Эрл Гарднер - Дело о фальшивом глазе

– Но вам-то откуда все это известно? – спросил Бергер.

– Ну, это же элементарная дедукция, – ответил юрист. – Просто удивительно, как это никому не пришло в голову. Убийство должен был совершить человек, профессионально печатающий на машинке. Записка была напечатана именно таким человеком. Убийство мог совершить человек, который свободно вхож в кабинет Бассета и мог принести в руках что угодно, не вызвав у хозяина подозрений. Убийство совершил человек с искусственным глазом, который хотел, чтобы власти знали об этом. Только подозрение он хотел направить на другого. Кроме того, миссис Бассет была заинтересована в том, чтобы во время разговора Фенвик с ее мужем им никто не мешал. Она стояла у дверей и ждала ухода последнего клиента. Когда же Фенвик постучала в дверь кабинета, там кто-то был. Это мог быть только Коулмар, если не считать, что кто-то мог проникнуть через черный ход, что маловероятно. К тому же вспомним о маске с двумя отверстиями для глаз. Наличие отверстия против пустой глазницы указывает на желание убийцы обратить внимание на то, что человек одноглазый. Если бы убийцей был Брунольд, он никогда бы не выдал своего уродства.

– Мог убить молодой Маклейн, который пришел поговорить с Бассетом, – сказал Бергер.

– Возможно, – ответил Мейсон.

– Но за каким дьяволом понадобилось убийце вкладывать глаз в руку Маклейну? Это сделал Коулмар? Зачем?

Мейсон произнес с самым невинным видом:

– Ну, Бергер, сами займитесь дедукцией. Я не могу ответить на этот вопрос.

Бергер пристально посмотрел на него, но юрист безмятежно курил сигарету. Судья Уинтерс кивнул:

– Все становится ясным с самого начала, если не дать множеству несущественных деталей отвлечь себя, а сосредоточиться на главном.

Перри Мейсон потянулся и зевнул:

– Скорее бы вернулся сержант Голкомб. Надеюсь, он заполучит Коулмара без стрельбы.

– Вам бы лучше стать детективом, а не адвокатом, Мейсон, – сказал судья.

– Благодарю вас, – ответил Мейсон, – я стараюсь делать, что могу.

– Но как вы узнали, что я привезу сюда Бевинс? – спросил прокурор.

– Я достаточно опытный участник таких процессов. Я знал, что вы сразу же ухватитесь за такую свидетельницу. К тому же все это было мною подготовлено.

– Но вы ничего не говорили ей о своих планах?

– Нет. Я считал, что чем меньше она будет знать, тем лучше, а также знал, что, если она скажет вам правду, вы все равно будете считать, что она лжет.

– Но откуда вы знали, что мы будем в состоянии привезти ее сюда?

– Не мог же я недооценивать ваши способности, Бергер.

– Клянусь богом, – сказал Бергер, – что я был уверен в виновности Брунольда и в пособничестве ему миссис Бассет. Я был готов требовать смертной казни, по крайней мере для Брунольда. – Он уселся в кресло и замолчал.

– Да, – сказал судья, – и меня вы выставили в нелепом виде.

– Вы простите меня, ваша честь, – сказал Мейсон. – Вы же понимаете, что по-другому поступить было невозможно.

– Да, – хмуро сказал судья. – Вы все повернули по-своему.

– Но как теперь мне отделаться от газет? – спросил Бергер.

– А вы расскажите им это.

– Все?

– Все. Скажите, что действовали в сговоре со мной, чтобы поймать убийцу.

Искорка откровенной заинтересованности вспыхнула в глазах окружного прокурора.

Дверь без стука открылась, и в комнату ворвались три репортера. Они обрушили на Бергера град вопросов.

– Подождите минуту, – сказал Бергер. – Что случилось?

– В аэропорту стреляли. Сержант Голкомб ранен, а Коулмар убит. Как Коулмар оказался там? Что он сделал? Почему сержант Голкомб помчался за ним?

Один из репортеров подошел к Мейсону и схватил его за руку:

– Вы знаете что-нибудь о случившемся? Расскажите поподробнее… Это самое крупное дело, какое вы…

Перри Мейсон вздохнул:

– Мистер Бергер сделает заявление для прессы. А я, джентльмены, с вашего позволения, отправляюсь в свою контору.

Перри Мейсон сидел за своим столом в конторе, перед ним лежала кипа газет.

– Молодец сержант Голкомб, – сказал Мейсон, – я всегда считал, что в нем что-то есть.

– А я думала, что вы ненавидите его, – сказала Делла Стрит.

– Его глупость иногда раздражает, – согласился Мейсон, – но это в основном от излишнего усердия. Так Коулмар вытащил пистолет и хотел проложить себе дорогу огнем, когда увидел, что загнан в угол?

Делла кивнула.

– Во многих отношениях, – заметил Мейсон, – ситуация типична для обоих. Сержант Голкомб прибыл в аэропорт со включенной сиреной!

– Но он включил ее, чтобы ему освободили дорогу.

– Конечно. Но, подъезжая, он мог бы ее выключить. А он заставил дрожать весь аэропорт. Конечно, Коулмар понял, что это за ним. Он спрятался в туалете, пристроился к замочной скважине и ждал, как развернутся события. Однако сержант догадался, что Коулмар может укрыться в туалете, и сразу же направился туда. Коулмар просунул пистолет сквозь стекло в двери и открыл огонь. Если бы он не нервничал, то убил бы Голкомба с первого выстрела. Человек поумнее Голкомба подошел бы сбоку, вышиб дверь, нацелил пистолет и приказал преступнику выйти. Но не Голкомб. Он прямиком рванул к двери. А дальнейшее его поведение вызывает у меня уважение и восхищение. Пуля сорок пятого калибра попала ему в плечо. А я тебе скажу, сестричка, что такая пуля, попав человеку в плечо, сшибает его с катушек долой. Голкомб даже не успел достать свой пистолет.

Делла кивнула.

– Расскажи-ка, – попросил Мейсон, – остановился ли он, чтобы достать свой пистолет? Как он себя повел?

– Продолжал двигаться, – сказала она. – Удар пули развернул его на сто восемьдесят градусов. Он выпрямился, выпятил челюсть и, все так же шагая к двери, вытащил пистолет. Коулмар выстрелил еще раз, тогда Голкомб принялся палить через дверь. Посмотрели бы вы, какие дыры оставили пули в деревянной двери. Прямо стрельба по мишени во время полицейских учений.

Мейсон покачал головой и сказал:

– Чертовски хороший парень. Храбрец.

Мейсон развернул газету. Портрет Бергера был дан шириной в три колонки.

«Победа окружного прокурора, который придумал хитрую ловушку для убийцы Хартли Бассета».

Правее и ниже был портрет сержанта Голкомба.

И тут же рисунки: сержант Голкомб атакует дверь мужской уборной, стреляя с бедра, в то время как Коулмар, скорчившись в кабине, палит в полицейского из револьвера сорок пятого калибра.

– Они своеобразно воспользовались вашей добротой, – сказала Делла Стрит. – Вы держали все карты в руках, а плоды пожинают они.

Мейсон усмехнулся:

– Ты проследила, чтобы Тельма Бевинс получила деньги?

– Да, и еще она получила премию от Питера Брунольда. А что бы вы делали, шеф, если бы она потерпела неудачу? Она могла испугаться и все рассказать до того, как попала на скамью свидетелей.

– Если бы это случилось, Бергер не поверил бы ни единому ее слову и считал бы ее искусной лгуньей, которая пытается выгородить меня. Строя на ней свою игру, я рассчитывал на то, что Бергер загипнотизирован ее описанием.

– Но если бы он ей поверил?

– Я мог бы устроить Коулмару перекрестный допрос. Но мне не хотелось этого делать.

– Почему?

– Это могло выглядеть как желание задеть прокурора Бергера. Мы с ним откровенно поговорили. Он боится наказать невиновного человека, и без того ему пришлось много пережить, когда все решалось в комнате судьи. Представь, как бы он себя чувствовал, если бы все это выяснилось в ходе официального, а не предварительного судебного разбирательства.

– Шеф, а как попал глаз в руку Гарри Маклейна? Ведь Коулмар не мог этого сделать?

Он ответил ей многозначительной улыбкой, и Делла Стрит все поняла.

– Но зачем вы это сделали?

– Все было бы хорошо, если бы Брунольд сидел в тюрьме, но, к несчастью, в этот момент он оказался на свободе. Фактически я сам навел на него полицию.

– Но, во-первых, вы не имели права так поступать. Во-вторых, это было бы не… Я… я… не могу сказать…

– Тебя смущает этическая сторона?

– Не совсем. Я понимаю вашу позицию. Но все же это крайность. Вы наполовину святой, наполовину дьявол.

Он засмеялся:

– Правильно. Я не люблю середины.

– А как насчет Хейзл Фенвик?

– Ее скоро поймают, – ответил Мейсон. – Дик Бассет чуть не стал очередной ее жертвой. Если бы не произошло это убийство, Синяя Борода увеличила бы свою коллекцию еще на двух человек.

– На двух?

– Конечно. Сперва она бы разделалась с Хартли Бассетом, а потом с Диком. Видимо, и Сильвии Бассет тоже пришлось бы туго.

– Но как могут женщины так поступать?

– Это болезнь. Умственный заскок… О-хо-хо… Кажется, мне придется просмотреть всю эту груду почты. Письма, памятные записки…

Мейсон принялся перебирать бумаги и внезапно замер.

– А тут кое-что есть, – сказал он.

– Что такое? – спросила Делла.