Морис Леблан - Канатная плясунья

За столом с двумя приятелями сидел Вуарен, раскладывая вынутые из портфеля бумаги и следя за движениями часовой стрелки.

— Пять часов! — победоносно воскликнул он.

— Ошибаетесь! — поправила Доротея. — Ваши часы спешат. Не угодно ли вам взглянуть на башенные… В нашем распоряжении еще три минуты.

— Ну что же из этого?

— Трех минут вполне достаточно, чтобы заплатить наш пустяковый долг и выставить вас за дверь.

Она распахнула свое дорожное пальто и из внутреннего кармана вытащила пачку тысячефранковых билетов.

— Считайте… Нет, только, пожалуйста, не здесь… Вы с этим будете долго возиться, а нам хотелось бы остаться одним… — и тихо подталкивая, она выпроводила ростовщика с его приятелями во двор. — Извините, но совершенно исключительные семейные обстоятельства. Встреча родственников, не имевших друг о друге вестей в течение двухсот лет. Надеюсь, вы не сердитесь. А расписку отошлете в Нант нотариусу Деларю. Слышите, вот на башне бьет пять! До свидания.

Рауль был недоволен.

— Нет… нет. Так нельзя. Вы должны были сначала поговорить со мной.

— О чем?

— Об уплате за меня долга.

— Не сердитесь, — мягко ответила она. — Мне хотелось во что бы то ни стало освободиться от этого Вуарена. Завтра, я надеюсь, мне удастся вас убедить.

Она расцеловалась с графиней, а затем позвала и представила трех иностранцев:

— Я привела гостей. Зная, что вы, графиня, сегодня будете здесь, я позаботилась, чтобы вся наша семья была в сборе… Знакомьтесь… у нас есть много что рассказать вам… Я опять встретила Эстрейхера. Теперь он, согласно моему предсказанию, повешен. Рауль, далеко отсюда я видела вашего дедушку с Жюльеттой Азир… Впрочем, мы, кажется, слишком поспешно взялись за рассказы… Пред нами более неотложная задача — познакомиться лучше с нашими тремя кузенами.

Открыв буфет и достав портвейн и бисквиты, она начала угощать присутствующих, рассказывая о своем путешествии в Рош-Перьяк.

— Так, стало быть, — спросила графиня, — бриллианты навсегда потеряны?

— Об этом должны сообщить наши кузены.

Кузены слушали рассказ Доротеи очень рассеянно и, видимо, были заняты какими-то своими мыслями. Неудивительно, что Эррингтон заговорил о том, что казалось загадочным и требовало выяснения.

— Видите, Доротея… Нам непонятно… я думаю, вы не ∙сочтете нескромностью… Разрешите мне сказать откровенно…

— Говорите, говорите, Эррингтон

— Хорошо… Эти триста тысяч франков…

— Вы хотите знать, откуда они взялись?

Доротея с таинственным видом шепнула англичанину на ухо:

— Тут все мои сбережения, добытые в поте лица.

— Вы все шутите.

— Мое объяснение вас не удовлетворяет? Тогда я буду совершенно откровенна.

Наклонившись к другому уху, она прошептала еще тише в с еще более лукавой миной:

— Я их украла.

— Кузина, оставьте шутки!

— Что же вы не верите, Эррингтон? Откуда мне их было взять, если я не украла?

— Я и мои друзья полагаем, что вы их нашли. — Где?

— В развалинах Перьяка. Она захлопала в ладоши.

— Браво! Угадали. Да, Эррингтон, я их нашла. Это деньги маркиза Богреваль, нашего сиятельного предка, который устроил себе под дубом банк и, в надежде получить проценты, закопал туда кредитные билеты… Причем закопал он в восемнадцатом веке, а кредитные билеты выпуска двадцатого века.

Марко Дарио выступил на поддержку Эррингтона.

— Будьте серьезнее, Доротея. Умоляем вас, не смейтесь над нами. Скажите прямо, найдены бриллианты или надо на них поставить крест?

— Почему у вас появились сомнения?

— Во-первых, эти откуда-то появившиеся у вас деньги. Во-вторых, нам кажется невероятным, чтобы вы после долгих месяцев победоносных сражений вдруг сложили руки, когда цель почти достигнута. Мы этого не можем понять.

Доротея поглядывала на них, лукаво улыбаясь.

— По-вашему выходит, дорогие кузены, что я способна совершить двойное чудо: найти бриллианты, не искав их?

— Вы на все способны, — рассмеялся Вебстер. Доротея только тихо улыбалась.

— Вам удалось, правда? — спросила графиня.

— Да, — сказала наконец Доротея.

— Когда же? — вскричал Эррингтон. — Ведь вы все время были с нами?

— О! Вы мне не могли помешать. Еще тогда, в замке Роборэй, я уже знала, где спрятано сокровище.

— Каким образом?

— Благодаря девизу.

— Девизу?

— Да. Он настолько ясен, что я сначала удивлялась слепоте всех искавших и наивности маркиза Богреваль. Но оказалось, что у маркиза был правильный расчет… Дав в своем девизе точнейшее указание, поместив девиз и на башенных часах, и на своей печати — помните, на конверте? — и чуть ли не везде, где только можно, он все-таки прекрасно скрыл свои сокровища.

— Но если вы знали с самого начала, почему же вы так медленно действовали?

— Я сразу узнала только, так сказать, характер тайника, но мне не было известно место его нахождения. Об этом я узнала лишь из медали. А прибыв в Рош-Перьяк, я через три часа нашла и место.

Марко Дарио повторил несколько раз:

— In ribore fortuna… in ribore fortuna.

За ним и другие бормотали эту кабалистическую формулу, как будто бы одно произнесение ее могло произвести чудодейственный эффект.

— Ну-ка, — сказала Доротея. — Вы ведь знаете латынь? Что значит эта фраза?

— Fortuna значит «богатство», — ответил Дарио.

— У нас речь идет о бриллиантах: следовательно, для нас начало фразы означает «бриллианты находятся в…» Где?

— In robore — в твердости души, — смеясь подсказал Эррингтон.

— В крепости… в силе, стойкости, — прибавил Вебстер.

— А еще? Ну же, вспоминайте… Здесь творительный падеж… Вы его производите от слова robus, а нельзя ли произвести от другого слова? Никто не знает? Господа, я знаю латынь очень плохо, но когда я узнала, что этот девиз указывает на место, где спрятан клад, я сообразила, что in robore взято не от robus, а от robor, т. е. дуб… In robore fortuna значит — «бриллианты находятся в дупле дуба». Поэтому 12 июля я и привела вас к дубу… Сами видите, ясно, как апельсин. Когда я осмотрела дуб, увидела на высоте полутора метров след от давнего надреза коры. Это и было, по моим предположениям, то место, куда маркиз Богреваль спрятал свои сокровища… В первые же ночи, когда кузены спали в башне, мы с Кентэном принялись за работу. В темноте ощупью рубили, пилили, сверлили. Наконец наши инструменты натолкнулись на какое-то препятствие. Мы увеличили отверстие, чтобы можно было просунуть руку, и вытащили четыре ядрышка величиною с орех. Сверху была грязь, но достаточно было ее очистить, чтобы перед нами заблистали четыре бриллианта… Вот три из них. Четвертый в залоге у господина Деларю. Он согласился дать мне под него необходимую сумму, хотя, признаться, долго колебался и заставил ювелира произвести самую тщательную экспертизу.

Доротея передала трем иностранцам три великолепных красных бриллианта Голконды. Камни, все совершенно одинаковой величины, были огранены по-старинному, двойными гранями.

Эррингтон, Дари и Вебстер чувствовали себя смущенными. Два века тому назад странный мечтатель маркиз Богреваль, умерший с грезой блестящего воскресения, доверил эти камни тому дереву, под которым он, наверное, проводил часы отдыха. В продолжение двухсот лет природа медленно и непрерывно вела свою работу, строя слой за слоем крепкую стену для маленькой тюрьмы, устроенной так хитро и остроумно. Двести лет поколение за поколением бродили возле сказочного богатства и, пользуясь смутной легендой, искали его. И вот наконец прапраправнучка разгадывает загадку, добирается до тайника и предлагает им теперь драгоценные камни, вывезенные когда-то их предком из Индии.

— Берите, — сказала Доротея. — Потомки трех сыновей маркиза живут вне Франции. Это и есть их часть. Потомки четвертого сына, живущие во Франции, разделят между собой четвертый бриллиант.

— О каких потомках вы говорите? — спросил граф Октав.

— Я говорю, что нас, наследников-французов трое: вы, Рауль и я. Каждый бриллиант, по оценке ювелира, стоит несколько миллионов. А права всех нас троих равны.

— Что касается моих прав, то они равны нулю, — сказал граф.

— Ничего подобного. Вы забыли договор, который вы заключили с моим отцом и отцом Рауля.

— Этот договор потерял силу за давностью, — вмешался Рауль Давернуа. — Я не возьму ничего. Завещание совершенно точно и не допускает никаких произвольных толкований. Четыре медали — четыре бриллианта. Получить наследство маркиза имеете право только вы, Доротея, и трое наших кузенов-иностранцев.

— Я могу получить, Рауль, но наравне с вами Мы вместе вели борьбу, и ваш дед был прямым потомком маркиза. Поэтому он владел талисманом — медалью.