Рекс Стаут - Клиенты Ниро Вульфа

— Поскольку вы не глухонемые, даю вам в три раза больше. Вы не знаете имени клиента, не знаете адрес и куда он отправлялся. Так что вот вам по шестьдесят долларов.

Эл взял двадцатку кончиками пальцев.

— Этого достаточно, — сказал он. — А молчать буду и так.

Майк сгреб все шестьдесят.

— Со мной другое дело, — проговорил он. — Я бы всем разболтал, но теперь не смогу, потому что тогда придется отдавать сорок долларов назад.

Мы обменялись рукопожатием, и я снова влез в машину Эла, чтобы добраться до редакции «Гэзетт».

На двери маленького кабинетика Лона Коэна на двадцатом этаже было написано только его имя. Я даже не знал, есть ли у него какая-нибудь должность, но Лон Коэн всегда был в курсе не только уже происшедших событий, но и, казалось, тех, что еще должны произойти.

Когда я вошел, он говорил по телефону, и я стал слушать, опустившись в кресло. Беседа продолжалась несколько минут, и за это время Лон девять раз сказал «нет».

— Я должен срочно позвонить, — заявил он, повесив трубку, потом взял картонную папку, вручил ее мне и опять принялся за телефон.

В папке были материалы о Томасе Г. Еджере. Десяток газетных вырезок, четыре машинописные заметки, вырванная из журнала «Пластмассы сегодня» статья и три фотографии. Две из них были сделаны в студии, а на третьей была запечатлена вечеринка в «Черчиле» и красовалась надпись: «Томас Г. Еджер выступает с речью на банкете Национальной ассоциации производителей пластмасс в нью-йоркском отеле „Черчил“ 10 октября 1958 года». Я прочел заметки, просмотрел вырезки и читал статью, когда Лон закончил разговор по телефону и повернулся ко мне.

— Ладно, выкладывай, — потребовал он.

— Я пришел, чтобы предложить сделку, — сказал я. — Но сначала ты должен кое-что усвоить. Я ни разу не видел Томаса Еджера, не разговаривал с ним и ничего о нем не слыхал, как и мистер Вульф. Мне ничего о нем не известно, кроме того, что ты мне сам рассказал и что я прочел в этой папке.

Лон улыбнулся.

— Хорошо. Теперь давай между нами.

— То же самое и между нами, хочешь — верь, хочешь — нет. Но прежде чем позвонить тебе сегодня в пять часов, я услышал о нем кое-что любопытное. Пока я предпочел бы держать это при себе, по крайней мере, в течение суток, а может, и дольше. У меня, наверное, будут дела, и я не хочу провести завтрашний день у окружного прокурора. Поэтому совсем необязательно говорить кому-либо, что я звонил тебе днем и справлялся о Еджере.

— Может статься, я буду вынужден это сказать. Я посылал за папкой. Если я заявлю, что видел вещий сон, могут пойти сплетни.

Я усмехнулся.

— Соври что-нибудь. Я пришел заключить сделку. Если ты забудешь о моем любопытстве в отношении Еджера, я приглашу тебя к себе на Рождество.

Он оглядел меня.

— Но ты мог бы дать мне кое-что и не для огласки.

— Нет, не сейчас. Когда смогу, позвоню.

— Ну, как обычно, — он поднял руки ладонями вверх. — У меня дела. Забегай при случае.

На его столе зазвонил телефон, и я ушел. В лифте я все взвесил. Вульфу я сказал, что вернусь поздно, но сейчас было только девять часов. Я проголодался. Можно было бы перекусить где-нибудь и прикинуть, что делать дальше, но беда была в том, что я прекрасно знал, чего мне хочется, и на это могла уйти вся ночь. Кроме того, находясь где-то на задании, я хоть и должен был руководствоваться своим разумом и опытом, но все же, если дело осложнялось, мне надлежало позвонить Вульфу. Однако для того, что я собирался сообщить, телефон не годился, да и дело надо было представить как положено, иначе Вульф мог отказаться от него. Поэтому я остановил такси и дал шоферу адрес на Западной Тридцать пятой улице.

Вульф сидел за столом с книгой, в единственном на свете кресле, в котором он мог уместиться без мученической гримасы на лице. Кресло было изготовлено по чертежу самого Вульфа и под его личным надзором. Когда я вошел и включил верхний свет, Вульф прокряхтел что-то неразборчивое и спросил:

— Ты ел?

— Нет, — я присел. — Фриц принесет что-нибудь.

— Принесет?

Удивление с оттенком раздражения. Обычно если я на задании и пропускаю обед, то ем потом на кухне, за исключением тех случаев, когда имею сообщить что-то срочное. Ну а если Вульф уже расположился в кресле с книжкой в руках, то он и вовсе не в настроении выслушивать доклады, неважно какие.

Я кивнул.

— У меня кое-что есть.

Он прикрыл книгу, заложив пальцем страницу, тяжело вздохнул и спросил:

— Что же?

Я решил, что ходить вокруг да около бесполезно. Когда имеешь дело с Вульфом, надо выбирать тактику соответственно его настроению.

— Тот листок, что я положил вам на стол. Это сведения о банковском счете после того, как я выписал чеки. Через 37 дней — июньский взнос по уплате налогов.

— Стоит ли тратить время на то, что и так всем известно?

— Я не трачу время, а прошу разрешения раздобыть клиента вместо того, чтобы сидеть и ждать у моря погоды. Кое-что у меня уже есть. Это касается человека, который приходил нанимать меня, чтобы засечь «хвост». Томас Г. Еджер. Я вызвал два такси. Одно — для него, а второе — для себя. В семь часов Еджер не явился. Мне надоело ждать, я позвонил ему домой и нарвался на Пэрли Стеббинса. За углом, перед домом Еджера, стояла машина с шофером, который возит Стеббинса. Я связался с Лоном Коэном, и он спросил, почему я звонил ему и справлялся о Еджере еще за два часа до того, как труп этого Еджера был обнаружен в котловане на Западной Восемьдесят второй улице. Труп с простреленной головой. Таким образом, мы потеряли клиента, но я подумал, что эта потеря поможет нам заполучить другого. Этот парень был крупной шишкой в своей области, занимал высокий пост и имел шикарный дом в хорошем районе. Возможно, я был единственным, кто знал о его подозрениях, а подозревал он, что за ним либо следят, либо будут следить. Адрес, до которого его должны были сопровождать соглядатаи, тоже имеет отношение к Западной Восемьдесят второй улице. Дом 156. Как раз в том квартале и нашли тело. Поэтому я потратил немного ваших денег.

— Это была твоя инициатива, — проворчал Вульф. — Может, убийцу уже поймали.

— В таком случае вы потеряли 40 долларов, не считая тех пятидесяти трех долларов и шестидесяти центов, которые мы потратили дополнительно ради клиента. Он не в силах возместить нам расходы, поскольку умер. Однако дело не столь просто. В действительности наш клиент жив-здоров. Иными словами, у нас и вовсе не было клиента. По дороге домой я заглянул к Лону Коэну и попросил его забыть о том, что я звонил по поводу Еджера. А у него там нашлись материалы на этого самого Еджера и в том числе три фотографии, на которые я взглянул. Человек, приходивший сегодня меня нанимать, был вовсе не Еджер. Никакого сходства. Так что точнее будет сказать, что у нас не было клиента.

Вульф выпрямился и потянулся к столу за тонкой золотой пластинкой, служившей ему закладкой для книг, которые он считал достойными полок в своем кабинете. Тут появился Фриц и поставил на мой стол поднос. Увидев, что Вульф закладывает книгу, Фриц одобрительно мне подмигнул, и я принялся за еду. Суп с каштанами, бутерброды с креветками, огурцами и мясом, яблоко, запеченное в белом вине, и стакан молока.

Во время еды всякое упоминание о делах — табу. Закрыв книгу, Вульф откинулся в кресле и смежил веки. Я проглотил несколько ложек супа и сказал:

— Все равно я слишком голоден, чтобы чувствовать вкус. Валяйте, спрашивайте.

Его глаза приоткрылись.

— Ни малейшего сомнения?

— Да, сэр, — я проглотил еще ложку. — На фотографиях было напечатано его имя. Кроме того — фото в журнале. Лицо похоже на беличью мордочку, с острым носиком и почти без подбородка. А у того, что приходил сегодня утром, физиономия была вытянутая и костлявая и широкий лоб.

— И, назвавшись Еджером, он заявил, что боится, как бы его не выследили по адресу на Западной Восемьдесят второй улице. А тело Еджера нашли возле того самого дома. Как много времени прошло с момента смерти?

— Не знаю. Дайте им выяснить. Кроме того, что я вам сказал, Лон Коэн знал лишь, что тело лежало в яме и было накрыто брезентом, а нашли его мальчишки, которые закатили в яму мяч.

— Если я одобрю твое предложение поискать клиента и заработать гонорар, как ты собираешься действовать?

— Прежде всего я покончу с этими бутербродами, яблоком и молоком. Потом отправлюсь на Восемьдесят вторую улицу. Если тело было найдено именно там, вполне возможно, что между ним и тем районом нет видимой связи. Еджера могли убить где угодно, а потом перевезти туда. Кварталы восьмидесятых улиц между проспектами Колумба и Амстердамским — не такое место, где могут убить крупную шишку. Кубинцы и пуэрториканцы ютятся там по четыре человека на комнату. Хочу выяснить, чем Еджер мог там заниматься.