Рекс Стаут - Завещание

11.30. Позвонили Даркин, Пензер и Кейн. Пришла Сейра Данн.

12.10. Появились Эйприл, Селия и Стоффер.

12.30. Все разошлись. Приехали Пензер с Кейном, получили инструкции и исчезли.

13.30. Ленч.

14.15. Примчался Кремер.

14.35. Умчался. Пришла Дейзи Хауторн.

14.40. Появился Даркин.

14.42. Я выбрался на улицу, пообщался с Орри, вновь вернулся в дом и увидел в приемной Нейоми Кари.

14.50. Я спустился вниз, очень коротко поговорил с Нейоми Кари и вернулся в библиотеку.

16.55. Телефонный звонок от Пензера.

17.00. Дейзи Хауторн ушла.

17.05. Я направился в приемную. Нейоми Кари там не было. Был Юджин Дэйвис, отвел его в библиотеку.

17.40. Заглянул Прескотт.

17.45. Дэйвис и Прескотт нас покинули.

17.55. Пришел дворецкий. Данн просил Ниро Вульфа в приемную. Мы отправились вместе.

18.05. Бройзен, Стоффер, Ритчел и Прескотт поднялись наверх, оставив в приемной Данна, Вульфа и меня.

18.11. Найдено тело.

Список выглядел внушительно. А те несколько пунктов, которые я в него не включил (первый акт комедии «Дейзи и драпировки», просьба Сейры поговорить с Вульфом, двойник Дейзи и его исчезновение, Стоффер за портьерами), из других источников, по-моему, нельзя было установить.

— Очень вам благодарны, — сказал Скиннер. — Исключительно ценная вещь.

Ага, он уже подлизывался!

— А теперь расскажите, о чем вы беседовали с мистером и миссис Данн?

Итак, они приступили ко второй части программы. У меня было достаточно времени, чтобы упорядочить свои мысли, поэтому все шло почти без заминок.

Выпустив признание Сейры и историю Дейзи о васильке, я выложил им целую кучу сведений, досконально описывающих дневную деятельность Вульфа. Естественно, без маленьких стычек не обошлось. Самое серьезное недоразумение возникло, когда Скиннер попросил показать мои стенографические записи. Я ответил, что они принадлежат Вульфу и распоряжаться ими может только он. Они поспорили немного по этому поводу, но безуспешно: мне было ровным счетом наплевать на недовольство Хомберта. Кстати, стенограммы лежали у меня в кармане.

Потом они снова поостыли и даже «осчастливили» меня, поинтересовавшись моим мнением по одному техническому вопросу. Полиция, мол, видела бар только при электричестве, а когда там был я, свет падал лишь из углового окошка, причем за секунду до того из бара через заднюю дверь вышла Дейзи Хауторн. Миссис Хауторн ничего-де не отрицает. По ее словам, она, не желая появляться перед чужими людьми в вуали, часто заходит в бар с тыла, чтобы посмотреть на посетителей из-за портьер. И теперь, заслышав, что Ритчел и Бройзен собираются проверить личные бумаги покойника, сделала то же самое. Она, мол, находилась в убежище всего несколько минут и, заметив, что я приближаюсь к занавеси, поспешила удалиться. А на полу ровным счетом ничего не видела. Так вот, как я считаю, могла ли Дейзи не заметить тело мисс Кари при том освещении?

Я сказал, что могла. Свет был настолько слабым, что, практически споткнувшись о труп, я не сразу смог разглядеть его.

Они еще долго ходили вокруг да около, а потом Скиннер обрушился на меня с вопросом, которого я ожидал с той самой минуты, как переступил порог комнаты. Пару раз у меня даже возникало желание предвосхитить события, но в конце концов я все-таки решил, что неразумно лишать их небольшого удовольствия почувствовать себя изобретательными Шерлоками Холмсами. Поэтому, когда Скиннер начал «артиллерийскую подготовку», я скрыл усмешку.

Он произнес безразличным тоном:

— Нас очень беспокоит одна деталь. Почему никто, даже слуги, не слышал ни крика, ни стона и нет ни малейших признаков борьбы? Неужели она не звала на помощь и не оказала никакого сопротивления?

— Это и вправду удивительно, — согласился я, — но до нас в библиотеку не донеслось ни единого звука.

— Я как раз собирался задать такой вопрос.

— Вот вам и ответ. Конечно, при удушении жертву частенько сперва либо оглушают ударом, либо дают ей снотворное. Вам это любой судебный врач подтвердит. И кстати, я кое о чем вспомнил. Когда с нами наверху был Дэйвис, я предложил принести ему виски, поскольку он явно хотел опохмелиться. Ну и налил в баре с полпинты мак-ниловского зелья.

Кремер, глядя на меня, фыркнул:

— Черта с два, не было такого!

Скиннер сухо прибавил:

— В один прекрасный день, Гудвин, вы со своей склонностью к вранью наживете крупные неприятности.

— Это вовсе не вранье, — запротестовал я. — И основания для беспокойства у меня самые реальные. У нее на лбу я заметил синяк, словно после сильного удара. Самая удобная вещь в баре, которой можно стукнуть так, чтобы человек потерял создание, конечно, одна из тамошних бутылок. Но если убийца воспользовался ею, потом он должен был стереть с орудия преступления отпечатки своих пальцев. А вот мои следы сохранились. Ясные, свежие. На бутылке Мак-Нила. Вы их случайно не обнаружили? Я ужасно переживаю. Конечно, они могли остаться и незамеченными, но, скорее всего, наоборот. Поэтому я и решил во всех подробностях…

— Заткнитесь и не морочьте нам голову! — заорал Кремер. — Только подумайте, сорок тысяч человек ежегодно погибает в автомобильных катастрофах, а с вами ничего не случается! Уберите его отсюда, Граер!

Последние слова адресовались полицейскому, сидящему у двери.

— Отправляйтесь домой и передайте Вульфу, если он там… хотя нет, ничего не передавайте. Я лично с ним встречусь. И с вами… Оставайтесь в таком месте, чтобы вас можно было отыскать. Находитесь там, где я смогу вас отыскать! — повторил он снова, заметив, что я вскочил на ноги.

— Обязательно! Доброй ночи, джентльмены! Всяческой удачи! Вы представляете мои чувства, когда мне стало ясно, что, пока я тянулся через стойку к бутылке с шотландским виски, тело уже находилось там… Ладно, я пошел, очень сожалею, если надоел…

Граер проводил меня до выхода и попросил дежурного полицейского выпустить меня на свободу. А снаружи я удостоился недоверчивых взглядов еще от двоих полицейских.

Я добрел до угла и поймал такси. Пока мы ехали к дому Вульфа, водитель буквально завалил меня вопросами по поводу убийства, но из моих односложных ответов он вряд ли сумел что-нибудь уразуметь.

Я отомкнул дверь своим ключом и нажал на ручку, однако первая, приоткрывшись на пару дюймов, застряла. Она была на цепочке. Тогда я привалился плечом к звонку. Через секунду в холле раздались быстрые шаги и в щели показался настороженный глаз Фрица.

— Ах, Арчи? — В голосе его послышалось явное облегчение. — Ты один?

— Нет, со мной взвод пулеметчиков, — ответил я. — Отворяй живей!

Он засуетился.

Я оставил на него процедуру запирания, а сам пошел в кабинет. Но внутри оказалось темно. Тогда я отправился на кухню. Там горел свет и очень вкусно пахло. Как всегда. Привычно, я бы сказал. На стуле лежала французская книга Фрица. Как только он появился в своей резиденции, я принялся его расспрашивать:

— Вульф когда вернулся?

— Без двадцати семь. Тебе осталась утка и кусок пирога с гусиной печенкой, так что…

— Нет, спасибо. Я по горло сыт. — Я налил себе стакан молока из холодильника. — А во сколько он лег спать?

— Около одиннадцати. Говорил, что очень устал. Поужинал со мной на кухне, чтобы не зажигать света в столовой: по его словам, за ним охотилась полиция. А что, ему грозит опасность? Действительно?

— Ему? Опасность? Откуда ты взял? Даже и не думай. С чего такие предположения? А это что за штуковина?

Я подошел поближе. Штуковина представляла собой пышную ветку какого-то кустарника длиной в фут с зелеными только распустившимися листочками и длинными шипами. Она стояла в вазе с водой на столе у Вульфа.

Фриц ответил, что понятия ни о чем не имеет. Ветку, мол, приволок Фред Даркин, а в вазу поставил Вульф. Ворчал что-то о бутонах. И о ягодах.

— Ох! Ну, тогда это наверняка ключ к разгадке. Вещественное доказательство… Фред замечательно их собирает. Бьюсь об заклад, веточка имеет какое-то отношение к Хауторнам… Когда же Фред появился?

— Примерно в половине одиннадцатого. Значит, говоришь — ключ? Так у него в сумке этих ключей было хоть пруд пруди. Еще раньше Сол приходил, долго разговаривал с мистером Вульфом. Джонни звонил… — Фриц взглянул на листок, который всегда оставлял возле телефона, — в десять сорок шесть… О, тут и для тебя что-то есть…

Я прочитал: «Арчи, меня нет дома. Н. В.», — сунул бумажку в мусорную корзинку, вздохнул:

— Так-так-так! — И отправился спать.

Утром я почти не сомневался, что меня срочно вытянут из постели. Но Фриц спустился от Вульфа — он носил ему завтрак — и ничего мне не передал. «Хорошо же, — подумал я, — если этот толстый бугай делает вид, будто сегодня опять воскресенье, то чем я хуже его? Я тоже могу притвориться».