Агата Кристи - Том первый. Выпуск II

– Разве что косвенно.

Энтони бросил на него скорее печальный, нежели гневный взгляд.

– Тебе что-то надо делать, Джеймс, – сказал он. – Учиться заочно, что ли. Если бы в старые добрые времена на Востоке ты стал рассказывать так же, как сейчас, тебя бы подвесили вниз головой и били бы по пяткам или придумали что-нибудь похлеще!

Джимми как ни в чем не бывало продолжил свой рассказ:

– Ты когда-нибудь слышал о графе Стилптиче?

– Вот это уже другой разговор, – обрадовался Энтони. – Даже у тех, кто никогда не слышал о Герцословакии, загораются глаза при упоминании о графе Стилптиче. Великий Балканский Старик. Величайший государственный деятель современности. Величайший разбойник, по которому плачет веревка. Точка зрения зависит от того, какую газету читаешь. Но будь уверен, Джеймс, графа Стилптича будут помнить еще долго после того, как мы с тобой сгнием в могилах. За каждым сколько-нибудь значительным событием на Балканах за последние двадцать лет стоит граф Стилптич. Он был и диктатором, и патриотом, и государственником, – никто точно не знает, чему он отдавал предпочтение, не говоря о том, что он был и непревзойденным королем интриги. Ну, так что там насчет него?

– Он был премьер-министром Герцословакии, вот почему я о нем заговорил прежде всего.

– У тебя нет чувства пропорции, Джимми! Герцословакия и Стилптич несопоставимы. Она лишь место его рождения и деятельности. Но я думал, он умер?

– Так и есть. Он умер в Париже месяца два назад. То, о чем я тебе рассказываю, случилось несколько лет назад.

– А о чем, собственно, ты мне рассказываешь? – удивился Энтони.

Джимми принял упрек и поспешно продолжил:

– Дело было так. Я находился в Париже – четыре года назад, если быть точным. Прогуливаясь по довольно уединенной улочке, я вдруг увидел, как полдюжины крепких французских головорезов бьют респектабельного старого джентльмена. Ненавижу, когда шестеро бьют одного, поэтому я незамедлительно вмешался и разогнал их. Полагаю, им прежде никогда так сильно не доставалось. Они растаяли, как снег!

– Ты отлично поступил, Джеймс, – смягчился Энтони. – Хотел бы я видеть эту потасовку.

– Ах, пустяки, – скромно заметил Джимми. – Но старик был мне бесконечно благодарен. Он, безусловно, был под хмельком, но не настолько, чтобы не узнать мое имя и адрес, а на следующий день пришел ко мне и поблагодарил. И сделал это от души. Тогда-то я и узнал, что спас графа Стилптича. У него был дом неподалеку от Булонского леса.

Энтони кивнул:

– Да, после убийства короля Николая он уехал в Париж. Впоследствии его просили вернуться и стать президентом, но он не пожелал, храня верность своим монархическим принципам. Говорят, правда, что он принимал участие во всех закулисных интригах, происходящих на Балканах. Непостижим был покойный граф Стилптич!

– Это у Николая Четвертого был странный вкус на женщин, да? – спросил вдруг Джимми.

– Да, – подтвердил Энтони. – Это беднягу и погубило. Она была третьеразрядной певичкой из парижского мюзик-холла, не годящейся даже для морганатического брака. Но Николай влюбился в нее без памяти, а она только и мечтала о том, чтобы стать королевой. Это невероятно, но им удалось все устроить. Назвали ее графиней Пополевски, или что-то в этом роде, и заявили, что она состоит даже в некотором родстве с Романовыми. Они поженились в соборе Экареста, к великому неудовольствию двух архиепископов, вынужденных проводить обряд венчания, и она была коронована как королева Варага. Николай щедро одарил своих министров и, полагаю, думал, что этого достаточно. Но он забыл о массах. Они в Герцословакии высокомерны и реакционны. Они любят, чтобы их короли и королевы были благородных кровей. Они ворчали и выражали недовольство, которое обычно удавалось безжалостно подавлять, но в конце концов восставшая толпа штурмом взяла дворец, убила короля и королеву и провозгласила республику. С тех пор там республика – но, насколько я слышал, обстановка от этого спокойнее не стала. Были убиты один или два президента, так, для упражнения. Но вернемся к нашим баранам. Итак, граф Стилптич провозгласил тебя своим спасителем.

– Да. Но на том дело и кончилось. Я вернулся в Африку и никогда больше об этом не вспоминал, пока две недели назад мне не пришла какая-то странная посылка, которая искала меня бог знает как долго. Из газет я узнал, что граф Стилптич недавно умер в Париже. Так вот, в посылке были его мемуары, или воспоминания, называй как хочешь. К ней прилагалась записка, в которой говорилось, что если я до тринадцатого октября сего года доставлю рукопись в определенное лондонское издательство, то получу тысячу фунтов.

– Тысячу фунтов? Ты сказал, тысячу фунтов, Джимми?

– Да, сынок. Надеюсь, это не розыгрыш. Как говорит поговорка, не верь принцам и политикам. Вот так. Учитывая, что рукопись так долго искала меня, сейчас время терять нельзя. И все же мне жаль. Но я уже приготовился ехать во внутреннюю часть страны. Еще раз мне такой шанс не представится.

– Ты неисправим, Джимми. Лучше тысяча фунтов в руке, чем какое-то мифическое золото.

– А если это розыгрыш? Во всяком случае, дорога оплачена, я, можно сказать, на пути в Кейптаун, а ты меня совращаешь!

Энтони встал и закурил.

– До меня начинает доходить, к чему ты клонишь, Джеймс. Ты, как и планировал, отправляешься на поиски золота, а я должен для тебя забрать тысячу фунтов. Сколько же из них получу я?

– Как насчет четверти?

– Двести пятьдесят фунтов, не облагающихся, как говорится, налогом?

– Именно.

– Договорились. А теперь скрежещи зубами: я бы согласился и на сто! И позволь тебе сказать, Джимми Макграт: ты не умрешь в своей постели, вожделенно подсчитывая внушительный остаток на банковском счете.

– Это еще как сказать… Итак, по рукам?

– По рукам. Согласен. И к черту «Касл силект тур».

Они торжественно выпили за успех дела.

– Ну вот и все, – сказал Энтони, допив свой бокал и поставив его на стол. – На каком судне ты собирался отплывать?

– «Грэнарт Касл».

– Билет заказан на твое имя, так что я лучше поеду под именем Джимми Макграта. С паспортом, надеюсь, все в порядке?

– Никаких проблем. Мы совершенно не похожи друг на друга, но приметы у нас, вероятно, одинаковые. Рост шесть футов, волосы каштановые, глаза голубые, нос обычный, подбородок обычный…

– Полегче с этой обыкновенностью. Да будет тебе известно, что «Касл» выбрал меня из нескольких претендентов благодаря приятной внешности и изысканным манерам.

Джимми усмехнулся:

– Видел я сегодня утром твои изысканные манеры!

– Иди к черту!

Энтони зашагал по комнате, сосредоточенно наморщив лоб, и только через несколько минут заговорил:

– Джимми, Стилптич умер в Париже. На кой ляд ему было посылать рукопись из Парижа в Лондон через Африку?

Джимми беспомощно пожал плечами:

– Не знаю.

– Почему было не послать ее по почте?

– Согласен, это было бы разумнее.

– Конечно, – продолжал Энтони, – я знаю, что этикет воспрещает королям, королевам и правительственным чиновникам совершать простые, естественные поступки. Есть дипломатическая почта и все прочее. В Средние века им давали кольцо-знак вроде «Сезам, откройся!». «Королевское кольцо! Проходите, милорд!» И обычно находился ловкач, который крал его. Меня всегда удивляло, почему ни одному смышленому малому не пришло в голову изготовить с дюжину таких колец и продавать их по сто фунтов за штуку? И впрямь в Средние века у людей не было никакой предприимчивости!

Джимми зевнул.

– Похоже, мои размышления о Средневековье тебя не заинтересовали! Вернемся к графу Стилптичу. Из Франции в Англию через Африку – слишком мудрено даже для дипломата! Если он хотел передать тебе тысячу фунтов, он просто мог бы их завещать тебе. Слава богу, ни ты, ни я не настолько горды, чтобы не принять наследство! Стилптич, наверное, малость спятил!

– Ты так думаешь?

Энтони нахмурился и вновь зашагал по комнате.

– А ты вообще читал ее? – вдруг спросил он.

– Что читал?

– Рукопись.

– Господи, конечно, нет! Зачем мне читать этот бред?

Энтони улыбнулся:

– Я просто спросил, вот и все! От мемуаров, знаешь ли, бывает множество неприятностей. Слишком много откровений и так далее. Людям, умевшим при жизни держать язык за зубами, доставляет большое удовольствие тешить себя надеждой, что после своей смерти они поставят кого-нибудь в неловкое положение! Они получают от этого какое-то злобное удовлетворение. Что за человек был граф Стилптич, Джимми? Ты с ним встречался, разговаривал, а ведь ты прекрасно разбираешься в людях. Как тебе показалось, он злопамятен?

Джимми покачал головой: