Эрл Гарднер - Дело о воющей собаке

– Именно это и было целью обмана! – рявкнул Клод Драмм.

Мейсон улыбнулся:

– Вспомните, Драмм, что я позвонил в полицию и передал им платок, как только он оказался у меня, и что мисс Сибли отдала мне его, как только получила у водителя. Я проверял воспоминания шофера такси, хорошо зная, что после вашей подготовки он будет настолько уверен в личности подсудимой, что никакой перекрестный допрос не поколеблет эту уверенность. Я допрашивал его, прибегнув к наглядным доказательствам, – вот и все. Это мое право.

Судья Маркхэм посмотрел на Перри Мейсона, и в его глазах блеснули искорки.

– Ну, – промолвил он, – в настоящее время в задачу суда не входит обсуждать этическую сторону проблемы и решать вопрос, имела ли место кража носового платка. Суд может лишь согласиться с вашими требованиями, адвокат, чтобы вашим свидетелям была предоставлена возможность дать показания и чтобы полицейские их не запугивали.

– Это все, что я хочу, – сказал Перри Мейсон, не сводя глаз с Клода Драмма. – Я знаю, что делаю, отвечаю за это и не желаю, чтобы любую женщину стращала компания забияк.

– За то, что вы сделали, вам придется отвечать перед комиссией по жалобам при ассоциации юристов! – огрызнулся Драмм.

– Вот и отлично, – отозвался Мейсон. – Я буду только рад обсудить с вами это дело на комиссии. А пока что руки прочь от моих свидетелей.

– Джентльмены, джентльмены, – всполошился судья Маркхэм, поднимаясь со стула. – Я настаиваю на соблюдении порядка. Адвокат Мейсон предъявил требование. Вы должны знать, мистер Драмм, что оно справедливо. Если упомянутая особа – свидетель, вызванный защитой, вам следует воздержаться от попыток запугать ее.

Клод Драмм побагровел и судорожно сглотнул.

– Хорошо, – буркнул он.

– Сюда, пожалуйста, – улыбаясь, сказал Перри Мейсон, взял под руку Мей Сибли и вывел ее из кабинета.

Когда он открыл дверь, мелькнула яркая вспышка света, сопровождаемая внезапным хлопком.

Девушка вскрикнула и закрыла лицо руками.

– Не волнуйтесь, – успокоил ее Мейсон. – Это всего лишь репортеры вас фотографируют.

Клод Драмм подошел к Мейсону. Его лицо было бледным, а глаза сверкали.

– Вы нарочно все это подстроили! – прошипел он. – Чтобы газеты напечатали на передней полосе сенсационную историю!

Мейсон усмехнулся.

– У вас имеются возражения? – осведомился он.

– Великое множество! – заявил Клод Драмм.

– Отлично, – медленно и зловеще произнес Перри Мейсон. – Только будьте с ними поосторожнее.

Какое-то время двое мужчин молча смотрели друг на друга. Глядя в спокойные глаза адвоката, побелевший от злобы Клод Драмм понял, что проиграл. Он круто повернулся и зашагал прочь.

Перри Мейсон обратился к Мей Сибли:

– Я не хотел, чтобы вы разговаривали с помощниками шерифа, но нет причины, по которой вы не могли бы побеседовать с репортерами.

– И что мне им сказать? – спросила она.

– Сообщите им все, что знаете. – Приподняв шляпу, Мейсон направился к двери. Дойдя до нее, он обернулся. Полдюжины журналистов, окружив Мей Сибли, наперебой засыпали ее вопросами.

Продолжая улыбаться, Перри Мейсон вышел через вращающуюся дверь в коридор.

Входя в свой офис, Мейсон посмотрел на часы. Без четверти девять. На улице было холодно и ветрено, а в помещении утешительно шипели радиаторы.

Перри Мейсон включил свет, поставил кожаный кейс на стол Деллы Стрит; щелкнув замком, открыл крышку и извлек портативную пишущую машинку, потом вынул из кармана перчатки и надел их. Достав из портфеля несколько листов бумаги и конверт с маркой, он положил их на стол, когда в приемную вошла Делла.

– Видел газеты? – осведомилась она, закрыв дверь и выскользнув из мехового пальто.

– Да, – с усмешкой отозвался Перри Мейсон.

– Скажи, ты специально устроил, чтобы заседание завершилось таким эффектным образом?

– Конечно. А почему бы и нет?

– Не слишком ли ты приблизился к нарушению закона? Что, если у тебя будут неприятности с комиссией по жалобам?

– Сомневаюсь. Это был вполне законный перекрестный допрос.

– Ничего себе допрос!

– Я имел полное право поставить в ряд несколько женщин и попросить Сэма Марсона выбрать ту, которая забыла платок в его такси. Я имел полное право указать на одну из них и сказать ему, что, по-моему, это та самая. Наконец, я имел полное право подвести к Марсону какую-нибудь женщину и спросить, не кажется ли ему, что это она, или просто сказать, что это она и есть.

– Ну и что?

– То, что я лишь сделал еще один шаг. Я выяснил, что Марсон не уверен в личности женщины, и воспользовался этим – выбрал подходящую женщину, одел ее примерно так, как была одета миссис Форбс, заставил ее надушиться такими же духами и поручил ей сказать водителю такси, что она оставила свой носовой платок в его машине. Естественно, он не усомнился в ее словах, так как сам толком не помнил женщину, которая забыла платок.

Я знал, что, когда обвинение над ним поработает, он уверенно опознает обвиняемую. Они умеют внушить свидетелю то, что им нужно. Водителю показали Бесси Форбс не менее дюжины раз, причем как бы мимоходом, дабы он не понял, что его гипнотизируют. Сначала они продемонстрировали ему ее и сказали, что эта та женщина, которая была в его машине. Потом поставили их лицом к лицу и заявили миссис Форбс, что Марсон ее опознал. Она ничего не сказала, но отказалась отвечать на вопросы. Это придало Марсону уверенности. Шаг за шагом они убеждали его, покуда у бедняги не осталось сомнений. Обвинение всегда так готовится к процессу – естественно, свидетели становятся все более уверенными в опознании.

– Да, но как насчет платка?

– Для того чтобы это квалифицировать как кражу, должно быть намерение украсть. В данном случае такого намерения не было. Женщина добыла платок для меня, а я добыл его для властей. Я передал платок в полицию гораздо раньше, чем им самим удалось бы его отыскать, и к тому же снабдил их информацией.

Делла нахмурилась и покачала головой:

– Возможно, но ты, безусловно, схитрил.

– Конечно, схитрил – за это мне и платят. Я просто допросил свидетеля неортодоксальным способом и сделал это прежде, чем обвинитель смог окончательно запудрить ему мозги… Пожалуйста, Делла, не снимай перчатки!

– Почему? – спросила она, глядя на длинные черные перчатки, обтягивающие ее руки.

– Потому что мы собираемся схитрить еще раз, и я не хочу, чтобы кто-то из нас оставил на бумаге отпечатки пальцев.

Делла уставилась на него.

– Это в рамках закона? – спросила она наконец.

– Думаю, что да, – ответил Мейсон, – но нам незачем, чтобы нас на этом поймали. – Он подошел к двери и запер ее. – Возьми лист бумаги и вставь его в портативную машинку.

– Я привыкла к своей машинке, – сказала Делла. – Терпеть не могу портативных.

– Машинки обладают такой же индивидуальностью, как почерк. Эксперт может точно сказать, на машинке какой марки отпечатан документ, и опознать саму машинку, если имеет доступ к ней и возможность сравнить шрифт.

– Это новая машинка, – заметила Делла.

– Вот именно, и я намерен слегка согнуть несколько литер, чтобы она не выглядела такой новой.

Он подошел к машинке и начал гнуть стержни литер.

– Что ты задумал? – осведомилась Делла.

– Мы собираемся отпечатать признание.

– Какое?

– Признание в убийстве Полы Картрайт.

Она уставилась на него расширенными от удивления глазами:

– Господи, и что же ты намерен делать с этим признанием?

– Мы отправим его, – ответил Мейсон, – заведующему отделом репортажей «Кроникл».

Делла стояла неподвижно, испуганно глядя на шефа, потом внезапно глубоко вздохнула, подошла к своему стулу, села и вставила лист в портативную машинку.

– Боишься, Делла? – спросил адвокат.

– Нет, – ответила она. – Я сделаю это, если ты хочешь.

– Конечно, это большой риск, – предупредил Мейсон, – но я думаю, что сумею вытащить тебя из любых неприятностей.

– Я сделаю для тебя все, – заверила Делла. – Прочтешь, что ты хочешь отпечатать?

– Я сразу буду диктовать. – Он подошел к ней. – Отпечатай следующий текст и адресуй его заведующему отделом репортажей «Кроникл»:

«Дорогой сэр!

Я обратил внимание, что Ваша газета опубликовала интервью с Элизабет Уокер, где она утверждает, что я неоднократно заявлял о своем намерении умереть на виселице, что я проводил много времени, наблюдая в бинокль за домом Клинтона Форбса, который проживал там под именем Клинтона Фоули.

Все это чистая правда.

Я также заметил, что Вы напечатали редакторское обращение к властям с требованием задержать меня и мою жену, Полу Картрайт, прежде чем начнется суд над Бесси Форбс, намекая, будто я убил Клинтона Форбса.

Это обвинение ложно и несправедливо.

Я не убивал Клинтона Форбса, но я убил свою жену, Полу Картрайт.

Думаю, при сложившихся обстоятельствах общественность имеет право знать, что именно произошло».