Агата Кристи - Случай с женщиной среднего возраста

Когда они приступили к кофе, она вынула из сумки портсигар, пробормотав:

– Маленький подарок…

Нахмурившись, он поднял на нее глаза:

– Это для меня?

– Да. Я думала… Надеюсь, вам понравится.

Он накрыл портсигар ладонью и с гневом оттолкнул его от себя.

– Зачем вы это делаете? Я не желаю! Возьмите обратно! Возьмите, я сказал! – Глаза его сердито сверкали.

– Простите, – прошептала она, пряча подарок в сумку.

Былая непринужденность между ними исчезла, они натянуто простились.

На следующее утро раздался его звонок:

– Мне необходимо вас увидеть. Могу я зайти сегодня после обеда?

Она сказала, что в три часа будет его ждать.

Клайд явился бледный, растерянный. Они поздоровались, сели. Напряжение не пропадало. Внезапно он вскочил и бросился перед ней на колени:

– Мэри! Что вы обо мне думаете? Я пришел, чтобы спросить вас об этом. Мы стали друзьями. Но все равно вы думаете, что я профессионал… Ну… Профессиональный танцор. Из тех типов, что живут на содержании у женщин. Ленивые ящерицы!.. Разве не так?

– Нет, нет! Я так не думаю!

Он будто не слышал ее протеста. Его лицо сделалось еще бледнее.

– Нет, вы думаете! Ну что ж, это в самом деле так. Правда! Мне приказано вас приглашать, развлекать, влюбиться, заставить забыть о муже. Это моя работа. Презренное занятие, а?

– Зачем вы мне все это рассказываете?

– Затем, что я с этим покончил. Больше не могу. Из-за вас. Вы не такая, как другие. Вы вызываете чувство доверия и восхищения. Конечно, вы думаете, что это просто слова, что это тоже входит в мою игру…

Он встал с колен, подошел к ней ближе:

– Я докажу, что вы ошибаетесь. Я ухожу – из-за вас. Я хочу стать человеком и перестать быть отвратительным животным.

Он порывисто обнял ее и нашел ее губы, потом выпустил из объятий и отошел.

– Прощайте! Всю свою жизнь я был дрянью. Теперь все будет иначе, клянусь. Помните, вы однажды сказали, что любите просматривать частные объявления в утренней газете. Каждый год в этот день вы там найдете мое сообщение о том, что я все помню и что держу свое слово. Тогда вы поймете, что вы для меня значите… Еще одно. Я не хотел ничего брать у вас, но хочу, чтобы вы взяли одну вещь у меня. – Он снял с пальца простое золотое кольцо с печаткой. – Это кольцо моей матери. Мне бы хотелось, чтобы вы его оставили у себя. Прощайте.

С кольцом на ладони, пораженная, она стояла неподвижно.

Рано приехав домой, Джордж Пакингтон нашел свою жену у камина, она глядела на огонь отсутствующим взглядом.

– Послушай, Мэри, – отрывисто заговорил он. – Относительно той девушки…

– Да, милый?

– Я, видишь ли… я совсем не хотел, чтобы ты расстраивалась из-за нее. Поверь, все это не имеет никакого значения.

– Я знаю. Я была глупа. Продолжай видеться с ней, сколько душе твоей угодно, если это тебе приносит радость.

Казалось бы, эти слова должны были обрадовать Джорджа Пакингтона. Но странное дело, он только ощутил неприятный укол. Какое можно получить удовольствие, приглашая девушку, если собственная жена спокойно толкает вас на это?… Провались оно все! Ведь это неприлично, в конце концов. Воображаешь себя этаким жизнерадостным псом, сильным мужчиной, играющим с огнем. Сначала шипишь, потом бесславно угасаешь. Он ощутил внезапную усталость и робко предложил:

– Мэри, мы могли бы куда-нибудь вместе съездить, если тебе, конечно, хочется.

– О, не обращай на меня внимания, я абсолютно всем довольна!

– Но я бы хотел тебя свозить куда-нибудь. Мы могли бы поехать на Ривьеру, например…

Миссис Пакингтон улыбнулась ему откуда-то издалека. Бедняга Джордж! Ведь она его любила, милого, трогательного своего старикана!

– Это будет так славно, мой дорогой.

Мистер Паркер Пайн спросил у мисс Лемон:

– Во что обошлись развлечения?

– В сто два фунта, сорок шиллингов и шесть пенсов, – ответила мисс Лемон.

Дверь кабинета отворилась от сильного толчка, и вошел Клайд Латрелл.

Вид у него был угрюмый.

– Доброе утро, Клайд, – сказал мистер Паркер Пайн. – Все кончилось хорошо?

– Полагаю, что так.

– А кольцо? Кстати, какое имя ты там выгравировал?

– «Матильда. Год 1899», – хмуро ответил Клайд.

– Блестяще. А надпись?

– «Держу слово. Все помню. Клайд».

– Запишите, пожалуйста, мисс Лемон, ежегодно третьего ноября печатать извещение в течение… минутку, дайте подумать. Израсходовано сто два фунта сорок шиллингов и шесть пенсов. Думаю, в течение десяти лет. Наш доход составит девяносто два фунта, два шиллинга и четыре пенса. Да, совершенно верно.

Мисс Лемон вышла.

– Послушайте, – взорвался вдруг Клайд. – Мне это не по душе. Какая-то грязная игра!

– Мой дорогой мальчик…

– Да, грязная игра! Это была приличная женщина… Морочить ей голову наглым враньем – я просто заболел от этого.

Мистер Паркер Пайн поправил очки и уставился на Клайда с определенного рода научным интересом.

– Так-так! – сухо заметил он. – Что-то не припоминаю, чтобы тебя хоть раз мучила совесть на протяжении твоей… как бы это сказать… деятельности. На Ривьере ты вел себя с отменным нахальством, когда эксплуатировал жену калифорнийского огуречного короля, миссис Кетти Вест.

– Да ладно, – проворчал Клайд. – Теперь я начинаю думать по-другому.

Мистер Паркер Пайн переменил тон и принялся увещевать молодого человека:

– Ты совершил похвальный поступок, мой дорогой Клайд. Любая несчастная женщина жаждет романтической истории – их жаждут все женщины без исключения! Страсть доводит женщину до безумия, и ничего хорошего за этим не следует. А романтическая история сохраняется в памяти долгие годы, если не всю жизнь, перекладывается лавандой, как белье в шкафу. Я знаю, мой мальчик, человеческую природу и уверяю тебя: такой случай будет жить в женской душе на протяжении многих лет. – Он откашлялся. – Я нахожу, что свою миссию в отношении миссис Пакингтон мы выполнили вполне удовлетворительно.

– А мне все это не нравится, – промямлил Клайд, выходя от шефа.

А мистер Паркер Пайн вынул из ящика стола девственно-чистую папку и озаглавил новое дело так: «Любопытное выявление признаков совести у ленивой ящерицы. Важно! Проследить в развитии».