсон. – Только если бы я так поступил, то наверняка бы постарался запомнить номер такси, доставившего меня туда к половине девятого, и обзавестись свидетелями того, что свидание было назначено на это время.

– Не знаю, как бы вы поступили, – с раздражением произнес сержант Голкомб. – Когда вы начинаете работать над делом, логики от вас не жди. Вы действуете на редкость бестолково. Почему бы вам не рассказать все откровенно, не пойти домой, не лечь спать и не предоставить нам этим заниматься?

– Я не препятствую вашему расследованию, – отозвался Мейсон, – и не испытываю большого удовольствия, когда лампы светят прямо в глаза, а вы сидите, уставившись мне в лицо, думая, что его выражение подскажет вам ключ к разгадке. Если бы вы выключили свет и немного пораскинули мозгами в темноте, это принесло бы вам куда больше пользы, чем сидеть кружком, созерцая мою физиономию.

– Больно нужна мне ваша физиономия, – проворчал Голкомб.

– Как насчет Телмы Бентон? – спросил Перри Мейсон. – Что она делала во время преступления?

– У нее полное алиби. Она может отчитаться за каждую минуту.

– Кстати, – поинтересовался адвокат, – что вы сами делали в это время, сержант?

– Я? – с удивлением переспросил сержант Голкомб.

– Да, вы.

– Пытаетесь превратить меня в подозреваемого?

– Нет. Просто спрашиваю, что вы делали.

– Ехал сюда в автомобиле, – ответил сержант. – Находился примерно на полдороге между домом и офисом.

– И сколько вы в состоянии представить свидетелей, которые могут это подтвердить?

– Не валяйте дурака, – посоветовал Голкомб.

– Если вы хорошенько подумаете, то поймете, что я вполне серьезен. Сколько вы можете представить свидетелей?

– Разумеется, ни одного. Я могу засвидетельствовать время, когда я ушел из дому и когда прибыл в офис.

– В том-то и дело, – кивнул Мейсон.

– В чем?

– В том, что это должно заставить вас отнестись с подозрением к безупречному алиби Телмы Бентон. Когда человек в состоянии отчитаться за каждую минуту своего времени, это обычно означает, что он очень постарался обеспечить себе алиби. Тот, кто так поступает, либо участвовал в убийстве и сфабриковал свое алиби, либо знал, что убийство произойдет, и предпринял усилия, чтобы обзавестись алиби заранее.

Последовало долгое молчание.

– Значит, вы думаете, – задумчиво промолвил сержант Голкомб, – Телма Бентон знала, что Клинтона Фоули собираются убить?

– Я понятия не имею о том, что знала и чего не знала Телма Бентон, – ответил Мейсон. – Я всего лишь утверждаю, что у лиц, обладающих безупречным алиби, как правило, есть на то причина. В обычных обстоятельствах человек не имеет алиби на каждую минуту рабочего дня. Он может доказать, где находился, не более, чем вы. Держу пари, что никто в этой комнате не сумеет представить свидетелей того, что он делал каждую минуту между половиной восьмого и восемью вечера.

– Вы-то уж точно не можете, – устало заметил Голкомб.

– Вот именно, – кивнул Мейсон, – и не будь вы так тупы, то поняли бы, что это указывает на мою невиновность, а не наоборот.

– Но вы не в состоянии доказать, что прибыли в дом Фоули в половине девятого. Никто не видел, как вы входили, никто не знает, что вы договорились о встрече, никто не впустил вас в дом и не видел, что вы находились там в восемь тридцать.

– Я могу это доказать, – возразил Мейсон.

– Каким образом?

– Тем, что я позвонил в полицейское управление вскоре после половины девятого и сообщил им об убийстве. Это доказывает, что в восемь тридцать я там находился.

– Вы отлично знаете, что я имел в виду совсем не то, – запротестовал сержант. – Вы можете доказать, что прибыли туда в восемь тридцать?

– Конечно нет. Мы это уже выяснили.

– Действительно, выяснили. – Сержант Голкомб отодвинул свой стул и поднялся. – Ваша взяла, Мейсон. Я вас отпускаю. Вы хорошо известны в городе, и мы сможем вас прищучить, как только понадобится. Не стану скрывать – я не думаю, что вы совершили убийство, но уверен, что выгораживаете своего клиента. Могу вам сообщить, что вы не достигли цели – ваше поведение лишь усилило мои подозрения.

– Может быть, объясните, каким образом? – спросил Мейсон.

– Я полагаю, – медленно произнес сержант, – что Артур Картрайт сбежал с женой Фоули, что она пожаловалась ему на перенесенные обиды, а он вернулся и застрелил Фоули. Я также думаю, что Картрайт позвонил вам, сообщил о своем преступлении и хотел сдаться властям, но вы велели ему ничего не предпринимать до вашего прихода, а прибыв туда, быстро сплавили Картрайта в какое-то надежное место, подождали минут пятнадцать-двадцать и позвонили в полицию. Фактически вы запросто могли сами вытереть лицо убитого и засунуть полотенце под ванну, возле собачьей цепи.

– Ну и кем это меня делает? Соучастником преступления после его совершения?

– Вы чертовски правы, – согласился сержант Голкомб, – и если мне удастся это доказать, я намерен взять вас в оборот.

– Рад это слышать, – сказал Перри Мейсон.

– Что вы рады слышать? – раздраженно осведомился сержант.

– Что вы намерены взять меня в оборот, если вам удастся это доказать. Судя по вашему поведению, я думал, что вы сделаете это независимо от наличия доказательств.

Сержант Голкомб устало махнул рукой:

– Выметайтесь отсюда, но будьте готовы к тому, что в случае надобности вас снова вызовут для допроса.

– Хорошо, – кивнул Мейсон. – Но если беседа окончена, выключите эти чертовы лампы. У меня от них голова разболелась.

Перри Мейсон сидел в кабинете Пола Дрейка. Сам Пол раскачивался в скрипучем вращающемся кресле за маленьким обшарпанным письменным столом. У дальней стены на стульях с жесткими спинками примостились двое мужчин.

– В чем заключалась идея? – осведомился Пол Дрейк.

– Какая идея?

– Заставить меня отозвать моих людей?

– Я просто узнал все, что мне нужно, и не хотел, чтобы твоих ребят обнаружили поблизости.

– А что там произошло? – допытывался Дрейк.

– Не знаю, – ответил Мейсон. – Я даже не знал, что что-то должно произойти, но решил, что было бы неплохо отозвать наблюдателей.

– Что-то ты многое от меня утаиваешь, – проворчал Дрейк.

– Разве? – Мейсон закурил сигарету. – Я-то думал, что это ты должен добывать сведения и сообщать их мне, а не наоборот. Эти двое следили за домом?

– Да. Парня слева зовут Эд Уилер, а другого – Джордж Доук.

Перри Мейсон окинул взглядом обоих.

– Когда вы начали слежку, ребята? – спросил он.

– В шесть.

– И оба были там все время?

– Большую часть времени. Один из нас каждую четверть часа отходил позвонить в офис.

– Где же вы дежурили? Я вас не видел, когда подъехал к дому.

– Зато мы вас видели, – усмехнулся Уилер.

– Где вы были? – повторил Мейсон.

– На солидном расстоянии от дома, но могли видеть все происходящее. У нас имелись ночные бинокли, и мы находились вне поля зрения. За полквартала от дома Фоули есть свободный дом – вот мы и заняли там комнату.

– Не спрашивай, как они туда вошли, – предупредил Пол Дрейк. – Это профессиональный секрет.

– Ладно, – согласился Мейсон. – Будем хранить наши профессиональные секреты. Я только хочу, ребята, чтобы вы рассказали мне, что там происходило.

Эд Уилер вынул из кармана пиджака книжечку в кожаном переплете и нашел нужную страницу:

– Мы заступили на дежурство в шесть вечера. Примерно в четверть седьмого экономка, Телма Бентон, вышла из дому.

– Через парадную или заднюю дверь? – спросил Мейсон.

– Через парадную.

– Куда она пошла?

– За ней заехал мужчина в «Шевроле».