Артур Конан Дойл - Этюд в багровых тонах (др.перевод+иллюстрации Гриса Гримли)

— О твоей дочери я как раз и собирался поговорить, — сказал вождь мормонов. — Она выросла и считается настоящим цветком Юты. И она по нраву многим, далеко не самым последним людям в нашей долине.

Сердце у Джона Ферье екнуло.

— Однако ходят слухи, — продолжал Янг, — которым я, впрочем, не склонен доверять: мол, она обручена с каким-то иноверцем. Должно быть, это пустая болтовня. Ибо не такова ли тринадцатая заповедь святого Джозефа Смита: «Пусть всякая истинно верующая дева выходит замуж за одного из избранных. Ибо, выйдя замуж за иноверца, она будет повинна в смертном грехе». Такова эта заповедь, и я не могу себе представить, чтобы ты, исповедуя нашу святую веру, позволил своей дочери нарушить ее.

Старый фермер молчал, нервно теребя свой хлыст.

— Вот эта самая заповедь и послужит испытанием истинности твоей веры, — продолжал Янг. — Так решил Священный Совет Четырех. Твоя дочь юна, и мы не станем выдавать ее за седого старика. Мы даже не лишим ее права выбора. У нас, у старейшин, хватает своих тёлочек,[16] однако мы должны подумать о своих детях. У Стэнджерсона есть сын, и у Дреббера есть сын. Любой из них с радостью возьмет твою дочь к себе в дом. Пусть она выберет одного из них. Оба молоды и богаты, и оба истинно верующие. Что ты скажешь на это?

Некоторое время Ферье молчал, нахмурившись.

— Дайте нам время, — произнес он наконец. — Моя дочь слишком юна, ей еще рано замуж.

— У нее будет целый месяц, чтобы сделать свой выбор, — отрезал Янг и встал. — Когда срок истечет, она должна дать ответ.

Уходя, уже в дверях, Янг обернулся. Лицо его побагровело, глаза горели.

— Запомни, Джон Ферье, — сказал он с угрозой. — Если ты и твоя дочь осмелитесь противопоставить свою слабую волю приказу Святой Четверки, то ты горько пожалеешь о том, что ваши кости не лежат сейчас на камнях Сьерра-Бланко!

Сделав угрожающий жест, Янг развернулся и пошел прочь, а старому фермеру оставалось лишь слушать звук его тяжелых шагов по гравийной дорожке.

Он так и не встал, он сидел, подперев руками голову, и раздумывал, как он скажет обо всем этом своей дочери. Из тяжелых раздумий его вывела нежная рука, которая легла на его руку. Подняв глаза, он увидел стоящую подле него Люси. Одного взгляда на ее бледное, испуганное лицо старику хватило, чтобы понять: она слышала весь этот разговор.

— Я не подслушивала! — сказала Люси как бы в ответ на взгляд отца. — Он ведь кричал на весь дом. Ох, отец! Что же нам делать?

— Не убивайся, милая, — успокоил дочь Джон Ферье, обнял ее и ласково погладил каштановые волосы своей крепкой, натруженной рукой. — Как-нибудь все устроится. Тебе еще не разонравился этот парень, а?

В ответ раздался лишь горький всхлип да рука девушки крепче стиснула руку отца.

— Нет, конечно нет! — сказал Ферье. — Ничего другого я и не ожидал услышать. Он славный парень и добрый христианин, не то что эти, даром что молятся день и ночь. Завтра в Неваду отправляется партия старателей, и я пошлю твоему парню весточку, чтоб знал, во что мы вляпались. Если я в нем не ошибся, он прилетит сюда быстрее электротелеграммы.

Услышав это сравнение, Люси рассмеялась сквозь слезы.

— Вот он приедет и все устроит, — сказала она. — Но я боюсь за тебя, отец. Знаешь, говорят, что с теми, кто пошел против воли Пророка, случаются страшные вещи.

— Но ведь мы еще не пошли против его воли, — возразил старый фермер. — У нас еще все впереди. И у нас впереди целый месяц, а ближе к концу, я считаю, нам надо бежать из Юты.

— Бежать из Юты?

— Похоже на то.

— А как же наша ферма?

— Что сможем, обратим в деньги, а остальное — пропади оно пропадом. Честно говоря, Люси, я и прежде подумывал о бегстве отсюда. Не желаю я, чтобы мной помыкали, как это позволяют местные жители своему поганому Пророку. Я свободный американец, и все это не по мне. Поздновато мне меняться. А если он вздумает шастать подле нашей фермы, то рискует напороться на хороший заряд дроби.

— Но ведь они не дадут нам уйти, — сказала Люси.

— Подождем Джефферсона, там и разберемся. А тем временем, моя дорогая, не расстраивайся и не плачь, а то мне попадет от твоего парня, когда он увидит тебя. Беспокоиться нам не о чем, никакой опасности нет.

Джон Ферье произносил эти слова утешения от всей души, но Люси не могла не обратить внимания на то, что отец запер дом на ночь с особой тщательностью, а потом вычистил и зарядил старое заржавевшее ружье, которое висело на стене в его спальне.

Утром, после разговора с Пророком мормонов, Джон Ферье поехал в Солт-Лейк-Сити, отыскал там своего знакомого, который собирался уезжать в горы Невады, и доверил ему передать Джефферсону Хоупу свое послание. В этом послании он сообщал о страшной опасности, которая угрожает ему с дочерью, и о том, что тому необходимо срочно вернуться. Покончив с этим, Джон Ферье возвратился домой, и на душе у нег о полегчало.

Однако, подъезжая к ферме, он с удивлением увидел двух лошадей, привязанных у ворот. Он удивился еще больше, когда обнаружил в своей гостиной двух молодых людей, которые, похоже, чувствовали себя здесь как дома. Один, с продолговатым бледным лицом, развалился в кресле-качалке, положив ноги на печку. Другой, с бычьей шеей и рублеными чертами крупного лица, стоял у окна, засунув руки в карманы, и насвистывал церковный гимн. Оба они кивнули вошедшему хозяину.

— Возможно, ты нас не знаешь, — начал разговор тот, что сидел в кресле-качалке. — Вот он — сын старейшины Дреббера, а я — Джозеф Стэнджерсон, с которым ты вместе ехал по пустыне, когда Господь простер свою десницу и присоединил тебя к истинной пастве.

— Как в свое время Он поступит со всеми, — добавил другой гнусавым голосом. — Жернова Господа мелют долго, но тонко.

Джон Ферье холодно кивнул. Он сразу догадался, кто они, эти незваные гости.

— Мы пришли вдвоем, — продолжал Стэнджерсон, — по совету своих отцов, чтобы просить руки твоей дочери, потому что любой из нас может оказаться по нраву тебе и ей. Однако, так как у меня всего четыре жены, а у брата Дреббера — семь, у меня есть некоторое преимущество.

— Так не пойдет, брат Стэнджерсон! — возмутился Дреббер. — Дело не в том, сколько у кого жен, а в том, сколько их он может содержать. Недавно мой отец отдал мне свои мельницы, так что я богаче тебя.

— Верно, но мои виды на будущее лучше, — возразил Стэнджерсон, начиная сердиться. — Когда Господь призовет к Себе моего отца, мне достанутся его дубильня и кожевенная фабрика. А кроме того, я старше тебя и выше по положению в братстве.

— Пусть решает девушка, — сказал Дреббер, любуясь своим отражением в зеркале. — Мы оставляем выбор за ней.

Слушая этот разговор, Джон Ферье стоял в дверях, с трудом сдерживая гнев и желание пройтись своим хлыстом по спинам этих двоих наглецов.

— Слушайте меня внимательно, — сказал он, решительно войдя в гостиную. — Когда моя дочь позовет вас, вы можете прийти в мой дом. А до тех пор, чтоб я ваши рожи здесь больше не видел!

Двое молодых мормонов в ошеломлении уставились на него. На их взгляд, эта пикировка между ними из‑за девушки была высочайшей честью для нее и ее отца.

— Здесь два выхода, — грозно сказал Ферье. — Вот дверь, а вот окно. Какой вы предпочитаете?

Его загорелое лицо было столь свирепым, а костлявые кулаки столь грозными, что молодые люди поспешили убраться восвояси. Старый фермер следовал за ними до самого порога.

— Когда договоритесь между собой, дайте мне знать, — сказал он с издевкой.

— Ты еще пожалеешь об этом! — крикнул побелевший от ярости Стэнджерсон. — Ты пошел против Пророка и Совета Четырех. И будешь раскаиваться в этом до конца своих дней!

— Тяжела будет для тебя десница Господня, — добавил Дреббер. — Он возденет ее и обрушит на твою голову!

— А пока я займусь вашими головами! — взревел Ферье и бросился было наверх за ружьем.

Однако Люси схватила отца за руку и остановила. Прежде чем он успел вырваться, стук копыт за воротами сказал ему, что противник уже вне пределов досягаемости.

— Молокососы! Ханжи! Негодяи! — не унимался Ферье, отирая со лба пот. — По мне, лучше тебе быть в могиле, чем женой одного из них!

— По мне, тоже, отец! — горячо сказала Люси. — Но ведь Джефферсон скоро приедет.

— Наверное, ждать уже недолго. Чем раньше он приедет, тем лучше. Неизвестно, чего от них ожидать.