Морис Периссе - Свидание у карусели

– Мой сын в Париже по делам. На аудиенции у министра сельского хозяйства. Вернется не раньше, чем дня через два.

Надменная старуха, стоявшая перед Жардэ, смерила его таким презрительным взглядом, что комиссару захотелось ее осадить, сбить с нее спесь.

– Я комиссар Жардэ, а это мой коллега, инспектор Бакконье. Мы ведем расследование о причинах смерти вашего бывшего работника Жюльена Комбрэ.

– Я знаю. Сын говорил мне об этом. Полагаю, он вам все сказал, то есть то немногое, что нам известно. Если бы нам пришлось быть в курсе дел всех тех, кто здесь бывает за год!.. Сезонные рабочие приходят и уходят десятками!

– С той лишь разницей, что Жюльен Комбрэ не был простым сезонником, как все прочие.

Из-под тяжелых век мадам Дансель сверкнул цепкий взгляд:

– Что вы хотите этим сказать?

– Комбрэ пробыл некоторое время в имении вашего сына в Алжире, лет десять назад. И в ту пору дружил с вашей внучкой, которой не пристало играть с арабами, не так ли?

– Если смотреть под этим углом зрения, то я допускаю…

– Хорошо. Расскажите мне теперь о Кларе Мерсье. Настороженность старой дамы несколько ослабла, но Жардэ чувствовал, что она начеку и готова защищать что-то уязвимое – он еще не знал, что именно. Оставалось лишь выждать, пока она допустит оплошность… Он почувствовал, как старуха снова напряглась, к ней вернулась враждебность.

– А что вам, собственно, эта Клара Мерсье? Как приехала к нам, так и уехала… Сын не собирался брать на себя ответственность за нее в тех условиях. Уже начались стычки, дороги стали небезопасными. Было бы опрометчиво…

– Как вы с ней познакомились?

– О, это очень просто. Моя дочь Жермэн жила в Париже, впрочем, и сейчас там живет. Она незамужняя, профессии не имеет и когда-то занималась сиротским домом для девиц, в Фонтенбло, – одних пристраивала на работу, других на учебу. Внучке Анжелине было почти шестнадцать, и на каникулах она скучала без компании… Короче, моя дочь подумала, что подружка-однолетка развлечет ее. Клара только что лишилась обоих родителей – погибли в автомобильной катастрофе. Она была глубоко травмирована. И моя дочь решила, что поездка в Алжир девочке тоже пойдет на пользу. В общем, мы с радостью согласились принять Клару на каникулы. Но тут разразились алжирские события, и дочери вскоре пришлось отвезти девочку обратно.

– С тех пор вы о ней не получали вестей?

– Вестей? Признаться, я об этом не думала. Примерно в то же самое время погибла моя внучка, и все остальное потеряло для меня значение.

– А ваша дочь?

– Моя дочь по-прежнему живет в Париже.

– Она продолжала заботиться о Кларе?

– Полагаю, что да. Знаете, с того момента вся наша жизнь пошла наперекос, так что о Кларе Мерсье я не думала. Участились нападения на французов, и мой сын, реалист по натуре, сообразил вовремя уехать. Не стоило цепляться за землю, которая уходила из-под ног.

Она явно испытала удовольствие от найденного оборота и повторила:

– Вот именно, уходила из-под ног! У моего сына уже были вложения во Франции, в частности, поместье, где мы сейчас живем. А вскоре Гренуйер совсем перешло в его собственность. О, жизнь не обходится без потерь, без слез, но, что поделаешь, нужно уметь стоически перевернуть страницу, даже когда становишься старой, как я. Этот дом благоустроен, и живется мне в нем хорошо. Климат Йера напоминает алжирский, летом, пожалуй, даже менее жарко. А былое… Все связи отрезаны, да мы и не из тех, кто мучается ностальгией. Мы первыми перевезли останки своих близких и перезахоронили их в склепе на здешнем кладбище, в Кро. Тогда кое-кто говорил, что это безумие, но мы так не считаем. Знаете, что арабы сотворили с нашими кладбищами в Алжире? Все разорили, разграбили могилы…

Бакконье не удержался, чтобы возразить, и тут же пожалел – к старухе моментально вернулась подозрительность и враждебность.

– Вы меня удивляете. Я провел в Алжире два последних отпуска. В столице и в других городах я видел европейские кладбища, действительно закрытые, ворота на замке, но не разоренные и не разграбленные.

Он пожалел еще больше о своей реплике, когда Жардэ бросил на него неодобрительный взгляд:

– Поскольку вашего сына нет дома, мне придется, мадам, задать вам еще два вопроса. Первый: можете ли вы сообщить нам адрес вашей дочери в Париже?

Несколько секунд старая дама смотрела на комиссара нахмурив брови, всем своим видом как бы говоря: «По какому праву?», но Жардэ выдержал ее взгляд, и она капитулировала:

– Пойду поищу, – голос ее звучал глухо.

Старуха вернулась довольно быстро и, не говоря ни слова, протянула комиссару листок, на котором вычурным почерком, явно претендующим на элегантность, были написаны адрес и номер телефона дочери.

– Вот, – сказала она. – Только предупреждаю – в данный момент моя дочь находится в Лондоне и вернется не ранее, чем через пару недель.

Голос хозяйки звучал подчеркнуто сухо, выпроваживающе, и у Жардэ на секунду возникло искушение таким же точно тоном пригласить ее явиться завтра в комиссариат для дачи показаний. Но он передумал, сказав себе, что теперь крепко держит в руках нити расследования и что осталось уже немного.

– Мой второй вопрос, мадам. Кто постоянно проживает в Гренуйер?

Снова удивленный, еще более гневный взгляд, снова молчаливый афронт. Но вслух, нехотя, она произнесла:

– Кроме моего сына и меня, моя внучка Эвелина и, по стечению обстоятельств, мой внук Бернар, студент, будущий врач. Еще управляющий Дидье Корес. И, конечно, Лакдар, которого мой сын, в сущности, вырастил. Лакдар Гариб. Да, я забыла служанку: Бенуату Жирар.

Полицейские распрощались, а старая дама в знак своего неудовольствия и вопреки правилам приличия, которые, по идее, должна была свято блюсти, не стала провожать их до дверей и не вызвала для этого служанку.

Во дворе поместья среди залитых солнцем столетних платанов неохватной толщины они немного переждали, задыхаясь от раскаленного воздуха. Уже подходя к машине, они обратили внимание на человека, который, держа под мышкой папку для бумаг, собирался войти в один из примыкающих домов. Это был огромный мускулистый парень в облегающей футболке, на которой спереди, в такт движению, вздымалось и словно приплясывало изображение полногрудой красотки. Косая сажень в плечах, красноватая, медного отлива кожа на лице, выразительные складки на выступающей челюсти и скулах, густые, коротко стриженные волосы.

– Какой экземпляр! – восхищенно заметил Жардэ. – С таким телохранителем Делакур должен чувствовать себя в безопасности.

– Это, наверное, управляющий?

– Заскочим в Кро, – вместо ответа сказал комиссар. – Надо снова повидать мадам Манье, навести кое-какие справки.

Бакконье промолчал и немного нервно вывел машину на дорогу, довольно перегруженную в этот отпускной период, несмотря на второразрядное качество. Зеленая долина манила туристов.

В Кро они напрасно стучали в дверь мадам Манье. На стук выглянула соседка:

– Вам нужна мадам Манье? Ее нет дома. В последние дни она немного хворала, но я видела, как она только что выходила из дома с букетом в руках. Вы наверняка найдете ее на кладбище.

Действительно, на дороге, ведущей к кладбищу, легко можно было различить маленький силуэт. Когда они поравнялись, Жардэ попросил инспектора затормозить.

– Вас подвезти?

Старушка удивленно вздернула брови, не сразу признав Жардэ.

– А, это вы, господин комиссар, было бы неразумно с моей стороны отказаться. Но что подумают соседи, увидев, как я выхожу из полицейской машины!

Она лукаво улыбнулась и уселась рядом с Бакконье, любезно распахнувшим дверцу.

– Мадам Манье, – начал Жардэ, – мне хотелось бы еще раз прибегнуть к услугам вашей памяти. Вот о чем речь. Утром, когда вы заметили желтую «меари» у склепа Данселей, удалось ли вам рассмотреть водителя? Постарайтесь вспомнить, это очень важно.

– Водителя? Дайте подумать. Припоминаю, он сел в машину, как только меня увидел. И быстро проехал мимо, да, очень быстро, я даже испугалась, что он заденет чью-нибудь могилу. Насколько я помню, это был крупный, широкоплечий мужчина. Но я вам уже говорила, что машина была зачехлена. Что меня и удивило. Но это я вам тоже говорила.

– Смогли бы вы узнать этого водителя? – О, нет, что вы!

По возвращении комиссар нашел у себя на столе новый рапорт. Некоторые отпечатки пальцев, обнаруженные на дверцах «меари» и «рено», совпадали. Однако человек с такими отпечатками в картотеке не значился.

Человек действия, готовый полностью выложиться в схватке с конкретными фактами, Жардэ порой чувствовал неодолимую потребность в передышке. И он давал себе несколько часов на размышление, прежде чем перейти в решающее наступление. С тех пор как Венсан Лардье прервал визит любопытного незнакомца, рывшегося в вещах Бертрана Абади, комиссар больше ничего не слышал об инженере и не считал уместным выходить на него, хотя бы потому, что ничего конкретного сообщить ему не мог. Теперь же он испытал потребность встретиться с ним, чтобы сообща подвести кое-какие итоги. Ближе к вечеру он один отправился к Лардье прямо на работу.