Жорж Сименон - Мегрэ в тревоге

— Прелюбопытная получается картина, не правда ли? — сыронизировал Курсон.

— Что так?

— А то, что комиссар Мегрэ, который, вероятно, никогда доселе и не бывал в Фонтэне…

— Вам так сказали?

— Это мои предположения. В любом случае часто вас там не видели, да, по правде говоря, я вообще не слышал, чтобы кто-то об этом хотя бы упоминал. Посему в своей ремарке и счел небезынтересным ваше появление в городе именно в тот момент, когда тамошние власти сбились с ног, пытаясь решить самую немыслимую загадку, которая…

Мегрэ чиркнул спичкой и принялся попыхивать трубкой.

— Некоторое время мы с Шабо вместе учились, — спокойно пояснил он. — Раньше я неоднократно гостевал в его доме на улице Клемансо.

— В самом деле?

Он холодно повторил:

— Именно так.

— Тогда мы, скорее всего, увидимся завтра вечером у меня на улице Рабле, куда Шабо захаживает каждую субботу на партию в бридж.

Вот и последняя остановка перед Фонтэне. У Верну де Курсона багажа не оказалось — всего лишь портфель из коричневой кожи, лежавший на банкетке рядом с ним.

— Хотел бы я знать, удастся ли вам раскрыть эту тайну. Намеренно или нет вы оказались в наших краях, но это шанс для Шабо.

— Его матушка по-прежнему здорова?

— Крепка, как никогда ранее.

Курсон встал, чтобы застегнуть на все пуговицы плащ, натянуть перчатки и поправить шляпу. Поезд между тем замедлил ход, за окном все чаще стали мелькать огоньки, народ забегал по платформе.

— Рад был с вами познакомиться. Передайте Шабо, что надеюсь увидеть вас вместе с ним у себя завтра вечером.

Мегрэ ограничился простым кивком, открыл дверцу и, подхватив свой увесистый чемодан, двинулся к выходу, не обращая внимания на встречных.

Шабо, естественно, на перроне не было, учитывая, что комиссар подсел в этот поезд совершенно случайно. С порога здания вокзала Мегрэ бросил взгляд вдоль улицы Репюблик — ее нещадно молотил яростный ливень.

— Такси, месье?

Комиссар жестом показал, что не возражает.

— В «Отель де Франс»?

Ответив утвердительно, он, насупившись, забился в угол. Всего девять вечера, а Фонтэне словно вымер, лишь в двух-трех кафе светились окна. Дверь в гостиницу обрамляли две пальмы, торчавшие из кадок, выкрашенных в зеленый цвет.

— У вас есть свободные номера?

— Одноместные?

— Да. И я хотел бы, если возможно, перекусить.

Все здесь уже вошло в ночной режим работы, напоминая церковь после вечерни. Судя по всему, насчет ужина пошли справиться на кухню, а в обеденном зале зажгли пару ламп.

Чтобы не подниматься в отведенную ему комнату, Мегрэ сполоснул руки водой из фаянсового тазика.

— Белого вина?

Мегрэ до отвращения наугощался им еще в Бордо.

— А пива у вас нет?

— Только бутылочное.

— Тогда подайте столового красного.

Для него специально подогрели суп, настрогали ветчины. Со своего места комиссар увидел, как в холл ввалился какой-то весь мокрый от дождя тип и, не найдя никого, к кому можно было бы обратиться, заглянул в зал и, как подумалось Мегрэ, при виде его успокоился.

У этого рыжеволосого малого лет сорока, щекастого, с хорошим цветом лица, одетого в бежевый плащ, на плече болтались на ремне фотоаппараты.

Стряхнув капли дождя со шляпы, незнакомец приблизился к комиссару:

— Прежде всего позвольте сделать снимок? Я корреспондент «Уэст-Эклер», нашей региональной газеты. Заметил вас еще на вокзале, но не смог сразу же сконтактировать. Итак, они вызвали вас, дабы прояснить дело Курсона? — Молниеносная вспышка. Щелчок затвора. — Комиссар Ферон нам ничего насчет вас не сообщал. Как, впрочем, и следователь.

— Я тут не ради указанного вами события.

Рыжий субъект улыбнулся с видом собрата по ремеслу, которого на мякине не проведешь.

— Разумеется!

— Вы что имеете в виду?

— А то, что вы здесь неофициально. Все понимаю.

И тем не менее…

— Никаких «тем не менее»!

— Но Ферон мне заявил, что сейчас примчится сюда, — вот вам и доказательство.

— Кто такой Ферон?

— Комиссар полиции Фонтэне. Едва углядев вас на вокзале, я мигом позвонил ему из автомата. И он ответил, что мы увидимся в гостинице.

— Здесь?

— Само собой. А где же еще вы могли бы поселиться?

Мегрэ, допив бокал вина, вытер салфеткой рот и проворчал:

— Кто такой этот Верну де Курсон, с которым я ехал в одном купе из Ниора?

— Точно, он был в том поезде. Это шурин.

— Чей?

— Курсона, которого убили.

Мелковатый брюнет, в свою очередь появившийся в гостинице, тут же засек обоих беседующих.

— Привет, Ферон! — воскликнул журналист.

— Добрый тебе вечер. Прошу извинить, господин комиссар, но меня не проинформировали о вашем приезде, а посему я вас не встретил. После изнурительного рабочего дня мирно сидел за столом, и вдруг… — И он показал на рыжего. — Тут же выскочил на улицу и…

— Я уже сказал этому молодому человеку, — вздохнул Мегрэ, отодвигая тарелку и берясь за трубку, — что не имею никакого отношения к вашему делу Курсона. Оказался в Фонтэне-ле-Конт по чистейшей случайности с целью пожать руку давнему другу Шабо и…

— А ему известно, что вы здесь?

— Он должен был ожидать меня с четырехчасовым поездом. Убедившись, что я не прибыл, наверное, подумал, что появлюсь лишь завтра, если вовсе не изменил своих планов. — Мегрэ поднялся из-за стола. — А теперь, с вашего позволения, пойду поприветствую Жюльена, прежде чем завалиться спать.

Комиссар полиции Ферон и репортер пришли в замешательство.

— Вы действительно ничего не знаете?

— Не имею ни малейшего понятия.

— И не читали газет?

— В течение трех дней организаторы конгресса и Торговая палата Бордо не давали нам ни минуты передышки.

Полицейский и репортер, полные сомнений, переглянулись.

— Вы знаете, где проживает следователь?

— Конечно. Если только город не изменился со времени моего последнего визита к Шабо.

Они никак не могли решиться оставить Мегрэ в покое. Даже на тротуаре встали по бокам.

— Господа, имею честь откланяться.

Журналист настаивал:

— И вам нечего заявить «Уэст-Эклер»?

— Ничегошеньки. Всего хорошего, господа.

Комиссар зашагал по улице Республики, пересек мост и на всем пути до Шабо не встретил и пары прохожих.

Его друг проживал в старом доме, которым молодой Мегрэ так в свое время восхищался. С тех пор дом ничуть не изменился — серый камень стен, крыльцо в четыре ступеньки, высокие окна с квадратиками форточек.

Сквозь задвинутые шторы пробивался слабый свет. Мегрэ позвонил и вскоре услышал цокот мелких шагов по вымощенному белой плиткой коридору. В двери приоткрылся глазок.

— Дома ли месье Шабо? — спросил он.

— Кто там?

— Комиссар Мегрэ.

— Это действительно вы, месье? — Он узнал голос Розы, бессменной в течение тридцати лет горничной Шабо. — Сейчас открою. Потерпите чуток, пока я сниму цепочку. — Одновременно она крикнула куда-то во внутренние покои дома: — Месье Жюльен! Это ваш друг, господин Мегрэ… Входите, входите… Хозяин побывал сегодня после обеда на вокзале… И был разочарован, не встретив вас. Как же вы добрались?

— Поездом.

— Вы хотите сказать, что ехали вечерним рейсом?

Дверь наконец открылась. В хлынувшем наружу оранжевом свете предстал мужчина высокого роста, худой, слегка сутуловатый, одетый в домашнюю куртку из велюра каштанового цвета.

— Ты ли это! — воскликнул он.

— Конечно я. Просто не успел на нужный поезд. И сел в первый попавшийся.

— А где багаж?

— В отеле.

— Ты с ума сошел? Надо послать за ним. Договорились же, что остановишься у нас.

— Послушай, Жюльен…

Странно все же. Почему-то Мегрэ был вынужден делать над собой усилие, чтобы называть бывшего однокашника по имени, да и звучало оно для него необычно.

Не получалось даже спонтанного обращения к Шабо на «ты».

— Заходи! Надеюсь, еще не ужинал?

— Уже отужинал. В гостинице «Франция».

— Мне предупредить мадам? — прервала их Роза.

Мегрэ тут же вклинился:

— Думаю, она уже почивает?

— Только что поднялась к себе. Но ложится она не раньше одиннадцати, а то и в полночь. Я…

— Ни за что на свете! Я запрещаю ее беспокоить. Увидимся утром.

— Она будет недовольна.

Мегрэ прикинул, что мадам Шабо должно быть сейчас не меньше семидесяти восьми лет. В глубине души он сожалел, что пришел сюда. Тем не менее послушно пристроил утяжеленное впитавшейся влагой пальто на старинную вешалку и проследовал за Жюльеном в его кабинет, в то время как Роза, которой самой уже перевалило за шестьдесят, ожидала распоряжений.

— Что будешь пить? Выдержанный коньяк?

— Как тебе угодно.

Роза, с лету угадав безмолвное указание патрона, вышла. Со времени последнего посещения запах в доме остался прежним — запах добротного, хорошо ухоженного жилья, где отменно готовят, а паркет тщательно натирают, и это была еще одна деталь, которой завидовал когда-то Мегрэ.