Жорж Сименон - Мегрэ и одинокий человек

— В Ла-Боле, знаю. Я пришел поговорить с вами.

— Со мной?

— Вы ведь кухарка, мадемуазель Берта?

— Входите. Не стойте на пороге.

Она проводила его в просторную гостиную, свет в которую проникал через три высоких окна. Обставлена комната была в большей или меньшей степени в том стиле, в каком был построен дом.

— Садитесь. Вы продаете пылесосы?

— Нет. Служу в уголовной полиции.

Она без смущения оглядела его с головы до ног. Чувствовалось, что она женщина не пугливая и откровенная.

— Вы, часом, не комиссар Мегрэ?

— Да.

— Занимаетесь делом того клошара… Забыла его фамилию… У меня стала плохая память на имена…

— Вивьен.

— Да. Глупая мысль — убивать клошара, вам так не кажется? Если, конечно, он не был лжеклошаром, из тех, что прячут кубышку под матрасом.

— Он был не из таких. Вчера я виделся с вашим хозяином в Ла-Боле.

— А!

— Вы были с ним знакомы до его брака?

— Я с ним познакомилась, когда он был помолвлен с мадемуазель Касгрэн. И с тех пор у них на службе.

Месье Касгрэн — нотариус на авеню Вилье. Его жена часто болеет. Служанка заботится о ней и готовит. Это месье Касгрэн настоял, чтобы я перешла на службу к его дочери, когда она вышла замуж.

— Сколько лет назад это произошло?

— Да с пятнадцать. Вся разница в том, что у них нет горничной и мне приходится заниматься всем… Хотя так говорить несправедливо… Мадам мне во всем помогает, а готовит она не хуже меня…

— Они часто бывают в свете?

— Редко. Разве что ходят в театр или кино. Принимают всего нескольких друзей, всегда одних и тех же.

— Они ладят между собой?

— Не ссорятся по пустякам, если вы именно это имеете в виду.

— Как вы думаете, они по-прежнему любят друг друга?

Она промолчала.

— У месье Маоссье есть любовница?

— Не знаю. Он мне не докладывает.

— Бывает, что он уходит из дому один и возвращается поздно?

— Никогда… Вернее, однажды было. На прошлой неделе… Около одиннадцати часов, когда мадам пошла провожать свою мать, которая здесь ужинала, он пулей влетел сюда, бросился в свою спальню, а потом убежал так же быстро, как и прибежал… Когда мадам вернулась, она не стала его ждать, а легла спать. Не знаю, слышала ли она, как он вошел, потому что он старался вести себя как можно тише… Лично я знаю одно: было четвертый час утра…

— Они давно спят в разных спальнях?

— С первых же месяцев. Месье встает очень рано и отправляется на свои стройки. Мадам приходилось бы просыпаться вместе с ним, а она любит поваляться в постели чуть не до полудня…

Достаточно было взглянуть на кухарку, когда она говорила о Маоссье, чтобы понять: она его не любит, а вот о хозяйке говорила с неподдельным обожанием.

— Сколько ей было лет, когда она вышла замуж?

— За месяц до того исполнилось двадцать лет.

— Вы знаете, где они познакомились?

— Нет. До замужества она часто выходила в свет, теперь ведь девушки не нуждаются в сопровождающих…

— Она счастлива?

Новое красноречивое молчание.

— Она разочарована своим браком?

— Она не из тех женщин, что любят поплакаться или демонстрируют тоску. Она принимает жизнь такой, какая она есть…

Мегрэ заметил на пианино фотографию четы. У Луи Маоссье на ней были усы, которых сейчас он не носил.

А у молодой женщины вьющиеся белокурые волосы.

Кухарка проследила за взглядом Мегрэ и вдруг спросила:

— Что он сделал?

— Почему вы спрашиваете? Он не обязательно должен был что-то сделать.

— Если бы он не был ни в чем виноват, вы бы сюда не пришли. Когда такой человек, как вы, приходит лично…

— Вы можете проводить меня в его спальню?

— Если он узнает, придет в ярость, но мне все равно.

Я его не боюсь.

Они миновали столовую, потом прошли по коридору.

— Здесь, — сказала кухарка, открывая дверь, — спальня мадам…

Комната была веселой, выдержанной в светло-серых тонах с легкой примесью голубого. Ноги утопали в белом ковре.

В сравнении с ней спальня Маоссье была более строгой, но тоже обставлена со вкусом.

— Кто выбирал обои и мебель?

— Мадам. Она прослушала в Лувре курсы истории искусств, а также ходила в школу декоративного искусства.

— Это она играет на пианино?

— Да. Но только когда остается одна.

Спальня хозяина дома была в бежево-коричневых тонах.

— Скажите, у Маоссье есть пистолет?

— Да. Я видела его пару недель назад.

— Это оружие с барабаном?

— Вы хотите сказать, с таким цилиндром, куда вставляют патроны?

— Да.

— Нет. Плоский револьвер.

— Это называется пистолет.

— Смотрите сами.

Она подошла к ночному столику, открыла верхний ящик, и на ее лице отразилось изумление.

— Его там нет.

— Он не мог взять с собой оружие в Ла-Боль?

— Конечно нет. Я сама собирала их багаж.

— Возможно, он переложил его в другое место?

Кухарка открыла два остальных ящика, где лежали ключи, перочинный ножик, членские билеты различных обществ.

— С тех пор, как я служу в этом доме, пистолет всегда лежал в этом ящике.

— И вы видели его пару недель назад?.. В ящике были патроны?

— Целая коробка. Она тоже пропала.

Кухарка принялась рыться в шкафах, в ящиках комода, заглянула даже в ванную.

Когда она снова посмотрела на Мегрэ, ее лицо было серьезным и немного бледным.

— Я, кажется, начинаю догадываться, почему вы здесь…

— Это вас удивляет?

— Немного. Причина, которую я вам назову, покажется смешной. Он не любит животных. Не хочет держать в доме ни собаку, ни кошку. У мадам был кокер, который скрашивал ей одиночество, так он заставил ее избавиться от собаки…

— Думаю, в ближайшие несколько дней вам лучше не покидать Париж. Возможно, вы мне скоро понадобитесь.

— Я буду здесь. — И через секунду, провожая его в гостиную: — Вы видели в Ла-Боле мадам?

— Да.

— Спорю, она загорала.

— Совершенно верно.

— На море она целыми днями лежит на солнышке.

Она ездила в Ла-Боль еще с родителями, когда была ребенком…

— Они не хотят детей?

— Они со мной не откровенничали. Но я думаю, хотят.

— Благодарю вас, мадемуазель Берта. Вы мне очень помогли…

— Я делала все возможное, чтобы помочь вам…

Мегрэ не стал добавлять: «И чтобы поставить вашего хозяина в неприятное положение».

Он вернулся на набережную Орфевр на такси. Торранс сообщил, что был звонок из Нанта и что на вилле «Зонтичные сосны» не происходит ничего особенного.

Спрашивали, продолжать ли наблюдение.

Позвоните им и скажите, чтобы продолжали.

Ты отправил людей по адресам, которые я указал? — спросил он Жанвье, сидевшего за своим рабочим столом.

Жанвье был единственным, к кому он постоянно обращался на «ты». Часто «тыкал» он и молодому Лапуэнту, недавно пришедшему в бригаду. А к остальным обычно обращался на «вы», переходя на «ты» лишь в минуты рассеянности или в пылу дела.

— Кого ты послал на улицу Тюрбиго? Молодчина!

Очень хорошо замаскировался, потому что я его не заметил, когда проезжал мимо. Правда, как раз напротив здания находится бистро…

— Там Барон… А Неве на Монмартре…

Мегрэ направился в крыло, где находилось следственное управление, и постучал в дверь кабинета Кассюра.

Тот крикнул: «Входите».

— Есть новости?

— В некотором смысле… Думаю, стоит выдать постановление о задержании одного человека.

— Рассказывайте…

И Мегрэ, сев на неудобный стул, начал рассказывать ему о своих действиях за последние два дня.

— Я вовсе не уверен, что Маоссье — убийца Вивьена, но думаю, против него уже достаточно улик, чтобы допросить его серьезно и не на пляже…

— Я тоже так думаю… Как вы собираетесь за это взяться? Пошлете за ним двух ваших людей или обратитесь в местную жандармерию?

— Пошлю своих людей, если найду свободных… У нас вечно нехватка кадров, знали бы это преступники, непременно воспользовались бы…

— Я подписываю вам ордер…

Он заполнил хорошо знакомый Мегрэ бланк.

— Имя?

— Луи.

— Маоссье пишется с двумя «с»?

— Спасибо, господин следователь…

— Вы побывали на авеню Трюден?

— Собираюсь отправиться туда завтра…

Мегрэ вернулся к Жанвье.

— Мне необходимы два человека.

Бедняга Жанвье схватился за голову:

— Надолго?

— Слетать за одним человеком в Ла-Боль.

Он посмотрел Мегрэ в лицо, и они поняли друг друга.

— Понимаю! Берите Верана и Лубе…

Мегрэ увел обоих в свой кабинет, дал им инструкции и вручил постановление.

— Самолет через час… Можете им воспользоваться, но я предпочитаю, чтобы вернулись вы поездом.

— Надеть на него наручники?