Ник Картер - Двойное убийство

– Кто же убит?.. – спросил Патси.

– Мужчина... Он лежит в ванне, изуродованный... Я, конечно, ни до чего не дотронулся... Может быть, там есть и еще убитые – не знаю...

– Ну, у страха глаза велики... – усмехнулся Патси. – Чем же я могу быть вам полезен?..

– Я прямо не могу дальше идти. Сделайте одолжение, позвоните в полицейское управление. Я сейчас займу пост у подъезда и буду ждать прибытия следователя. Вы исполните мою просьбу?

– Конечно, но не забудьте, что до прибытия властей вы не должны никого впускать в дом. Как вы думаете, сменивший вас полисмен близко от этого дома?

– О нет, – успокоил Мак-Гинти. – Будьте уверенны, я никого не впущу.

Из ближайшего магазина Патси позвонил, но не в полицейское управление, а на квартиру своего начальника, которому в немногих словах объяснил происшедшее.

Как раз ко времени получения телефонного известия, у Ника Картера сидел его друг и приятель, полицейский инспектор Мак-Глусски, зашедший к сыщику по какому-то делу.

– Возвращайся к Мак-Гинти, Патси, – приказал Ник, – и жди нас. Мы сейчас придем. Нам необходимо только сообщить о случае в округ, к которому принадлежит Медисон-авеню.

– Опять новое зверство!.. – обратился Ник Картер к своему другу. – Патси сообщает, что лицо трупа совершенно изуродовано...

Полицейский инспектор пожал плечами.

– Преступник, вероятно, воображал, что обезобразив свою жертву, скрыл концы в воду... – сказал он.

– О Джордж, – улыбнулся сыщик, – ты, совершенно неожиданно для самого себя, скаламбурил довольно удачно...

– Ошибаешься, голубчик, мне теперь не до каламбуров. Дело слишком серьезно... – возразил Мак-Глусски, идя к телефону.

– И все-таки я прав... Изуродованный труп, действительно лежит в воде, на дне бассейна...

– Черт знает что такое!.. – возмутился полицейский инспектор. – Господа преступники стараются перещеголять друг друга в измышлениях всевозможных мерзостей... Вот проклятая порода.

– Не брани их, – усмехнулся Ник. – Не будь подобных субъектов, мы с тобой должны бы были положить зубы на полку, а теперь... Ты, кажется, собирался говорить по телефону?.. Поторапливайся.

– Сейчас, сейчас... – отозвался Мак-Глусски.

– Надеюсь, мы выйдем вместе? – спросил сыщик.

– Разумеется...

– Ну, пока ты будешь говорить, я успею переодеться и отдам кое-какие приказания... Да, вот что, – остановился Ник у двери, – пожалуйста, не посвящай пока управление во все детали дела, в свое время мы сами сделаем это...

– Будь спокоен, – ответил Мак-Глусски, беря трубку.

Вслед за этим, полицейский инспектор отдал приказание, чтобы к дому, в котором было открыто убийство, откомандировали человек шесть полисменов. Они должны были следить за тем, чтобы до прихода властей никто не входил в дом и не покидал его.

Шесть полисменов прибыли к месту назначения в одно время с Мак-Глусски и Ником Картером.

Таким образом в паллацо, из которого, незадолго до того, выскочил Мак-Гинти, первыми появились два лучших криминалиста Америки.

– Джордж, – обратился сыщик к своему другу, – отдай приказ, чтобы никто не входил в здание, пока мы не закончим нашего расследования. Между прочим, ты знаешь, кто жил в этом доме?

– Вот уж нет, – развел руками Мак-Глусски. – Эта часть города является самой фешенебельной во всем Нью-Йорке и не имеет к нам, полицейским, никакого отношения. Однако, постой. Да, да, теперь припоминаю; здесь жила Адель Корацони. Я когда-то прочел ее имя и адрес в ежемесячной ведомости и тотчас же забыл.

Приняв рапорт от Мак-Гинти, инспектор, вслед за своим другом, вошел в дом. Оправившийся от испуга полисмен очень толково рассказал, каким образом открыл преступление, так что его похвалил даже взыскательный Ник Картер. Последнее заставило Мак-Гинти покраснеть от удовольствия.

Бегло осмотрев комнаты первого этажа, друзья направились в ванную. Описание Мак-Гинти оказалось не преувеличенным. Вся комната оказалась настолько окровавленной, что можно было подумать, будто преступники специально заботились, чтобы произвести более отвратительное впечатление.

Остановившись на пороге, Картер некоторое время оглядывал комнату, а затем бросил многозначительный взгляд на Мак-Глусски.

Ответный взгляд инспектора показал сыщику, что его друг составил себе мнение, одинаковое с мнением самого Картера.

Затем Ник быстро подошел к ванне, опустил руку в окровавленную воду и приподнял голову трупа. Если он надеялся увидеть лицо покойника, то жестоко ошибся.

Голова несчастного представляла сплошную рану: нос, уши, глаза, подбородок, все было превращено в какой-то бесформенный окровавленный ком.

Картер снова опустил труп и подошел к Мак-Глусски.

– Н-да, – произнес он задумчиво, – определить личность убитого будет очень нелегко. Я твердо убежден, что в альбоме преступников красуется физиономия, находящегося в ванне человека, но отыскать его теперь, после того, как на лице нельзя разобрать ни одной черточки, представляется делом нелегким.

Теперь сыщик заметил, что вся мебель в ванной была буквально пропитана кровью. На небольшом туалетном столике лежал тонкий батистовый носовой платок художественной работы с кружевами, еще сырой от нее.

Лужи крови на стенах и мраморных плитах пола, уже подсохли и в некоторых местах поэтому легко можно было отличить отпечаток женской ноги.

Еще раз обменявшись взглядом с Мак-Глусски, Картер вышел из комнаты и тщательно запер за собой дверь.

– Мы видели пока довольно, – проговорил сыщик. – Как ты думаешь, какую дверь взламывать?

– Думаю ближайшую, – ответил инспектор. – Ее тебе открыть нетрудно?

– Пустяки, – улыбнулся Картер.

Он вынул из кармана свою специальную отмычку и, так как изнутри, в замочной скважине не торчало ключа, открыл дверь через 2 – 3 минуты.

Комната, в которую вошли сыщики, была пуста и нигде не виднелось второго трупа, найти который предполагал Ник.

Помещение, роскошно меблированное, судя по большому столу, буфету и резным дубовым стульям, было столовой.

В комнате не была сдвинута с места ни одна вещь, так что вопрос об убийстве с целью грабежа отпадал сам собою.

– Здесь, кажется, все в порядке, – обратился Картер к инспектору. – Потом мы сюда еще вернемся.

– Конечно, – последовал ответ. – Я склонен думать, что в передних комнатах мы скорее натолкнемся на что-нибудь интересное.

– Что же именно ты предполагаешь увидеть?

– Адель Корацони или, вернее говоря, то, что было ею, – заметил Мак-Глусски.

Сыщик кивнул головой в знак согласия, после чего оба вошли в смежную комнату. Очевидно и в ней кто-то жил, но обитатель этой комнаты был как бы отделен от остальных жильцов квартиры.

Если такое предположение было правильно, то узенькая дверь, находившаяся в переднем углу, могла вести только в спальню.

В комнате, где находились теперь криминалисты, царил, если не образцовый порядок, то, во всяком случае, не было и разгрома. Она выглядела как помещение, в котором долго, безвыходно сидел человек.

Перед одним из окон помещалось кресло-качалка, около которого валялась небрежно брошенная на пол вчерашняя газета. У другого окна находился мягкий стул, а на столике, придвинутом к самому стулу, стоял ящик с египетскими сигаретками, серебряная спичечница и пепельница, до краев наполненная окурками.

Между стулом и окном, опять-таки на полу, валялся последний номер иллюстрированного журнала и книга.

Из всего этого следовало, что обитатель комнаты не отличался любовью к порядку, не знал, как убить время и бездельничал. Все это вошедшие в комнату, запечатлели в своей памяти и поспешили к спальне, в которой ожидали встретить нечто не совсем обыкновенное.

Картер открыл дверь и остановился на пороге.

В комнате горело электричество и ярко освещало мельчайшие детали обстановки. Рядом с Картером остановился и Мак-Глусски, и некоторое время мужчин можно было принять за каменные изваяния.

Наконец Мак-Глусски повернулся к своему другу.

– Можно, подумать, что она спит, – произнес он.

При этом он указал на один угол комнаты, где в высоком кресле покоилась фигура очаровательно красивой женщины.

Лицо, окруженное волной черных волос, получило уже тот восковой оттенок, который наблюдается у людей, через несколько часов после смерти.

– Это Адель Корацони, – прошептал Картер. – Она мертва. Однако, пока еще не двигайся с места; необходимо запомнить мельчайшие детали. Молодая женщина одета в платье, обличавшее, что она или намеревалась остаться дома, или, если и думала принять, то только хорошо знакомого человека. Последнее предположение кажется мне более подходящим, так как прическа сделана очень тщательно, а цвет и покрой платья рассчитан, чтобы оттенить редкую красоту.

Ни по положению фигуры, ни по чертам лица покойницы, нельзя было заключить, что она умерла насильственной смертью.