Жорж Сименон - Мегрэ и старики

— Он испытывает настоятельную потребность в деньгах?

— И да и нет. Трудно вытащить что-либо определенное из этих людей, без того чтобы грубо и недвусмысленно не обвинить их в убийстве. Обвинять его нет никаких оснований. Мазерон живет отдельно от жены и дочерей.

Он человек скрытный, довольно неприятный, и жена изображает его чуть ли не садистом.

При виде его антикварной лавчонки можно предположить, что туда никогда никто не заходит. Правда, он специализируется на военных трофеях, а любители подобного жанра встречаются редко.

Он не раз просил денег у своего дяди. Мы знаем, что тот всегда охотно ссужал ему разные суммы, и не можем доказать обратное.

Он боялся, что, когда Сент-Илер женится, наследство перейдет в другие руки? Возможно. Но я так не думаю. В этих семействах у людей особый склад ума.

Каждый из них считает себя хранителем благ, которые он должен передать, в большей или меньшей сохранности, своей родне, близкой или дальней.

Мегрэ заметил улыбку на лице чиновника и вспомнил, что его самого зовут Юрбен де Шезо — имя с дворянской частицей.

— Продолжайте.

— Я встретился с мадам Мазерон в ее квартире на улице Помп и тщетно размышлял, зачем бы ей было убивать дядю своего мужа. То же можно было сказать и о двух дочерях. К тому же одна из них в Англии.

Другая работает. — Мегрэ набил трубку. — Вы позволите?

— Пожалуйста. Я тоже курю трубку…

В первый раз Мегрэ встречал судебного следователя, который курит трубку. Правда, тот сразу же добавил:

— У себя дома, по вечерам, просматривая бумаги.

— Я отправился к принцессе де В. — Мегрэ взглянул на своего собеседника. — Вам ведь известна ее история?

Мегрэ готов был поклясться, что Юрбен де Шезо вращается в кругах, где могли судачить об Изабель.

— Я об этом слышал.

— Правда ли, что ее связь с графом, если тут можно говорить о связи, известна многим?

— В определенных кругах — да. Друзья называют ее Изи.

— Граф так же называет ее в своих письмах.

— Вы их читали?

— Не все. Не целиком. Их там на несколько томов.

Мне показалось — правда, это лишь мимолетное впечатление, — что принцесса не так потрясена смертью Сент-Илера, как того можно было ожидать.

— По моему мнению, ничто и никогда не могло сокрушить ее безмятежность. Мне доводилось встречаться с ней. Я слышал о ней от моих друзей. Можно сказать, что она так и не повзрослела: время остановилось для нее. Одни полагают, что она застыла на своих двадцати годах, другие — что она не изменилась с тех пор, как вышла из монастыря.

— Газеты опубликуют ее историю. Уже появились намеки.

— Я видел. Это неизбежно.

— За время нашей встречи она не сказала мне ничего, что могло бы навести на след. Этим утром она пошла к нотариусу, вступать во владение наследством мужа. Она вернется туда после полудня, чтобы заслушать завещание Сент-Илера.

— Она в числе наследников?

— Ей завещана мебель и личные вещи.

— Вы видели ее сына?

— Филиппа? Да — его, жену и детей. Они все собрались на улице Варенн. Но сын один остался в Париже.

— Что вы о нем думаете?

И Мегрэ был вынужден ответить:

— Не знаю.

Строго говоря, у Филиппа тоже была причина устранить Сент-Илера. Он становился наследником прославленного в истории имени В., старшим в семье, породненной со всеми царствующими домами Европы.

Его отец смирился с платонической любовью Изабель к скромному, хорошо воспитанному дипломату, которого она видела лишь издали и которому писала ребяческие письма.

Со смертью отца положение должно было измениться. Несмотря на свои семьдесят два года и семьдесят семь лет своего возлюбленного, принцесса собиралась выйти замуж за Сент-Илера, оставить титул, сменить имя.

Но достаточно ли такого мотива, чтобы совершить преступление, и — Мегрэ то и дело возвращался к этому — рисковать головой? Короче говоря, превратить довольно невинный скандал в скандал куда более серьезный?

Комиссар пробормотал в смущении:

— Я проверил все, что он делал во вторник вечером.

Сначала он, по обыкновению, остановился с семьей в гостинице на площади Вандом. Когда дети легли, он вышел в одиночестве прогуляться по Елисейским полям. На углу улицы Берри наткнулся на пять или шесть девиц, выбрал одну и отправился к ней.

Мегрэ часто видел, как убийцы после преступления мечутся в поисках женщины, не важно какой, словно ища забвения.

Но он не мог припомнить, чтобы кто-то занимался любовью перед убийством. Может, он хотел обеспечить себе алиби?

Во всяком случае, алиби не полное: Филипп ушел от девицы в половине двенадцатого и вполне мог успеть на улицу Сен-Доминик.

— Вот все, что у меня есть. Хотя надежды на это мало, буду продолжать искать другой след: может быть, объявится близкий знакомый старого посла, о котором мы пока ничего не знаем. Сент-Илер, как большинство стариков, имел устоявшиеся привычки. Почти все его друзья умерли…

Пронзительно зазвонил телефон. Секретарь взял трубку:

— Да… Он здесь… Хотите, чтобы я передал трубку? — И, повернувшись к комиссару: — Это вас… Кажется, срочно…

— Вы позволите?

— Сделайте одолжение.

— Алло! Да, Мегрэ… Кто у телефона?

Он не узнал голоса, потому что Мере, наконец назвавший себя, охрип от волнения.

— Я звонил в ваш кабинет… Мне сказали, что…

— К делу.

— Сейчас. Это невероятно! Я только что закончил тест…

— Знаю. И что?

— Результат положительный.

— Ты уверен?

— Абсолютно. Не остается сомнений в том, что Жакетта Ларрье произвела один или несколько выстрелов в последние сорок восемь часов.

— Она не сопротивлялась?

— Нет, трудностей не возникло.

— И как она объясняет это?

— Никак. Я ей еще ничего не сказал. Мне нужно было вернуться в лабораторию, чтобы закончить тест.

— С ней Лапуэнт?

— Да, он там был, когда я уходил.

— Ты уверен в своих выводах?

— Уверен.

— Ну, спасибо.

Хмурый, серьезный, он положил трубку под вопросительным взглядом судебного следователя.

— Я ошибся, — с сожалением прошептал Мегрэ.

— Что вы хотите сказать?

— На всякий случай, не надеясь ни на что, я поручил эксперту снять парафиновый тест с правой руки Жакетты.

— Результат положительный? Я так и понял, но верится с трудом.

— Мне тоже.

Казалось бы, тяжкая ноша должна была свалиться с плеч. Едва минули сутки расследования, как задача, секунду назад представлявшаяся неразрешимой, была решена.

А он не испытывал ни малейшего удовлетворения.

— Раз уж я здесь, подпишите ордер на арест, — вздохнул Мегрэ.

— Вы отправите туда своих людей?

— Я пойду сам.

Вобрав голову в плечи, Мегрэ принялся разжигать потухшую трубку, а судебный следователь стал заполнять казенный бланк.

Мегрэ зашел в свой кабинет, чтобы взять шляпу. Когда он выходил оттуда, его внезапно охватила тревога — и, кляня себя за недомыслие, он бросился к телефону.

Чтобы выиграть время, он набрал городской номер, не пользуясь коммутатором. Ему не терпелось услышать голос Лапуэнта, убедиться, что ничего не случилось. Но вместо этого он услышал короткие, прерывистые гудки: линия была занята.

Он не стал раздумывать и на несколько секунд утратил самообладание.

Кому мог звонить Лапуэнт? Мере уже давно ушел оттуда. Лапуэнт знал, что тот немедленно свяжется с комиссаром и предоставит рапорт.

Если инспектор, оставшийся в квартире Сент-Илера куда-то звонит, значит, случилось нечто непредвиденное, и он вызывает полицию, а может быть, и врача.

Мегрэ попробовал еще раз, потом открыл дверь соседнего кабинета. Жанвье как раз прикуривал.

— Спускайся во двор и жди меня в машине.

Он сделал последнюю попытку, но услышал те же короткие гудки.

Чуть позже он бегом спустился по лестнице, ринулся в маленький черный автомобиль и захлопнул за собой дверцу.

— На улицу Сен-Доминик. Полная скорость. Включи сирену.

Жанвье, который был не в курсе последних событий, бросил на него изумленный взгляд: комиссар редко пользовался сиреной — она приводила его в ужас.

Автомобиль устремился к мосту Сен-Мишель, свернул по набережной направо; все прочие машины расступались, давая дорогу, а прохожие останавливались и глядели вслед.

Действия Мегрэ, может быть, и казались нелепыми, но он не мог не видеть перед глазами картину:

Жакетта мертва, а Лапуэнт рядом с ней беспрерывно звонит по телефону. Картина эта становилась такой реальной в его воображении, что он даже принялся размышлять, каким способом старуха покончила с собой. В окно выброситься она не могла: квартира на первом этаже. И у нее нет никакого оружия, разве что кухонные ножи…

Автомобиль резко затормозил. Сержант городской полиции, дежуривший у задней двери, переполошился, заслышав сирену. Окно спальни было приоткрыто.

Мегрэ бросился в подворотню, взбежал по каменным ступенькам, нажал на кнопку электрического звонка и оказался лицом к лицу с Лапуэнтом. Тот не был взволнован — скорее до крайности изумлен.