Шерлок Холмс. Его прощальный поклон - Артур Конан Дойль

– Не сомневаюсь в этом, мистер Скотт-Экклз, не сомневаюсь, – самым дружелюбным тоном откликнулся инспектор Грегсон. – Должен сказать, ваши слова не расходятся с фактами, которыми мы располагаем. К примеру, насчет записки, которая пришла во время обеда. Вы, случаем, не заметили, что с нею стало?

– Заметил. Гарсиа свернул ее в трубочку и бросил в камин.

– Что скажете на это, мистер Бейнз?

Деревенский сыщик был крепыш с красным лицом, которое казалось бы грубым, если бы в узких щелках между тяжелыми надбровьями и толстыми щеками не сияла пара на удивление проницательных глаз. С неспешной улыбкой он вынул из кармана свернутый клочок побуревшей бумаги.

– Там в камине подставка на ножках, мистер Холмс, и он зашвырнул бумажку за нее. Записка не сгорела, я ее подобрал.

Холмс кивнул и улыбнулся:

– Вижу, вы очень тщательно осмотрели дом, раз нашелся такой комочек.

– Да, мистер Холмс, так я привык. Зачитать, мистер Грегсон?

Лондонский полицейский кивнул.

– Написано на обычной кремовой бумаге без водяных знаков. Формат четвертной. Лист разрезан ножницами с короткими лезвиями, видны два надреза. Сложен втрое и запечатан лиловым воском, нашлепка сделана небрежно и прижата плоским предметом овальной формы. Записка адресована мистеру Гарсиа, Вистерия-Лодж. В ней сказано: «Цвета наши собственные, зеленый и белый. Зеленый – открыто, белый – закрыто. Главная лестница, первый коридор, седьмая справа, зеленое сукно. Бог в помощь. Д.». Почерк женский, перо острое, но адрес написан другим пером или другой рукой. Как видите, эта надпись жирнее и почерк четче.

– Записка очень примечательная, – заметил Холмс, изучив листок. – Отдаю вам должное, мистер Бейнз, вы были очень внимательны к деталям. Добавлю только пару незначительных подробностей. Овальная печатка – это, судя по форме, просто-напросто запонка, что же еще? Ножницы маникюрные, изогнутые. Надрезы короткие, и все же в обоих случаях заметна одинаковая легкая кривизна.

Деревенский сыщик усмехнулся:

– Я думал, что выжал всю информацию, но вижу, еще немного осталось. Надобно признаться, из записки я понял разве только, что речь шла о какой-то затее и, как обычно, без женщины тут не обошлось.

Во время этого разговора мистер Скотт-Экклз беспокойно ерзал на стуле.

– Я рад, что записка нашлась, ведь это подтверждает мое свидетельство, – проговорил он. – Но учтите: я пока не знаю, что произошло с мистером Гарсиа и что слышно о его домашних.

– С Гарсиа все просто, – ответил Грегсон. – Этим утром его нашли мертвым на общинных землях Оксшотта, почти в миле от дома. Кто-то размозжил ему голову; орудием убийце послужил мешок с песком или что-то подобное, чем можно дробить, но не ранить. Место это глухое, в радиусе четверти мили жилья вокруг нет. Похоже, сначала его сбили с ног ударом сзади, однако и после смерти Гарсиа нападавший унялся не скоро. Убийца явно был взбешен. Отпечатков обуви не обнаружено, других улик – тоже.

– Ограбление?

– Нет, никаких признаков.

– Событие ужасное и очень прискорбное, – проворчал мистер Скотт-Экклз, – но мне, ей-богу, приходится несладко. Я не имею никакого отношения ни к ночной прогулке хозяина дома, ни к его плачевному концу. Каким образом вы на меня вышли?

– Очень просто, сэр, – отозвался инспектор Бейнз. – Единственным документом, который нашелся в кармане убитого, было ваше письмо, где говорится, что вы собирались гостить у него в ту ночь, когда он погиб. На конверте мы прочли его имя и адрес. Утром в десятом часу мы прибыли в его дом и не застали ни вас, ни кого-либо другого. Я телеграфировал мистеру Грегсону, чтобы он, пока я осматриваю Вистерия-Лодж, разыскал вас в Лондоне. Позднее я встретился в Лондоне с мистером Грегсоном, и вот мы здесь.

– А теперь, думаю, пора приступить к официальному оформлению. – Грегсон встал. – Вам, мистер Скотт-Экклз, придется отправиться с нами в полицейский участок и дать письменные показания.

– Разумеется, я готов. Однако мне понадобятся ваши профессиональные услуги, мистер Холмс. Я хочу, чтобы вы выяснили правду, каких бы усилий и затрат это ни стоило.

Мой друг обратился к деревенскому инспектору:

– Полагаю, мистер Бейнз, вы не станете возражать против нашего сотрудничества?

– Поверьте, сэр, для меня это большая честь.

– Похоже, все ваши шаги были очень спорыми и разумными. Позвольте спросить, имеются ли указания, когда именно было совершено преступление?

– Труп находился там самое позднее с часу ночи. Примерно в это время пошел дождь, а смерть определенно наступила раньше.

– Это совершенно исключено, мистер Бейнз! – воскликнул наш клиент. – Его голос не спутаешь ни с каким другим. Могу поклясться, что именно в это время Гарсиа заглянул в мою спальню и задал мне вопрос.

– Необычно, однако вполне возможно, – улыбнулся Холмс.

– У вас есть объяснение? – спросил Грегсон.

– На первый взгляд дело не очень сложное, хотя некоторые его детали определенно не лишены интереса и новизны. Чтобы высказать свое твердое и окончательное мнение, мне требуется поднакопить фактов. Кстати, мистер Бейнз, при осмотре дома не попалось ли вам чего-нибудь примечательного, кроме записки?

Сыщик бросил на моего друга странный взгляд.

– Кое-что показалось мне очень даже примечательным. Быть может, когда я покончу с делами в полицейском участке, вы соблаговолите отправиться на место и сказать, что вы об этом думаете.

– Я весь к вашим услугам. – Холмс позвонил в колокольчик. – Миссис Хадсон, проводите этих джентльменов и будьте добры, пошлите мальчика отправить телеграмму. Пусть заплатит пять шиллингов за ответ.

После ухода посетителей мы некоторое время сидели молча. Холмс непрерывно курил, сидя в привычной позе: внимательные глаза спрятаны за опущенными веками, шея вытянута, подбородок вздернут.

– Ну, Ватсон, – внезапно повернулся он ко мне, – что вы об этом думаете?

– Никак не возьму в толк, зачем было мистифицировать Скотт-Экклза.

– А что насчет преступления?

– Ну, поскольку домочадцы этого человека исчезли, я бы сказал, что они как-то замешаны в убийстве и решили скрыться от правосудия.

– Такое предположение вполне допустимо. Однако согласитесь: при этом кажется странным, что двое слуг, составивших заговор против хозяина, выбрали для нападения ту единственную ночь, когда в доме находился гость. В любую другую ночь на той неделе они расправились бы со своей жертвой без свидетелей.

– Тогда почему они бежали?

– Вот именно. Почему? Вот вам важный факт. Другой важный факт – необычное приключение нашего клиента Скотт-Экклза. И что же, мой дорогой Ватсон, неужели разум человеческий не в силах изобрести объяснения этим двум фактам в совокупности? А если и записка, с ее крайне своеобычным языком, уложится в изобретенную версию, то почему бы не принять ее в качестве рабочей гипотезы? Если новые