Джон Карр - Убийства в замке Баустринг

Гонт откинулся на спинку стула и выдохнул клубы дыма.

— Нельзя, вставив термометр в ухо человеку, измерить температуру его мозга. Я так считаю. Дожимать следует только тех, кто словоохотлив изначально. Если подозреваемый заготовил замысловатое, великолепное, прекрасно выстроенное ложное показание, его, возможно, будет трудно загнать в ловушку. Однако тот, кто проводит дознание, обязан помнить, что тот, кто дает ложное показание, грешит многословием. К примеру, если вы искренне хотите пойти с кем-то поужинать, а обстоятельства препятствуют этому, ваши извинения будут краткими и не потребуют от вас никаких усилий. Только в том случае, если этот ужин вам в тягость и вы преднамеренно не пришли на него, вы приметесь излагать какую-то тягомотину, всегда изобилующую ненужными деталями.

Гонт налил в стакан бренди и посмотрел его на свет. Сэр Джордж наклонился и сказал:

— Никогда не поверю, чтобы ты прочитал нам эту лекцию просто так. Хочешь сказать, что изворотливый лжец сам загоняет себя в ловушку? И ты можешь указать на несоответствия?

— Если он грешит многословием, это непременно суть его натуры. Он выкладывает то, что у него на уме, в большинстве случаев без надобности… Вот почему, — сказал Гонт, делая глоток, — мне нравится общаться с одаренными фантазерами. Я сразу улавливаю, что они собой представляют на самом деле.

Сэр Джордж закашлялся.

— Спасибо, — тихо сказал он. — Как я понимаю, ты куда-то клонишь… Тебя вдохновила на эту лекцию байка, которую нам поведал Сондерс?

— Нет, конечно! Но Сондерс, между прочим, совершенно ясно дал нам понять, что было у него на уме все то время, пока он говорил… Короче говоря, ложные показания не только загоняют подозреваемого в тупиковую ловушку, но и полностью раскрывают его характер. — Он выпрямился, услышав голоса в коридоре. — Это инспектор Тейп, я полагаю. Мне лучше встретить его.

Тэрлейну не хотелось в который раз выслушивать все факты, связанные с убийствами. Он утомленно опустился в свое кресло, когда Гонт вышел из столовой, а вслед за ним — доктор Мэннинг. В дверях они столкнулись с Фрэнсисом.

— Пат скоро спустится, — сказал Фрэнсис. — Я буду здесь, если вам понадоблюсь… А, бренди… Отлично! Что здесь происходило в мое отсутствие?

— Нам читали лекцию, — ответил сэр Джордж, потирая руки. — Лично мне это без надобности, да и вообще мне все это не нравится.

— Мне тоже, — сказал Мэссей. — Вот сижу и вспоминаю все, что я сказал или сделал… Возможно, я что-то упустил или не так рассказал, или совсем не то рассказал во второй раз, или что-то еще! А у этого дотошного дьявола извращенные понятия… я прямо-таки его боюсь!

— Похоже, он нагнал страху на вас, друзья, — заметил Фрэнсис необычным для него тоном. — О чем он говорил?

— О лжи, — сказал сэр Джордж, — и о том, как вычислить лжеца. С чего бы это? Майкл, расскажи обо всем, что случилось рано утром.

Бесстрастным тоном Тэрлейн полностью изложил все, начиная от того момента, как он увидел собаку, выскочившую на балкон, и до того момента, как они обнаружили труп. Но он, разумеется, не упомянул, что все это имело какое-то отношение к комнатам лорда Рейла. Однако когда он закончил, он буквально окаменел, услышав зычный голос инспектора Тейпа:

— …этот грабитель, сэр, этот злодей… Вы не допускаете, что ему что-то понадобилось в комнатах его светлости?

— Я думал об этом, инспектор, и побывал там. Но если он действительно собирался что-то там взять или украсть, то не представляю, что это могло быть. Всё, похоже, на своих местах, и в спальне, и в гардеробной.

Голос Гонта, как заметил Тэрлейн, не такой громкий, как у инспектора, был отчетливо слышен. Возможно, Гонт специально педалировал голосом, чтобы его было слышно повсюду.

— Всё на своих местах? — повторил инспектор и замолчал. Тэрлейн представил, как Тейп покачивает головой. — Но там все было в страшном беспорядке накануне вечером, сэр.

— Ну! Огромный сундук, к примеру, был отодвинут от стены. Тяжеленный флорентийский сундук высотой три или четыре фута… Там и следы на пыльном полу остались…

Тэрлейн вспомнил этот сундук. Он и Гонт осматривали его после того, как Гонт обнаружил стенной шкаф с его загадками. Массивный резной дубовый сундук… Ему показалось странным, что в такой неопрятной спальне на крышке сундука не оказалось пыли. Что там, в этом сундуке?

И снова инспектор Тейп озвучил его мысли.

— Я знаю, сэр, — сказал он. — Я видел сундук накануне вечером. Заглянул в него. Он пустой, нет в нем ничего.

— А я заглянул в сейф, естественно, в ящики письменного стола, за гобелены и в стенной шкаф.

Тэрлейн насторожился. Скажет ли Гонт про измятый балахон? Однако Гонт понизил голос, и все присутствующие перестали прислушиваться.

Фрэнсис сразу налил себе стакан виски, а когда сэр Джордж нахмурился, поднял стакан со словами:

— Ваше здоровье! — Сделав большой глоток, он добавил: — Не знаю, что я буду делать, но совершенно точно в казенный дом не собираюсь. Ирэн не вернешь, так что и скорбеть не буду. И не удавлюсь, если меня привлекут к ответственности за ее убийство… Не смотрите на меня с таким ужасом, джентльмены, вы же сами именно так думаете.

— Какой вздор! — сказал сэр Джордж, пожав плечами.

— Приплели мой пистолет, — продолжал Фрэнсис задумчиво. — Я тоже допрашивал Сондерса. Этот доброхот считает, что защищает меня. Это факт, что пистолета здесь нет… Я сам его искал перед тем, как спуститься сюда. Хотел бы я знать, где он. Если друг Сондерса и в самом деле не утопил его, когда обжимался со своей зазнобой в лодке… Слушай, Кестеван, а ты когда-нибудь обжимался в лодке?

— Лучше бы ты прекратил цепляться к нему, — сказал сэр Джордж. — Выслушивать все это крайне неприятно, кроме того, слово «обжиматься» отвратительно.

— Ах, этот кембриджский гонор! — воскликнул Фрэнсис, приподнимая свой стакан. — Ваше здоровье! И все-таки хотел бы я знать, как он относится к смерти Ирэн. В конце концов, она была его другом.

Кестеван поднялся в полный рост.

— Нет, не была, — сказал он довольно спокойно. — Я ненавидел ее.

Взглянув Фрэнсису прямо в глаза, он вышел из комнаты.

— Ну и ну! — произнес Фрэнсис. — Дом вечных сюрпризов. Оказывается, даже ничтожному человеку присуще кое-что человеческое! Интересно, чем это вызвано?.. Когда мы услышали эту новость, я решил, что он, как говорится, сражен наповал. Вид у него был тот еще! Но тогда почему такой стресс, если он ее ненавидел?

— Сильный стресс случается не только от горя, но и от радости, — заметил сэр Джордж.

Фрэнсис внимательно посмотрел на свой стакан.

— Знай я это раньше, тогда… — Он запнулся и покачал головой. — Но все равно в списке подозреваемых инспектора Тейпа я первый. Всем известно, как я относился к Ирэн. Ну а теперь я лорд Рейл, разбогатевший к тому же… — Он неожиданно захохотал. — Но если серьезно, мне приятно, что вы, черт возьми, убеждены, что я ее не убивал. Великое вам за это спасибо. — Оборвав смех, он взглянул на Тэрлейна: — Доктор, вырисовывается еще одна вещь. Ваш рассказ о том, что вы видели свет у нее в окне, а потом слышали лай собаки… Во сколько это было?

— Не могу сказать с точностью, — ответил Тэрлейн. — Было ровно час ночи, когда мы поднялись наверх. У меня сложилось впечатление, что я пробыл какое-то время в своей комнате, когда заметил этот свет. Но во сколько — сказать трудно.

— Я последним отправился спать, а потом мистер Гонт. Мы с инспектором Тейпом побеседовали, затем я сказал Вуду, чтобы он шел спать, и сам выпустил инспектора из дома. — Фрэнсис уселся на край стола. Похоже, он снова предался размышлениям. — Я видел, что у мистера Гонта в библиотеке горел свет, когда начал подниматься наверх. Это было после половины второго. Я взглянул на свои часы, было почти без четверти два. Мог этот эпизод с собакой произойти до этого?

— Думаю, да. Незадолго до этого, по крайней мере. Я уверен, что провел в своей комнате не более получаса, когда увидел свет в ее окне, а затем услышал лай собаки.

— Почему я спрашиваю об этом? Свет в портретной галерее был выключен. Это было последнее, что сделал Вуд перед тем, как ушел спать. Я поднимался наверх со свечой. Но я слышал, будто кто-то ходит в портретной галерее. — Он замолчал, и сэр Джордж пристально посмотрел на него. — Это насторожило меня, конечно. Вообще-то я испугался. Я окликнул того, кто был в галерее, но ответа не получил. Тогда я подумал, что, должно быть, ошибся. Моя комната в самом дальнем конце, как вы знаете… Я напружинился, как кот. Шагал по коридору на цыпочках. Сондерс ждал меня, как обычно, с моим стаканчиком спиртного на ночь. Я обрадовался, увидев его. Наверное, я представлял собой забавное зрелище. Я немедленно его отпустил, но думаю, он заметил что-то такое во мне, чего я не замечал, вот это-то и беспокоит меня! Понимаете, он ушел, а потом я услышал стук в дверь, и Сондерс появился снова, в пальто и со странным выражением лица. Он спросил меня, не хочу ли я, чтобы он лег на диване в моей комнате и переночевал у меня… Я был немного резок с ним. Он поморщился и ушел.