Морис Леблан - Полая игла

Следователь заставил садовника, у которого были все ключи, открыть Господню Часовню, настоящую жемчужину скульптуры: время и революция пощадили ее, и, украшенная статуэтками тонкой работы, с резным портиком, она считалась чудным образчиком нормандской готики. Однако внутренняя часть часовни, единственным украшением которой был мраморный алтарь, никак не могла служить укрытием. Да и как ему удалось бы туда попасть?

Наконец, они подошли к дверце, через которую проходили посетители, желающие осмотреть развалины. Она выходила на узкую дорогу, зажатую меж крепостной стеной и лесом — оттуда виднелись заброшенные карьеры. Господин Фийель нагнулся: в дорожной пыли виднелись следы шин с противобуксующим устройством. Раймонда и Виктор вспомнили, что после выстрела послышался шум мотора.

— А что, если раненому все же удалось присоединиться к своим товарищам? — предположил заместитель прокурора.

— Никак невозможно! — горячо возразил Виктор. — Я был здесь еще до того, как мадемуазель и Альбер потеряли его из виду.

— Однако в конце концов должен же он где-то находиться! Снаружи или внутри, одно из двух!

— Он здесь, — упрямо твердили слуги.

Следователь пожал плечами и понуро вернулся к замку. Да, радоваться нечему. Налицо кража, а ничего не украли, есть и задержанный, однако он сделался невидимым, плохое начало для следствия.

Поиски заняли довольно много времени, и господин де Жевр пригласил обоих блюстителей закона и журналистов отобедать в замке. Трапеза прошла в молчании, а затем господин Фийель снова принялся в гостиной допрашивать прислугу. Вскоре во дворе послышалось цоканье копыт, и появился жандарм, отправленный в Дьеп.

— Ну как, говорили ли вы со шляпником? — не сдержал нетерпения следователь.

— Фуражку продали шоферу.

— Шоферу?!

— Да, шофер остановил машину возле магазина и попросил для одного из седоков желтую кожаную шоферскую фуражку. Ему показали вот эту. Тот заплатил, даже не взглянув на размер, и уехал. Он очень спешил.

— Что у него была за машина?

— Четырехместный автомобиль.

— А когда было дело?

— Когда? Да сегодня утром же.

— Сегодня утром? Что вы такое мелете?

— Фуражку купили сегодня утром.

— Это совершенно невозможно, поскольку ее еще ночью нашли в парке. Она ведь уже была у злоумышленника, значит, ее купили раньше.

— Сегодня утром. Так сказал шляпник.

На мгновение все растерялись. Изумленный следователь тщился разобраться во всем этом. Вдруг он подскочил, словно озаренный внезапной догадкой.

— Приведите шофера, который нас сюда утром привез!

Командир жандармов со своими подчиненными бегом бросились к конюшням, однако спустя несколько минут жандармский начальник появился один.

— А где же шофер?

— Ему накрыли на кухне, он пообедал, а потом…

— Что же потом?

— Сбежал.

— Вместе с машиной?

— Нет. Он заявил, что поедет навестить родственника в Увиле, и одолжил у конюха велосипед. Остались его пальто и шляпа.

— Не уехал же он с непокрытой головой?

— Он уехал в фуражке, которая была у него в кармане пальто.

— В фуражке?

— Да, похоже, в фуражке из желтой кожи.

— Из желтой кожи? Не может быть, вот же она.

— Вы правы, господин следователь, но у него была такая же.

Заместитель прокурора саркастически захихикал…

— Ах, как забавно! Как мило… целых две фуражки… Одна, настоящая, единственная наша улика, уплывает на голове мнимого шофера! А вторая, бутафорская, оказывается у вас в руках. Здорово же он нас провел, этот малый.

— Догнать его! Привезти назад! — крикнул господин Фийель. — Капрал Кевийон, двоих людей за ним, галопом!

— Он уже далеко, — заметил заместитель прокурора.

— Как бы далеко он ни был, придется уж нам его изловить.

— Надеюсь на это, хотя убежден, господин следователь, что нам все же следует сосредоточить основные усилия здесь. Извольте прочитать записочку, что я нашел в кармане пальто.

— Какого пальто?

— Пальто шофера.

И заместитель прокурора подал господину Фийелю сложенную вчетверо бумажку, где грубым почерком было написано карандашом: «Горе барышне, если она убила шефа».

Волнение возникло среди присутствующих.

— Ну вот и хорошо, нас предупредили, — пробормотал заместитель прокурора.

— Господин граф, — начал следователь, — умоляю вас, не беспокойтесь. И вы тоже, барышни. Угроза просто бессмысленная, поскольку здесь присутствуют блюстители порядка. Я лично отвечаю за вашу безопасность. Что касается вас, господа, — обратился он к журналистам, — я надеюсь на ваше молчание. Именно я разрешил вам присутствовать при расследовании, и было бы черной неблагодарностью…

Тут он осекся, пораженный внезапной догадкой, и, оглядев по очереди обоих молодых людей, приблизился к одному из них:

— В какой газете вы работаете?

— В «Журналь де Руан».

— У вас есть удостоверение личности?

— Вот, пожалуйста.

Документ был в порядке, ничего не скажешь. Господин Фийель обернулся ко второму репортеру.

— А вы, месье?

— Я?

— Да, я хотел бы узнать, в редакции какой газеты работаете вы?

— Да, Господи Боже мой, господин следователь, я пишу в разные газеты.

— Попрошу вас показать ваше удостоверение.

— У меня его нет.

— Ах так? Как же это…

— Чтобы получить удостоверение, нужно регулярно сотрудничать в газете.

— Ну и что же?

— А я пишу лишь время от времени, посылая репортажи то в одну, то в другую газету, их печатают… или не печатают, смотря по обстоятельствам.

— В таком случае, как ваше имя? Предъявите свои документы.

— Мое имя ничего не скажет вам. А что касается документов, у меня их тоже нет.

— У вас нет ни одной бумаги, подтверждающей вашу принадлежность к профессии журналиста!

— И профессии у меня еще нет.

— Да что же это такое, месье, — довольно резко вскричал следователь, — не можете же вы в конце концов надеяться сохранить инкогнито после того, как хитростью проникли сюда и были посвящены в секреты следствия!

— Хотел бы напомнить, господин следователь, что, когда я явился, вы меня ни о чем не спросили и, следовательно, мне не на что было отвечать. Кроме того, мне не показалось, что следствие ведется в секрете, поскольку здесь присутствовало много народу, в том числе даже один из преступников.

Он говорил очень тихо и чрезвычайно вежливо. Это был очень молодой человек довольно высокого роста. На нем были слишком короткие брюки и слишком узкий пиджак. Розовое, почти девичье лицо, высокий лоб с чубом взъерошенных волос, светлая неровная бородка — таков портрет незнакомца. Умные глаза его блестели, и, казалось, он ничуть не смущен, напротив, весело улыбался без всякого намека на иронию.

Господин Фийель враждебно, с вызовом глядел на него. Двое жандармов выступили вперед. Но молодой человек воскликнул со смехом:

— Господин следователь, совершенно ясно, что вы подозреваете меня как сообщника. Однако, будь это так, разве я не скрылся бы при удобном случае, как сделал мой дружок шофер?

— Вы, верно, надеялись…

— Любая надежда в этом смысле лишена основания. Подумайте сами, господин следователь, и вы поймете, что, следуя логике событий…

Господин Фийель взглянул ему прямо в глаза и сухо бросил:

— Хватит шутить! Ваше имя?

— Изидор Ботреле.

— Профессия?

— Ученик в классе риторики лицея Янсон-де-Сайи.

Не отводя взгляда, господин Фийель тем же тоном проговорил:

— Что вы тут мелете? Ученик риторики…

— В лицее Янсон, улица де ля Помп, дом…

— Ага! — разозлился господин Фийель. — Вам угодно насмехаться надо мной! Пора прекратить этот цирк!

— Не скрою, господин следователь, мне странно, что вы так удивляетесь. Что вы можете возразить против того, что я учусь в лицее Янсон? Вас смущает моя борода? Не беспокойтесь, она накладная.

Изидор Ботреле сорвал редкие колечки, что обрамляли его подбородок, и лицо его оказалось еще моложе, совсем розовым и правда лицом школьника. В веселой детской улыбке приоткрылись белые зубы.

— Ну, теперь поверили? Или нужны еще какие-нибудь доказательства? Вот, смотрите, это письма моего отца, они адресованы господину Изидору Ботреле, в лицей Янсон-де-Сайи.

Поверил ли, нет ли, господин Фийель явно не одобрял всей этой истории. Он спросил сердито:

— Что вы здесь делаете?

— Но… я учусь.

— Для этого есть лицеи, ваш, например.

— Вы забываете, господин следователь, что сегодня 23 апреля и у нас пасхальные каникулы.

— Ну и что?

— А то, что я могу делать в каникулы, что захочу.

— А как же ваш папа?

— Отец живет далеко, в Савойе, он-то как раз и посоветовал мне совершить небольшое путешествие к берегам Ла-Манша.

— Украсившись накладной бородой?

— О, это нет. Это была моя собственная идея. В лицее мы так много говорим о таинственных приключениях, все время читаем детективы и порой вот так преображаемся. Сами выдумываем страшные и запутанные дела. Вот я и решил развлечься и надел накладную бороду. Кроме того, это и пользу принесло. У меня был более взрослый вид, и вы приняли меня за парижского репортера. А я ведь только вчера, после довольно скучной недели пребывания здесь, познакомился с моим руанским коллегой, а сегодня утром, узнав о происшествии в Амбрюмези, он любезно предложил мне сопровождать его в замок, наняв для этой цели автомобиль на двоих.