Эрл Гарднер - Подставных игроков губит жадность

– Зависит, что ты имеешь в виду под…

– Ты знаешь, что я имею в виду, – оборвал его Селлерс. – Отвечай: да или нет? И побыстрее, черт возьми!

– Да, – поспешил ответить Пэттон.

– Вы держали под наблюдением ее машину у дома, не так ли? – спросил я.

– Не желаю тебе отвечать, – упорствовал Пэттон.

– Значит, не желаешь? – сказал Селлерс. – Тогда считай, что это мой вопрос и изволь отвечать.

– Да, держали, – ответил Пэттон.

– Ладно. А кто был вашим клиентом?

– Мы не обязаны сообщать.

– Думаю, ты ошибаешься.

– Нет.

– Для твоего сведения, – предупредил Селлерс, – все это теперь завязано на убийстве.

– На убийстве! – в ужасе воскликнул Пэттон.

– Ты меня слышал.

– Кого убили?

– Картера Холгейта. Что знаешь о нем?

– Он… в общих чертах… Он проходил у нас по одному делу. – Пэттон теперь тщательно подбирал слова. Было видно, что он напуган.

– Итак, – продолжал Селлерс, – у меня есть основания считать, что установление личности вашего клиента может иметь значение для следствия. Поэтому я хочу знать, кто ваш наниматель?

– Минуту, – попросил Пэттон, – дайте посмотреть материалы.

Он подошел к шкафу с папками, достал одну, открыл, перелистал, вернул папку на место и остался стоять, нахмурившись.

– Мы ждем, – напомнил Селлерс. – И для твоего сведения, полиции нравится, когда частные детективные агентства проявляют чуть больше желания сотрудничать в делах об убийстве.

– Много ли делают для вас «Кул и Лэм»? – спросил Пэттон.

– Все, о чем прошу, – ответил Селлерс и, ухмыляясь, добавил: – И даже больше.

– Хорошо. Я скажу вам, – начал Пэттон. – У нас был «телефонный клиент», то есть дела велись по номеру телефона в Солт-Лейк-Сити. Деньги за наши услуги пересылались нам наличными. Нашему агентству было поручено о всех событиях немедленно сообщать по телефону. Любому, кто ответит.

– И вы не поинтересовались, кто стоит за номером? – спросил Селлерс.

– Разумеется, поинтересовались, – сказал Пэттон. – Не такие уж мы наивные. Это был номер гостиничных апартаментов, снятых неким Оскаром Боуманом. Про этого Боумана никто ничего не знает. Он уплатил за отель на месяц вперед. И это все. Когда мы звонили насчет инструкций, отвечал то мужской, то женский голос. Дорис Эшли была под нашим наблюдением около недели. Точнее, мы держали под наблюдением ее квартиру, а еще точнее – ее машину, стоявшую у дома. Когда она уезжала или приезжала, мы засекали время. Когда в поле зрения появился Лэм, мы сообщили, а когда он установил с девушкой контакт и поднялся с ней в ее квартиру, мы тоже сообщили. Нам было приказано все бросить, послать по почте отчет и немедленно прекратить операцию.

– Отчет отправили в апартаменты отеля в Солт-Лейк-Сити? – спросил Селлерс.

– Нет. Послали в Колинду. На почту, до востребования, Оскару Боуману.

– Черт побери! – выругался Селлерс. – А что насчет гонорара?

– Мы получили аванс наличными почтовым переводом. Имеется остаток в пользу клиента. Нам было велено забыть о нем и закрыть дело.

– Иными словами, – подытожил Селлерс, – когда всплыл Лэм, они ударились в панику и убрались?

– Не знаю, – ответил Пэттон. – Все, что знаю, я тебе выложил.

– Кто приказал закрыть дело, когда ты звонил? С кем ты говорил – с мужчиной или женщиной?

– Отчетливо помню, что разговаривал с женщиной.

– В таких делах, сержант, они, скорее всего, подстраховались, – вылез я.

– Что ты имеешь в виду?

– Он мог попросить ее подождать минутку и тем временем включить магнитофон. У них где-то имеется запись разговора.

Селлерс взглянул на Пэттона.

– Чтоб тебя черти забрали, – процедил сквозь зубы Пэттон, глядя на меня.

– Когда-нибудь так оно и будет, – заметил Селлерс. – А пока меня интересует, есть ли у тебя запись разговора.

– Есть.

– Давай послушаем.

– Если настаиваешь, то можешь послушать. А Лэму не дам. Мы не обязаны раскрывать своих агентов конкурирующему агентству, особенно когда этот малый фигурирует в деле и…

– Ты прав, – согласился Селлерс. – Я настаиваю. И хочу сам докопаться, что к чему. Дональд, ступай погуляй. Когда понадобишься, я знаю, где тебя найти. Но не вздумай меня надуть! И не пробуй удрать из города.

– Значит, он подозреваемый? – оживился Пэттон.

– Значит, подозреваемый, – подтвердил Селлерс. – И еще до того, как я разберусь с твоими архивами и досье, не исключено, что Кроха еще больше вляпается в дело об убийстве.

Пэттон стал сама любезность.

– Проходи, пожалуйста, сюда, сержант, – пропел он. – Сейчас достанем запись разговора. Для твоего сведения – разговор записан полностью, от слова до слова. То есть наше сообщение о том, что в кадре возник Дональд Лэм, и приказ немедленно прекратить наблюдение, закрыть дело, направить итоговый отчет в Колинду, на почту, до востребования Оскару Боуману, и оставить себе весь остаток гонорара… Все записано на пленку.

Селлерс вынул сигару изо рта.

– Исчезни, Кроха! – приказал он. – Я свяжусь с тобой, когда понадобишься… и, может быть, черт побери, быстрее, чем думаешь. Так что если есть какие дела, поскорее закругляйся.

Я доехал на такси до нашего агентства «Кул и Лэм», поднялся на лифте, толкнул большую стеклянную дверь, вошел в приемную, кивнул сидевшей за коммутатором девушке и попросил:

– Подожди минутку говорить Берте, что я здесь. Мне нужно…

– Но она, мистер Лэм, просила сказать немедленно, как только вы появитесь.

– Ладно. Скажи, что иду.

Я прошел в дверь с табличкой «Б. Кул. Посторонним не входить». Берта висела на телефоне.

– Итак, Дональд? – спросила она. – Что случилось?

– Все полетело к чертям.

– Что стало с этой твоей версией?

– Можно выбросить в окошко. Спустить в унитаз, – пошутил я. – Была хороша до поры до времени.

– Не годится?

– Ни к черту не годится.

– И как же теперь?

– Хуже некуда.

– А что Селлерс?

– Слушает во все уши тех, в детективном агентстве «Эйс Хай».

– Или смотрит во все глаза?

– И то, и другое. Слушает записи телефонных разговоров. Кто бы ни был наниматель, он ударился в панику, как только оказалось, что делом интересуется другое детективное агентство, и приказал прекратить расследование и закрыть дело.

– Почему?

– Именно в этом я и должен разобраться.

– Будь ты проклят, слишком во многое влезаешь! – разозлилась Берта. – Выдвигаешь версию, подсовываешь Селлерсу. Версия летит к чертям, и ты вместе с нею. Если бы помалкивал или сказал, что разбираться в этом деле – забота полиции, все бы обернулось для тебя не так уж и плохо. Откуда, черт побери, они взяли, что ты вытащил из окна труп Холгейта и сунул его в багажник нашего автомобиля?

– Они полагают, что у меня был сообщник, – ответил я. – Такое случается.

– Скажи на милость! – фыркнула Берта. – Сообщник должен быть здоровее быка и… Да и кто, черт побери, может быть замешан в этом вместе с тобой?

Я поглядел ей прямо в глаза:

– Ты.

– Я? – взвизгнула Берта.

– Ты, – повторил я.

– Что ты, черт побери, мелешь?

Я ответил:

– Я говорю о том, что думает полиция. Они состряпают дело против меня и станут искать наиболее подходящего соучастника, того, кто достаточно заинтересован, чтобы идти со мной до конца. И, конечно, решат, что это ты.

– Гори оно все синим пламенем!

– Они додумаются, – заверил я ее.

– Откуда ты знаешь, что эта миссис Трой не лжет? Она, может быть…

– Она действительно сказала неправду, – подтвердил я. – Отыскался тот преступник, который убил двоих на автобусной остановке. И вовсе не Холгейт. Миссис Трой ошиблась при опознании. Она опознала не человека, а его усы и одежду.

Берта нервно забарабанила по столу. На пухлых пальцах заискрились камешки.

– Надо же! Проклятое дело!

– Сама выбирала, – ухмыльнулся я, – забыла? Захотелось миленького, спокойного, респектабельного дельца. Говорила, что надоели авантюры, из которых я будто бы чудом вылезаю.

– Где сейчас Селлерс? – спросила она.

– В «Эйс Хай».

– Убирайся к себе в кабинет, – распорядилась она, – и дай мне поговорить с Селлерсом. Если он заявится сюда со своими версиями о соучастниках, я оторву ему уши, можешь не сомневаться.

– Не забудь, – предупредил я, – что все сказанное тобой может быть использовано против тебя.

Выходя, я оглянулся. Она сидела с раскрытым ртом, потеряв от ярости дар речи.

В моем кабинете меня ждала Элси Бранд.

– Как, сошлось, Дональд? – нетерпеливо выпалила она.

Я покачал головой:

– Не сошлось, а ведь, будь я проклят, должно было сойтись. Все вроде бы так здорово совпало, и вот тебе…

– Почему же не получилось? Я думала…

– Не получилось потому, что малого по имени Суонтон замучила совесть и, как только полиция ткнула в него пальцем, он во всем сознался.

– Вы имеете в виду убийство?

– Нет-нет. Бегство с места происшествия. Можешь у себя вычеркнуть. Это преступление раскрыто.