Агата Кристи - Мисс Марпл рассказывает

Я спросила, как там насчет горничной.

– Это первое, что мы сразу же постарались разузнать, – ответил мистер Питерик. – Зовут Мери Хилл, из местных. Совершенно невозможно представить, с чего бы ей вдруг захотелось напасть на кого-то из постояльцев. Она, кроме того, чрезвычайно глупа, почти слабоумная. Когда ее спрашивали, она лишь твердила одно и то же. Она принесла для миссис Роудс бутыль с горячей водой, и, по ее словам, леди уже засыпала, как раз начинала дремать. Откровенно говоря, мне трудно поверить, что она совершила это преступление, и я уверен, что ни одно жюри присяжных тоже не поверит.

Мистер Питерик привел еще несколько деталей, дополняющих картину преступления.

В «Короне» у верхней площадки лестницы есть что-то вроде маленькой гостиной, где иногда пьют кофе. Оттуда идет направо небольшой коридор, заканчивающийся как раз у номера, который занимал мистер Роудс. От этого места под прямым углом к коридору расположен совсем уже маленький коридорчик, идущий тоже направо, и первая же его дверь ведет в номер, где была убита миссис Роудс. В то время, когда произошло преступление, обе двери находились на виду у имеющихся свидетелей. Первую дверь – ту, что вела в номер мистера Роудса и которую я назову «дверь А», – могли видеть четыре человека: двое коммивояжеров и престарелая супружеская пара, которые тогда пили кофе. Согласно их показаниям, через дверь А, кроме мистера Роудса и горничной, никто не проходил. Что же касается второй двери, выходящей в коридорчик, – назовем ее «дверь В», – то работавший рядом с ней электрик готов поклясться, что в дверь В никто не входил, кроме горничной.

Дело, разумеется, обещало стать интересным и даже захватывающим. Если основываться на одних фактах, то получалось, что, кроме мистера Роудса, убить его жену было просто некому. Но я видела, что мистер Питерик совершенно убежден в невиновности клиента, а мистер Питерик человек очень проницательный.

Во время предварительного расследования мистер Роудс довольно бессвязно поведал какую-то нескладную историю о какой-то женщине, писавшей его жене письма с угрозами. Рассказу этому, как я сразу догадалась, никто не поверил. По просьбе мистера Питерика мистер Роудс сам высказал на сей счет свое мнение.

– Честно говоря, – сообщил он, – я сам в это не верил. Думал, Эми сама все сочиняет.

Основываясь на всем услышанном далее, я сделала вывод, что миссис Роудс принадлежала к числу тех романтических натур, которые любят приврать и проходят по жизни, приукрашивая все, что с ними происходит. Число всяческих приключений, которые, по ее словам, происходили с ней за год, просто поражало воображение. Если случалось поскользнуться на кожуре от банана, то в ее устах это превращалось в историю о том, как она оказалась на волосок от гибели. Если вдруг загорался абажур на лампе, то в ее передаче получалось, что она чудом и с риском для жизни спаслась из горящего дома.

Мистер Роудс привык не придавать значения ее словам. Так что на рассказ о какой-то женщине, чьего ребенка она сбила во время автомобильной аварии, после чего тот оказался в больнице, и которая поклялась отомстить, он даже не обратил внимания. Это случилось до их свадьбы, и хотя жена иногда читала ему письма, полные безумных угроз, он подозревал, что она сама их и сочиняет. Такое с ней действительно прежде случалось – ну, может, раз или два. То была женщина истерического склада, которой непрерывно требовались драмы и потрясения.

В этом, по-моему, как раз нет ничего слишком уж необычного; у нас, например, в деревне есть молодая дама, которая ведет себя точно так же. Опасность для таких людей заключена в том, что, когда с ними происходит действительно что-то необычное, им никто не верит. Кажется, в данном случае все оказалось именно так. Полиция, на мой взгляд, просто сочла, что мистер Роудс водит ее за нос, чтобы отвести от себя подозрения.

Тогда я спросила, не останавливалась ли в гостинице какая-нибудь женщина, путешествующая одна. Оказалось, их было даже две: миссис Грэнби, вдова англичанина, служившего в Индии, и миссис Каррутерс, старая дева, напоминавшая скорее старую клячу и не выговаривавшая звук «г». Мистер Питерик добавил, что, сколько ни расспрашивал, ему так и не удалось найти никого, кто видел бы хоть одну из них вблизи места преступления и что нет никаких оснований подозревать, что одна из них может оказаться к нему хоть сколько-нибудь причастна. Я попросила описать их внешность. Он рассказал, что миссис Грэнби – особа лет пятидесяти с рыжеватыми, довольно неряшливо причесанными волосами и болезненно желтоватым лицом. Одежда ее весьма живописна и сшита в основном из натурального шелка и других тканей в том же духе. Мисс Каррутерс около сорока, у нее стриженые, как у мужчины, волосы, она пользуется пенсне и носит строгие юбки с пиджаками мужского покроя.

– Надо же, – проговорила я, – дело все усложняется.

Мистер Питерик посмотрел на меня вопросительно, но я не хотела раньше времени раскрывать карты и потому спросила, что именно сказал им сэр Малькольм Оулд.

Сэр Малькольм считал, что ему удастся получить благоприятное заключение медицинской экспертизы и придумать, как преодолеть трудности, связанные с отпечатками пальцев. Я спросила мистера Роудса, что он об этом думает, и тот ответил, что все доктора глупы, а он лично не верит, что жена сама себя зарезала.

– Не такой она человек, – сказал он просто, и я ему поверила. Люди с истерическими наклонностями самоубийство обычно не совершают.

Я подумала с минуту, а затем спросила, выходит ли дверь комнаты, где находилась миссис Роудс, непосредственно в коридорчик. Мистер Роудс ответил, что нет; там имелось еще нечто вроде маленькой прихожей, откуда вели двери в туалет и ванную. Заперта и закрыта изнутри на засов была именно дверь, ведущая из спальни в эту прихожую.

– В таком случае, – заметила я, – все очень просто.

Все было и вправду чрезвычайно просто. Дело в том, что никому не пришло в голову взглянуть на ситуацию с другой стороны.

И мистер Питерик и мистер Роудс так на меня уставились, что я смутилась.

– Возможно, – произнес, наконец, мистер Роудс, – мисс Марпл не до конца представляет себе всю сложность этого дела.

– Напротив, – пришлось возразить мне. – Думаю, что очень хорошо представляю. На вопрос, кто виновен в смерти миссис Роудс, может быть всего четыре ответа. Ее могли убить муж, горничная, она могла совершить самоубийство, либо ее мог убить кто-то, кого никто не видел.

– Последнее исключено, – вмешался мистер Роудс. – Пройти через комнату, где я находился, было невозможно: я бы увидел, но даже если бы кто-то ухитрился войти через дверь комнаты, где находилась жена, так, чтобы не заметил электрик, как, черт побери, ему удалось выйти, заперев дверь изнутри, да еще на засов?

Мистер Питерик посмотрел на меня и ободряюще произнес:

– Ну, мисс Марпл?

– Мне бы хотелось задать один вопрос. Мистер Роудс, как та горничная выглядела?

Тот задумался, а потом сказал, что не помнит наверное, но, кажется, она была довольно высокой... А вот светловолосой или темной – сказать трудно. Я обратилась к мистеру Питерику и задала тот же вопрос.

Он тут же вспомнил, что она среднего роста, у нее довольно светлые волосы, голубые глаза и на щеках достаточно сильный румянец.

Мистер Роудс заметил:

– Вы гораздо наблюдательнее меня, Питерик.

Я позволила себе не согласиться. И попросила мистера Роудса описать горничную, которая служит у меня. Ни он, ни мистер Питерик не смогли этого сделать.

– Надеюсь, вы понимаете, о чем это говорит? – спросила я их. – Вы пришли ко мне озабоченные собственными проблемами, а та, что открыла вам дверь, всего лишь горничная. То же самое произошло с мистером Роудсом и в гостинице. Ему было достаточно того, что он видит передник и форменное платье. Его увлекла работа. А мистер Питерик общался с той же самой женщиной совсем по другому поводу и с другой целью. Его интересовало, что она собой представляет. Как раз на это и рассчитывала убийца.

Видя, что мои собеседники еще так и не уловили, в чем дело, я решила продолжить свою мысль:

– Думаю, – начала я дальнейшие объяснения, – все обстояло следующим образом. Горничная вошла в дверь А, проследовала с бутылью через номер мистера Роудса в номер к миссис Роудс и вышла в другую дверь, ведущую в проход В через прихожую. Неизвестная Х – так мы назовем ту особу, которая и совершила убийство, – вошла через дверь В в прихожую, а затем укрылась в... гм... ну, скажем так, в некоем помещении и прождала там, пока горничная, выходя, не прошла мимо. Затем она вошла в комнату миссис Роудс, взяла стилет с туалетного столика (вне сомнения, она тщательно осмотрела комнату еще днем), подошла к самой кровати, ударила им засыпающую женщину, протерла рукоятку стилета, закрыла замок и задвинула засов на двери, через которую вошла, а затем проследовала через комнату, где работал мистер Роудс.